Записки на моих запястьях

Часть 8

Еда, таблетки, сдача анализов. Еда, таблетки, сдача анализов. Замкнутый круг, в который попала Лиса с того дня, когда Чона переселили в другую палату, забрав все его вещи. Она больше не чувствовала его запаха на койке, изнывала от скуки и незнания, что с парнем. Она надеялась, что с ним всё хорошо, что они как-нибудь встретятся в столовой и переговорят.

Но ни на вторую, ни на третью неделю Чонгук так и не появился. На все вопросы доктор Ким не отвечал, а Ким Джису, с которой девушка всё же подружилась, даже номерами обменялась, говорила, что сейчас Чон находится под неустанным надзором, чтобы не было рисков для здоровья. Лисе даже было не понятно — пересадили ли ему новую почку или нет. Наверно, девушка мыслила слишком позитивно.

— Я уверена, с ним всё нормально, он справится со всеми невзгодами, — сказала Джису. — Просто верь в него. Это большее, что мы можем сделать.

Манобан просто кивала, но не могла спросить у Джису, в какой именно палате находился парень. Скорее всего, медсестра всё знала, но Ким СокДжин сказал ей лишний раз промолчать, а не разбалтывать всё направо и налево. Поэтому Лалиса томилась в ожидании. Возможно, в ожидании самого парня. А возможно, в ожидании, пока сама поднимет свой зад и пойдёт на поиски.

— Хочу сказать, что ты действительно справляешься, тебе очень сильно повезло с организмом, — Ким СокДжин улыбался, смотря на какие-то бумаги. Смысл поправляться, если рядом нет Чонгука. — Ещё немножко, сделаем последние рывочки, и ты избавишься от лейкемии. Хорошо, что на ранней стадии заметили, а то был однажды пациент...

Дальше Лиса не слушала. Просто в который раз отключила мозг, перестала что-либо слышать. Только когда доктор сказал, что она может идти, Лиса встала и прошлась к двери, неловко застывая прямо в проёме. Обернувшись через плечо, она спросила по поводу Чонгука — в какой палате он находится, как он себя чувствует, — но Ким ответил лишь что-то типа «прости, не могу тебе сказать». Казалось, девушка, ещё больше уставшая, чем на самом деле, еле брела обратно, в палату, пропахшую лишь одиночеством.

Как пахнет одиночество? Оно пахнет пылью и таблетками, от чего хочется чихать или, ещё хуже, просто блевать. Ужасное состояние. А ведь Лисе говорили, что ей следует общаться не только с Чонгуком.

— Мам, я... я не знаю, что с Чонгуком, но я очень хочу это знать, — неуверенно, будто учась заново говорить, сказала девушка маме. — Доктор Ким и медсестра Ким не хотят, чтобы я знала о его состоянии.

Госпожа Манобан чуть улыбнулась и обняла дочь. Лисе не нужны были советы, ей просто нужно было чувствовать живительное тепло рядом, человека, который поймёт, и, наверно, ей нужно было отвлечься от всего, что происходит в её жизни.

— А мне вот доктор Ким сказал, что мы тебя можем забрать через две недели, — прошептала женщина, будто боясь рассказывать об этом своей дочери. Вдруг ещё неправильно среагирует. — Ты можешь помаленьку собирать вещи.

Лиса кивала, но до сих пор не верила, что страшная болезнь, убивающая за несколько месяцев, отступала от неё. Была практически побеждённой. Мама ещё о чём-то говорила, всячески поддерживала её, и Лиса просто закрыла глаза, отдаваясь в руки полудрёме.

Давно она не чувствовала крепких, но таких нежных и заботливых объятий матери.

* * *

Лалису Манобан, победившую лейкемию, выписали через две недели. Девушка весело прощалась с Джису, которая стала ей чуть ли не подругой, но наставницей, старшей по возрасту. С Ким СокДжином всё вышло сложнее. Он поздравлял её, радовался, будто ребёнок, а потом сказал, что она потом должна снова прийти к нему на обследование.

— Я надеюсь, рецидива не будет, — сказал он. — Но если такое, не дай бог, случится, мы уже знаем, что делать, ведь так, пациентка Манобан?

— Да, конечно.

Все вещи были собраны и аккуратно упакованы в ожидании родителей. Лиса надеялась, что ей купят парик, и она тогда в таком виде сможет ходить в школу, встретится с одноклассницами, может быть, даже влюбится, забудет Чонгука, но... чёртово сердце не хотело его забывать.

— Пошли? — девушка улыбалась; наверно, она никогда не чувствовала себя такой счастливой. Она больше не в больнице, она здорова. Но она...

...без Чонгука...

И как только они уехали от больницы, подъезжая к дому, сердце девушки ушло в пятки. А дело было в одной-единственной вещи, которую она забыла в больнице. Её мысли, которая она писала. Чёрт!

— Мама, я забыла свой блокнот! — девушка ахнула, действительно не обнаружив его в рюкзаке.

— Потом съездим, дорогая, — но это «потом» так и не наступило. Уже позже, когда Лиса наведывалась к доктору Киму, она вспомнила о блокноте, но врач пожал плечами.

— Наверно, его выкинули, — сказал СокДжин. — Не расстраивайся. Если он точно твой — то вернётся.

«Так же и с Чонгуком, — подумала девушка. — Если мой, то вернётся...»