Небо и земля

23

Целый год промелькнул незаметно. Внезапная, неожиданная, скромная свадьба Виктора Крума задним числом поразила не только Варну, но и всю магическую Болгарию. К числу особенно недовольных принадлежали, конечно, рассерженные и разочарованные фанатки. Толки о позорном, из ряда вон выходящем «мезальянсе» — как они называли брак знаменитого квиддичиста и аристократа с маглорождённой — возбудили много сплетен в колдовском обществе, но прошло несколько месяцев, явилась новая злоба дня, и «молодых» Крумов наконец оставили в покое. Постепенно Виктор и Гермиона привыкли к своей новой спокойной жизни. К удивлению супруги, Крум всегда навещал вместе с ней её родителей, а несколько раз они даже брали Грейнджеров-старших с собой в Крумлар: погостить. Родители Виктора вскоре выучились бегло говорить по-английски и теперь вполне могли общаться между собой напрямую, раз за разом находя, что маглам иметь в родственниках чистокровных колдунов так же необычно, как и колдунам — породниться с маглами. Тёплыми летними вечерами все обитатели особняка собирались в столовой или саду, ужинали, вели неспешные беседы или наблюдали за тренировками Виктора. Гермиона, понемногу привыкавшая к жизни в Варне, болтала и шутила со свёкрами как равная им. Мистер и миссис Крум действительно полюбили свою невестку как родную дочь, а та отвечала им взаимностью. Порой на светских раутах, если только Крумы приезжали туда (среди болгарских аристократических семей они имели славу домоседов), Гермиону начинали третировать за то, что она маглорождённая, но семья всегда её защищала, не позволяя оскорблять. И девушка была им за это безумно благодарна. Время от времени они с Виктором выбирались в Нору: как Гермиона когда-то пообещала миссис Уизли, их семейство она не забывала. Роман Джинни и Гарри месяц за месяцем креп и стремительно развивался; последний даже как-то признался подруге, что в скором времени планирует сделать Джинни предложение. Рон же, который первое время никак не мог забыть Гермиону, долго ходил один, но недавно признался товарищам, что начал встречаться с Падмой Патил — той самой девушкой, с которой некогда ходил на Святочный бал. Новость эта несколько ошеломила его друзей, однако все всё равно были страшно рады за Рона. Он явно становился взрослее и умнее. Нередко Виктор с Гермионой хаживали гулять на Тайната-улицу. Только теперь они не играли в троюродных брата и сестру, а вели себя вполне естественно, по-супружески. Виктор не стеснялся прилюдно брать жену за руку или обнимать её, чем вызывал удивление у иных посетителей Тайната-улицы и неизменную зависть со стороны вездесущих фанаток, которых он по-прежнему игнорировал. Зато Гермиона быстро перезнакомилась по новой со всеми владельцами заведений, с которыми водил дружбу её муж — особенно с Аленом Добриновым. Тот, как и остальные, был хотя и удивлён такому неожиданному повороту, но ничуть не сердился на Виктора и даже восхищался умом Гермионы, придумавшей такую ловкую штуку с инкогнито. *** Спустя год после свадьбы жизнь в Крумларе шла как прежде, но теперь в нём жили две супружеские четы. Виктор и Гермиона радовались каждому дню с момента свадьбы и проводили как можно больше времени вместе. Правда, осенью юноша начал замечать странные вещи, происходившие с его супругой. У неё часто почти без причины менялось настроение; она стала придирчива к еде; но больше всего Крума беспокоило то, что Гермиону время от времени мучила тошнота по утрам. Но всякий раз, когда он спрашивал жену, нужна ли ей помощь доктора, та отвечала, что в этом нет ничего страшного и беспокоиться незачем. И Виктор ей верил: подобных симптомов он ещё никогда не встречал, да и Гермиона умела держать себя в руках и по мере сил скрывала своё недомогание от домочадцев. Но однажды, где-то через пару месяцев, все они по обыкновению собрались в столовой за обедом. Уже наступила зима, приближалось Рождество, и за окном кружились вихри снежинок. В Болгарии зимы всегда были холодные, а снега выпадало много. Сегодня же снегопад длился с самого утра, притом что в саду Крумлара и так за неделю накопился уже приличный слой. Виктору, который то и дело поглядывал в окно, с необычайной силой захотелось пойти во двор поиграть в снежки. В их семье подобные забавы считались в порядке вещей, только они тщательно скрывались от посторонних глаз. Доев свою попару, Виктор откинулся на спинку стула и предложил родителям и жене: — Хермивона, пап, мам… а может, пойдём погуляем в саду? Смотрите, какая погода хорошая… Можно в снежки поиграть. — А что, давайте! — одобрил мистер Крум. — Это ты хорошо придумал, сынок. Райна, Хермивона, вы же с нами? Миссис Крум согласно замотала головой. А Гермиона, которая утром была весела, а во время обеда сидела как в воду опущенная, тоже головой качнула — только демонстрируя не согласие, а отказ — и произнесла: — Нет… я не пойду. Не хочется мне. — Это почему же? — искренне удивился Виктор. — Ты же всегда была только рада зиме! Что правда, то правда: прошлой зимой Гермиона радовалась как ребёнок и с удовольствием принимала участие в семейных забавах в саду особняка. Но сейчас она только угрюмо пробормотала: — Да сама не знаю… Настроения что-то нет. Идите без меня. — В самом деле, Хермивона, — обратился к ней мистер Крум, — чего ты сегодня такая? То смеёшься и болтаешь, то вдруг хандришь без всякого повода… Странная ты какая-то стала. — Что вы сразу: «странная» да «странная»! Нормальная я! — внезапно вспылила девушка и, резко встав из-за стола, направилась прочь из столовой. Родственники только удивлённо смотрели ей вслед. Очутившись в их с Виктором спальне, Гермиона залезла на кровать, откинулась на подушки и стала смотреть в окно. Постепенно раздражение, охватившее её так внезапно, куда-то исчезало. На самом-то деле девушка не так давно догадалась, что именно стало тому причиной. Раньше она упорно выбрасывала такую мысль из головы, но дня три назад наконец поняла, что беременна. Все симптомы, без сомнения, указывали именно на это. В первую минуту Гермиона очень обрадовалась, но потом осознание того, что её ребёнок будет не чистокровным, а полукровкой, мигом приглушило невинную радость. Да, она любит Виктора, и он, несомненно, любит её, но обрадуется ли он такой новости? И его родители — будут ли они рады внуку-полукровке?.. Сейчас девушка вспомнила эти мысли, терзавшие её совсем недавно, и почувствовала себя ещё муторнее прежнего. Не лучше ль было просто взять и во всём признаться? Глядишь, разом разрубила бы все узлы… Она не знала ещё, что столь быстрая перемена её поведения заставила Крума пойти в спальню вслед за ней, ибо он хотел наконец разузнать, что же происходит с его женой. — Ты здесь, Хермивона? — спросил он, отворив дверь. — Конечно, здесь. Не видишь, что ли? — отозвалась девушка сумрачно. — Это хорошо… — юноша почти бесшумно проследовал в глубь комнаты и присел на кровать. — Хермивона, можно я задам тебе один вопрос? Только ты ответь на него честно, хорошо? Гермиона тряхнула головой. Виктор чуть прочистил горло и заговорил, слегка запинаясь: — Я тут посоветовался с родителями… и они надоумили меня, что к чему. Все эти твои перепады настроения, тошнота по утрам, изменения вкусовых пристрастий… Ты… беременна, да? «Надоумили, значит? Ну ничего… так будет даже проще», — подумала Гермиона мельком и скромно потупилась: — Ну… в общем, да. Я поняла это ещё три дня назад. И тут она увидела, как лицо супруга расплывается в широченной улыбке. Виктор вообще улыбался не так уж часто, однако улыбка преображала его лицо практически до неузнаваемости. — Хермивона… Так ты правда беременна? Значит, я скоро стану отцом… Почему ты скрывала это от нас? Это же прекрасно… — потрясённо проговорил он. Услышав такой голос, такие слова, Гермиона отбросила свои прежние страхи по поводу Виктора и, приблизившись к нему, сама пояснила с улыбкой облегчения: —Просто не знала, как именно ты отреагируешь, поэтому и побоялась сообщить. Выходит, ты рад? — Я не просто рад… Я счастлив, — ответил юноша, тут же подтвердив правду своих слов нежным поцелуем. Гермиона поцеловала и обняла мужа в ответ, до дрожи радуясь своему счастью. Ведь тогда, на Кубке мира по квиддичу 1994 года, впервые увидев юного ловца сборной Болгарии, она даже не смогла бы представить свою жизнь такой. Проходила минута за минутой, а Виктор и Гермиона всё сидели на кровати в обнимку, забыв обо всём, кроме своего внезапного счастья. Они уже с нетерпением ждали нового члена семьи, но им нужно было как-то рассказать это родителям. Ведь рано или поздно те смогли бы и сами догадаться. — Виктор… — тихо позвала девушка, несколько отстранившись от мужа и взглянув ему в лицо. — Что, Хермивона? — Крум всё не прекращал улыбаться. Эта нежная улыбка вновь придала Гермионе внутреннюю силу и уверенность в себе. — Нам же нужно сказать об этом твоим родителям… — начала она. Виктор почему-то понял не сразу: — Э-э… о чём? — Ну, о нашем ребёнке, — Гермиона положила его руку на свой живот. — Ведь он родится полукровкой… Они же не имеют ничего против этого? — Ах, о ребёнке!.. Не бойся, Хермивона, интуиция подсказывает мне, что папа с мамой не будут против, — уверенно ответил Виктор и вновь поцеловал её. — Они же позволили мне жениться на тебе. — Да, ты прав… Хотя, даже если им что-то не понравится, им всё равно придётся смириться и жить с этим, — Гермиона неожиданно рассмеялась. Слыша этот смех, Крум не смог совладать с собой и опять крепко обнял жену. Она доверчиво положила голову на его плечо, точно позабыв томившие её предрассудки. Сейчас они оба были счастливы настоящим. Для них пока не существовало ни прошлого, ни будущего. Их идиллия была прервана мистером и миссис Крум, которые, долго прождав внизу сына с невесткой, не выдержали и отправились на их поиски. — О, хорошо, что вы здесь. А то мы как раз вас искали, — окликнул молодых супругов мистер Крум, заставив их резко разорвать объятья и повернуться в сторону, откуда раздался этот голос. — Это и впрямь хорошо. Нам есть, что вам сказать… не так ли, Хермивона? — спросил Виктор с хитроватой улыбкой. — Да… есть… — немного нервно согласилась Гермиона. Крумы-старшие начали догадываться, что хотят сказать их сын и невестка, но никак не могли в это поверить и хотели услышать это от них. — Слушаем вас, — сказала миссис Крум, пытаясь скрыть свой интерес к ответу. Перебрав в уме несколько вариантов, Гермиона сглотнула и наконец решилась. — Миссис Крум… у нас с Виктором будет ребёнок… Я беременна… — неловко призналась она. Лица её свёкра и свекрови неожиданно озарились радостью, но никак не неприязнью или непониманием. Гермиона с облегчением выдохнула. Они явно были безумно счастливы за своего сына и гордились им. Ведь теперь Виктор, их единственный наследник, никогда не будет одинок. У него будет собственная семья. — Эм-м… Надеюсь, вы не шокированы и не против этого, — подала голос девушка с надеждой на положительный ответ. Миссис Крум только улыбнулась. Мистер Крум же посмотрел на сына, а затем на невестку, и его топорное лицо тоже расплылось в улыбке. — А вы думали, мы будем против? — он хитро прищурил глаза. Виктор с Гермионой одновременно кивнули в ответ, подразумевая под этим жестом абсолютно разный смысл. — Тогда вы ошибались: мы с матерью очень рады за вас обоих и вовсе не против того, чтобы у вас был ребёнок, — неожиданно для них подытожил Крум-старший. Гермиона не могла поверить в услышанное. Родители Виктора были не только не против ребёнка, но и рады за неё с мужем. Это было очень важно для неё. Со вздохом она ощутила, будто с её души упал тяжёлый камень. — Мистер Крум, спасибо! Это очень важно для нас с Виктором… — радостно воскликнула она и тут же вскочила с постели, бросившись обнимать его и миссис Крум. Виктор, задумчиво почесав в затылке, тоже встал и неуклюже к ним приблизился. *** По счастливому совпадению, как раз на следующей неделе, аккурат перед Рождеством, Крумы-младшие планировали навестить своих друзей в Норе. Но теперь, узнав о беременности Гермионы, Виктор поостерёгся отправляться туда привычным «каминным» способом, поэтому с его подачи они отправили Рону послание с приглашением для него, Гарри и Джинни прибыть в Крумлар незадолго до Рождества. Письмо действительно возымело отклик. Утром двадцать третьего декабря Виктор и Гермиона, едва закончив завтракать, пошли прямиком в гостиную с транспортным камином. Мистер и миссис Крум были уже предупреждены о том, что сегодня в особняке будут гости, поэтому остались внизу готовиться к их приезду. В гостиной ждать пришлось относительно недолго. Уже через каких-нибудь пять минут огонь, наспех зажжённый Виктором, позеленел, разросся шире и выше, и перед ковром вывалился Гарри — его волосы были всклокочены сильнее обычного, а на лице виднелся след от сажи. Поднявшись на ноги и отряхнувшись, он протянул хозяевам руку: — Привет, Гермиона! привет, Виктор! Гермиона дружески обнялась с ним, а Крум только по традиции обменялся рукопожатием. Вслед за Гарри из камина возник Рон, чьё приземление было чуть более удачным. Подойдя к молодым Крумам, он поздоровался: — Привет, Гермиона. Тебе, Виктор, тоже привет. А напоследок прибыла Джинни, которая, в отличие от брата и возлюбленного, обнялась и с Гермионой, и с Виктором. — Привет, привет! Давно мы с вами не виделись. О, вижу, у вас тоже зима? — она посмотрела в окно. — Давайте тогда поедим и пойдём в снежки играть! — А давайте! — поддержал Рон идею сестры и вдруг обратился к Круму: — Виктор, ты разрешишь нам покататься на твоей метле? А то ведь мы своих не захватили… — Конечно, дам, — согласился тот и, пока Рон стал о чём-то болтать с сестрой и другом, украдкой посмотрел на жену. Они совсем забыли поведать, что скоро в Крумларе будет пополнение, и теперь почему-то боялись даже представить, что подумают и начнут говорить их друзья. Но сказать нужно было сейчас. В конце концов, зачем тогда было их приглашать? — Как думаешь, пора им узнать наш секрет? — спросил Крум шелестящим шёпотом. — Пора, конечно. Пусть лучше мы им сами скажем, чем они узнают потом. Я готова, — шепнула в ответ Гермиона. Тем временем Гарри, Рон и Джинни заметили отстранённость молодых Крумов и перевели своё внимание на них. — Ребята, вы хотели о чём-то нам сказать? — спросила Джинни. — Да, у нас есть новость для вас, — кивнула ей Гермиона совсем как родителям Виктора. — И какая же? — Скоро в Крумларе появится новый житель… — объяснила юная хозяйка особняка. — Мы с Виктором ждём ребёнка. Эта новость, как они и предполагали, ошеломила гостей. Но те, конечно, уже начали привыкать, что у Гермионы с Крумом происходят странные вещи. Сначала роман, потом свадьба, а теперь ещё и ребёнок… Для них это было невероятно. — Ты хочешь сказать… — хотел было переспросить Рон, но был остановлен Гермионой: — Да, я беременна и скоро стану матерью, а Виктор — отцом, — слегка резко отозвалась она. — Я так понимаю, сегодня мы празднуем два события, да? — спросила шустрая Джинни. Гермиона кивнула в знак согласия; Крум мотнул головой. — Хорошо. Тогда мы, Виктор, пойдём к твоим родителям бронировать стол, чтобы вечером мы все особо не заморачивались. А вы спускайтесь за нами! — Она кивнула друзьям и направилась в столовую вместе с братом и Гарри. Гермиона и Виктор остались одни и вместе обрадовались, что в целом реакция их друзей на эту новость оказалась вовсе не плохой. «А ведь могло быть и хуже», — подумали они одновременно и, не сговариваясь, страстно поцеловались. — Виктор, а ты хочешь мальчика или девочку? — спросила девушка, прервав поцелуй. — Мальчика, — тут же ответил юноша. — А ты? — Ну… наши желания совпадают, — Гермиона не смогла сдержать улыбки. — А если будет девочка? — Хермивона, не говори ерунды. У Крумов обычно рождаются только мальчики, — оповестил муж с уверенным видом. — Хотя если родится девочка, я тоже буду рад. — А как мы назовём нашего малыша? — с волнением поинтересовалась Гермиона. — Если честно, я уже думала над этим и решила, что лучше дать ему болгарское имя. Они все такие красивые… У тебя нет какого-нибудь на примете? — Ну… вообще-то есть, — признался Виктор. — Я всегда хотел назвать своего сына Пресияном [1]. Тебе нравится такой вариант, Хермивона? — Пресиян?.. — протянула девушка замедленно, словно катая это имя на языке. — Красиво звучит… Юноша молча обнял её. Они стояли долгое время в объятиях друг друга, наслаждаясь этим мгновением. — Я так рада, что у нас тобой скоро появится ребёнок… наш маленький Пресиян… Скорей бы настал этот момент… я уже жду его, — произнесла Гермиона нежным шёпотом и прильнула к мужу ещё теснее. — Я тоже жду, моята прекрасна Хермивона…