Записки на моих запястьях

Часть 9

Всё из рук сегодня валилось. Лиса, убирая за уши пряди волос, которые она в этот раз покрасила в пепельный, лишь чудом не уронила всю сумку целиком.

— Чёрт, ну что за день, — девушка пыталась не закатывать глаза на чёртовы вещи, которые никак не помогали ей двигаться, а даже наоборот — утягощали её лёгкую походку. — То это не так, то это не так. Права мама была, что я встала не с той ноги.

Прошло чуть больше двух лет с того момента, как девушка излечилась. Она научилась жить заново, приняла то, что волосы полностью всё же не восстановились. Нет, она не носила парик. Но концы секлись — мама не горюй.

Каждый день — рутинный. Учёба, подработка в книжном магазине, затем отсиживание дома. Если повезёт, Джису раз в месяц приедет, и тогда визг Лисы будет слышен буквально на весь город. Медсестра же и как-то рассказала, что Чона выписали вскоре после самой девушки, но сказали родителям, что при малейшем сомнении сразу же обращались в больницу. Да, без одной почки можно прожить, но полноценно ли?

Когда из сумки, которая всё же порвалась, выпали конспекты, Лалиса остановилась на дороге, сжимая кулаки. Её уже буквально всё бесило: и эта ветреная погода, и эта чёртова сумка, за которую она заплатила больше, чем за брендовую вещь. Она до сих пор верила, что дорого — значит хорошо.

— Да пошло оно всё! — девушка распихала все вещи по карманам, взяла конспекты в руки и, опустив голову, дошла до мусорки и избавилась от сумки. Новую купит. Или из своих закромов достанет.

Ветер трепал волосы, порой казалось, что он способен сдуть девушку с пути, но Лиса с упорством носорога шла домой, чтобы отогреться и поискать в огромном шкафу нормальную сумку. Но всё же то, что случилось позже, совсем не входило в планы девушки.

Листок, вырванный из конспекта, подхватился ветром и закружился. Манобан чуть не бросила все свои тетрадки, ведь надо было достать этот горе-листок — на нём был план реферата, который ей надо сдать через месяц. А если она его потеряет, то не будет никакого реферата, не будет его защиты, а потом — шикарного будущего.

— Стой, подожди, я всё прощу и напишу этот реферат к сроку! — но листок подлетел прямо к чьим-то ногам, и Лалиса всем корпусом влетела в человека, сразу же прося прощения. Листок всё же был в её руках, пусть даже грязный и запыленный. — Боже мой, спасибо!

— Моя Чудо-женщина?

Спину прошиб холод. Лиса не хотела поднимать голову, не хотела верить, что осколок её сердца всё же жив, сейчас рядом... и назвал её Чудо-женщиной. Казалось, Чонгук нисколько не поменялся: всё те же яркие глаза, всё те же губы, которые целовали Лалису однажды. Поменялись только обстоятельства, при которых они встретились. Немая сцена продлилась бы долго, если бы Чон не улыбнулся, поднимая руку.

— Ну, что застыла, Лиса? Это же я, не узнаёшь?

— Узнаю...

— Тогда почему не обнимаешь?

Казалось, эти слова стали отправным пунктом их действий. Прижав к себе Лису, Чонгук поцеловал её в макушку, приговаривая, что они наконец-то встретились. Лишь чудом все тетрадки не рассыпались из рук девушки, когда она уткнулась куда-то в плечо парня. Слёзы катились из её глаз никак не от печали, а наоборот — от радости.

— Мне не разрешали к тебе приходить, — выдала Лиса. — Я... я спрашивала о тебе у Джису, но она мало чего говорила. А ещё я потеряла тот свой блокнот... — девушка не знала, что говорить, и казалось, будто задыхалась, выдавая очередную новость. — Но я очень-очень рада, что ты жив. Ты бы знал, как я за тебя перепугалась тогда.

— Да, мне говорили, знаю, — Чонгук снял с плеча рюкзак. — А по поводу блокнота... — он прокашлялся, роясь, — вот он. Прости, я его взял, так как увидел, что твоих вещей больше нет. Я не думал, что ты ещё вернёшься, а так — это напоминание мне о тебе.

Тот самый немного потрёпанный, но такой нежно-розовый, как и был раннее, блокнот был в руках Чонгука. Он протянул его девушке, и Лиса чуть не набросилась на парня с объятиями. Её потеряшка наконец-таки нашлась. И одна, и вторая.

— Не хочешь забрать записки на своих запястьях? — поинтересовался Чонгук. Рука устала, хотелось её встряхнуть, но он не смел. На немой вопрос девушки «что ты имеешь в виду?» он ответил буквально сразу: — Я просто пролистал, а там записки все очень маленькие, действительно на запястье бы поместились. Прости, что прочитал, но мне было очень интересно, что у тебя тогда в голове находилось.

— Боже, Чонгук, — всё же схватив блокнот, девушка облегчённо рассмеялась, — мне кажется, или в тебе развивается поэт? Ты такими красивыми словами не говорил даже в больнице.

— Говорил, — Чонгук вновь обнял девушку, совсем не стесняясь того, что они находятся на улице, — и буду всегда говорить. Я не мог тебя забыть всё это время. А ты как?

Лиса не могла ничего сказать — просто прижималась к парню, обнимая его, и улыбалась. Она никогда не забывала Чон Чонгука. И сейчас, стоя в его объятиях, понимала, что ни за что и никогда не отпустит парня. Они никогда больше не расстанутся. Она будет сжимать его до хруста костей, до того момента, как ей самой не надоест.

А Лиса знала — не надоест. Ни ему, ни ей. И поэтому они ещё долго стояли, продуваемые всеми ветрами.