Дорогой Билли Миллиган

7

«17 марта, пятница
Дорогой Билли,
Это какой-то кошмар!!!...»
Зазвонил телефон. Тетрадь выпала у меня из рук, и я заметил, что все это время простоял на ногах. Со мной такое бывало, когда я с упоением увлекался чтением первых страниц какой-нибудь художественной книги, но не думал, что дневник душевнобольной девочки окажет тот же эффект.
Я огляделся вокруг, но нигде не увидел телефона. Мелодия раздавалась где-то на кухне, и, кажется, я забыл его у плиты, пока намеревался помыть посуду. Так оно и оказалось. Звонил Приятель.
- Да? – Ответил я.
- Ты мне нужен.
- Не прошло и 24 часов.
- Ты. Мне. Нужен.
- Что-то серьезное?
- Житель Австрийского города Инсбрук продал свое лицо.
- Что?!
Я собрался также быстро, как его слова с грохотом, сравнимым со взрывом атомной бомбы, ударили по моему сознанию. Никакой дневник уже не мог меня задержать.
«Житель Австрийского города Инсбрук продал свое лицо.»
Я был в этом городе. Инсбрукский университет участвует в академической мобильности студентов. Я провел там полгода своей студенческой жизни. Крохотное, по моему мнению, поселение в центре Австрии, непримечательное, практически несуществующее в масштабах современных промышленных гигантов.
«Черт, вот это материал!»
Я уже видел, о чем буду писать. Видел структуру статьи, заголовок, картинку. Я видел эту вещь насквозь. Я перечитал будущий готовый текст в голове, решил, на чем сделаю акцент, а что укажу, как непримечательный, но «крайне важный» факт.
«Никакой интриги, распишу суть дела с первой строчки.»
Терпеть не мог работы, в которых авторы, слепо уверенные в колоссальной значимости теоретической части вопроса, сначала полстраницы рассказывают о городе Инсбрук, далее переходят к описанию частей человеческого лица и только после всего этого к самому событию. Я же собирался бросить читателям эту новость резко, сухо и без прелюдий, оставить пару пробелов, привлечь этим внимание и раскрыть их в оставшейся части статьи. Все просто. Мне хватило пяти минут, чтобы разложить все по полкам, поэтому весь остаток пути я думал о том, что именно может побудить человека продавать себя? Отчаяние или деньги? «Все в совокупности», - подсказывало мне подсознание.
Стекла автобуса стонали от тяжелых капель дождя, вздрагивали и продолжали свое беспристрастное существование. Я знаю, каждый из вас хоть раз следил, как две капли стремительно опускались по стеклу, и делали ставки на одну из них. Все так делали. Я к тому времени заметил, что люди поразительно схожи друг с другом. То, что нам казалось странным в нашем поведении или в наших мыслях, обязательно принадлежало всему остальному миру, о чем мы конечно же не догадывались, и поэтому весь мир долгое время считал себя особенным и исключительным. Но на самом то деле, мы все – люди. Поэтому никакие расы, нации, страны и всякого рода социальные группы не в силах скрыть и отторгнуть нашу общую природу. 
Приятель был не один. Когда я с грохотом закрыл за собой дверь, передо мной вырос невысокий, нескладный, худой парнишка. Он бросил на меня словно бы виноватый взгляд и повернулся обратно к бумагам, которые Приятель держал в руке. Они какое-то время скромно перешептывались у края лестницы, потом Парнишка поблагодарил Приятеля, схватил пальто, брошенное на ступеньки, и, попрощавшись, вышел. 
- Кто это был? – Спросил я.
- Какой-то студент, приносил свои наброски статей.
Странно, что он не сразу бросился ко мне со свей новостью о жителе Инсбрука.
- И?
- Ничего, вычурно немного. Ну знаешь, он пишет больше не статьи, а эссе. На, можешь посмотреть.
Он протянул мне исписанные от руки листы. Это и в правду были не статьи. У Парнишки видимо еще не успело сложиться представление о жанрах публицистики. Но темы, которые он освещал и лексику, которую он использовал для этого, поражали в самое сознание.
- И что ты ему ответил?
- Пока ничего. Думаешь стоит печатать такое? Я считаю, ему еще не достает опыта.
- Когда мы только открывались, у нас его не было вообще. Мы начали с самого нуля, ***. Разве ты не помнишь?
- К чему ты клонишь?
- К тому, что мы обязаны дать ему шанс. Дадим пару тем, разъясним, как надо писать и посмотрим. Я не хочу быть виноватым за то, что мы можем разрушить его стремления.
Приятель молчал. Это хороший знак. Если он молчал, значит был согласен со мной. Ему порой тяжело было признать, что есть люди, смотрящее на ситуацию шире, чем он сам. Издержки профессии.
- Что с жителем Инсбрука? – Спросил я.
Он рассказал мне, что искал рекламное место на сайте *** и увидел там фотографию человека, который разделил части своего лица и написал на каждой их них цену в долларах за месяц. Под фотографией крупными буквами - «ПРОДАМ СВОЕ ЛИЦО ДЛЯ РЕКЛАМЫ» и все, больше никаких подробностей или разъяснений. Меня это не так удивило, как повергло в шок. Если подумать, продажа своего тела – самое низкое, на что способен человек. И это явно не от хорошей жизни.
- Подумай, как все преподнести, и постарайся пожалуйста написать сегодня.
- Я уже все обдумал, - бросил я, - заголовок будет «Человек, который продает лицо», это как отсылка на Гюго, сразу привлечем внимание. Дальше будет...
И так я во всех подробностях и красках рассказал ему свое видение статьи, получил одобрение, сел за стол и минут через тридцать поднес ему готовый текст. Он откинулся на спинку стула и покачал головой. Я вскинул бровь.
- Что-то не так?
- Ты сказал, что начинал совсем без опыта, но каждый раз за пару минут можешь написать такое, что многим журналистам и не снилось. Как ты это делаешь?
Я пожал плечами.
- Я занимаюсь этим сколько себя помню. Никогда не задумывался, как у меня это получается. Просто получается. Слова как будто сами находят меня.
Я и вправду никогда об этом не думал. Помню, что началось все в школе. Мама, заметив мою увлеченность публицистикой, стала придумывать различного рода ситуации, чтобы я мог писать по ним статьи, знакомить меня со своими друзьями для интервью и давать всякого рода книжки (далеко не художественную литературу) для рецензий на них. К выпуску я уже хорошенько набил руку, и мне совершенно не составляло труда выразить свое отношение ко всему, что происходило в стране и за ее пределами. Все получилось как-то спонтанно. Сомневаюсь, что на тот момент мне хотелось заниматься именно этим делом, но сейчас я уверен в этом на все двести процентов. Если бы не мама, мое имя возможно и не значилось бы как имя главного редактора нашей газеты.
- Окей, - протянул он задумчиво, - спасибо, остальное я закончу сам.
- Тогда я пойду?
- Конечно. А, минуту, когда ты отправишь переводы?
«Черт! Забыл про переводы.»
- Скоро, не волнуйся, я все успею.
«Этих переводов просто немереное количество, когда я все успею-то?»
Дождь прекратился. Улица была наполнена машинами, но пустовала людьми. Я вдохнул прохладный влажный воздух, уловив звон падающих с навесов капель, оглядел блестящий серый квартал и вспомнил о Девушке. Что должно было случиться, чтобы она так заманчиво начала 17 марта? Ее жизнь казалась мне абсурдной, хоть и заполненной как старый чердак в старом заброшенном доме. Не забывала ли она хотя бы дышать между бесчисленными занятиями?
«Хорошо, что захватил тетрадь с собой. Не придется возвращаться домой.»
Я хотел немного проветрить свою голову. Решил присесть в каком-нибудь заведении. Вы, наверное, спросите, почему я не остался на работе, ведь и там можно было заниматься своими делами? Я просто не хотел, чтобы Приятель знал что-нибудь о дневниках Девушки. Это ведь такая личная вещь, о которой не хотелось бы трепаться направо и налево, хоть она и дала разрешение. И тут я вспомнил, что она должна была совершить что-то очень ужасное, но так и не сделала. Интересно, узнаю ли я об этом «ужасном» до завершения записей? Если честно, у меня образовалась какая-то неприятная пустота в душе. Мне не хватало фактов из ее жизни, мне хотелось знать, как она одевалась, что она ела, как выглядели ее друзья, какой у нее рост, родители, дом, есть ли у нее сестры или братья, где она жила, какие заведения посещала, какие предпочитала десерты, кто был ее тотемным животным и прочее, прочее. Мне так хотелось утонуть в ее жизни, пережить каждую секунду прошлого, а на деле я читал какие-то странные поверхностные записи о прошедшем дне. Как я, по-вашему, должен был понять, что именно привело ее в психбольницу?
Я сел в ***. Ко мне подошел «жизнерадостный» официант, принял заказ и ушел. Почему я взял слово «жизнерадостный» в кавычки? Да, на его лице была улыбка, и говорил он со мной вежливо, но глубоко посаженные глаза, потерявшиеся в тени недовольства, кричали о большем, чем выражение лица. Интересно, что его мучило? Хотел ли он здесь работать? А если нет, то кем он хотел быть? И почему у него это не получилось? Что должно было помешать молодому парню в осуществлении мечты? Странно, что раньше я не задумывался о таких вещах. Но мне хотелось забыть об этом и улыбнуться немногочисленным посетителям заведения, но я только прикусил нижнюю губу и достал дневник. Грустные мысли посещают нас, когда мы переживаем и наблюдаем грустные вещи. Пока существуют последние, не исчезнут и первые.
«Дорогой Билли,
Это какой-то кошмар!!! Не знаю, как я могла потратить свой день в пустую, но так оно и произошло. Началось все с того, что я решила приготовить сладкий пирог для своей Подруги, организующий ужин в честь первой фотосессии в модельном агентстве *** (самом популярном и престижном в нашем городе). Я знала, что это займет уйму времени, но случайно заикнулась об этом вчера за разговором о гостях и так и не решилась передумать. Меня тешила мысль, что этот пирог – ее любимый – обязательно сделает ей приятное. Когда я приготовила тесто и стала дожидаться, пока оно поднимется, обнаружила, что замороженные ягоды куда-то пропали из морозилки. Пришлось оставить все, как есть, и ехать в другой конец города, чтобы купить свежие ягоды.  Короче говоря, я потратила на это более пяти часов, когда планировала всего два-три. Не успела сделать ничего из списка дел, одиноко висящего на доске. Но радость Подруги, с которой она встретила меня с пирогом в руках, того стоила. Пирог, кстати, понравился всем без исключения. Кто-то даже...»
- Ваш кофе, - прервал меня официант.
- Спасибо.
- Желаете что-нибудь еще?
- Нет, нет, пока все.
Он кивнул и удалился на кухню, дверь которой располагалась прямо рядом с моим столиком.
«Кто-то даже попросил поделиться рецептом.
- Сомневаюсь, что у меня получится также вкусно, - сказал один из Гостей, - может ты приготовишь мне его, а я тебе заплачу?
Об этом я даже не думала, если честно, поэтому не смогла сразу дать утвердительные ответ.
- А что ты еще умеешь готовить? – Продолжил он расспрашивать меня.
- Всякое разное, - ответила я, - торты, пирожные, круассаны, капкейки,, пряники.
- Ничего себе! А на заказ ты не делаешь?
- Нет, я обычно готовлю только для своих.
- Почему?
- Мои работы не имеют респектабельный вид, как у профессиональных кондитеров. Они не годятся для продажи, здесь даже маркетинг не поможет, - усмехнулась я.
- А мне нравится! Тебе стоит попробовать.
Таким образом, я получила уйму похвалы в сторону своего пирога, и это меня как-то даже взбодрило и отвлекло от мысли, что весь вечер я слушала какие-то бессмысленные разговоры чужих мне людей, которые не могли мне дать ничего полезного. Честное слово, Билли, мне даже показалось, что я забыла, как зовут Ницше. Я просто понимала, что все эти развлечения ни к чему хорошему не привели бы меня, тем более, когда они заменяли мои занятия. Как же совестно мне было перед собой, Билли! Да и сейчас я чувствую себя не очень хорошо. Однако тогда я постаралась не думать об этом, хоть совесть не переставала меня глодать, и влиться во всеобщую волну веселья.
Среди присутствующих, помимо знакомых Подруги из модельного агентства, были и ребята из университета. С некоторыми из них я была знакома через Студенческий совет факультета. Знаешь, это группа людей, которая на добровольной основе организует различного рода мероприятия развлекательно-образовательного характера для других студентов. Какое-то время в самом начале обучения я еще мечтала попасть к ним в ряды (что у меня в принципе получилось), но вскоре решила, что все это отнимало мое драгоценное время, и поэтому ушла. Да и не организация мероприятий меня раздражала, а скорее сами члены этого Совета. Они считала себя неземными существами, являющимися самым сахарным верхом всего факультета, но на деле не представляли из себя ничего стоящего. Только мероприятия и умеют организовывать. Но они заслуживают отдельного рассказа, так что, если я начну, то не хватит и всей ночи.
Сейчас кстати идет дождь. Я сижу на подоконнике и смотрю на наполняющиеся лужи, отражающие огни бодрствующего города. Люблю следить, как две капли спешат в неопределенном направлении, опережая друг друга. Так забавно. 
Но сейчас не об этом. Так как это единственные люди, с которыми я была знакома (кроме самой Подруги), то я сидела рядом с ними и слушала, какие нас ждут мероприятия в этом семестре. Дальше завязался очень странный разговор.
- Кто из вас, кстати, собирается ехать за границу? – Спросил один из них.
- Зачем?
- Учиться по обмену. К нам ведь недавно приезжали представители компании, оказывающей финансовую поддержку.
- А! – Вскрикнула одна из них. – Я еду.
- Уже поговорила с родителям?
- Ага, они правда не пустили меня, но не страшно, - усмехнулась она, сделав глоток белого вина.
- Как тогда ты собираешься ехать? – Спросила я.
- Ой, не страшно, - отмахнулась она, - столько времени впереди, успею уговорить их, если не сама, то через друзей и родственников. Я уже и подработку нашла, чтобы как можно больше денег потратить на поездки по другим странам.
- Ты, видно, серьезно настроена, - сказал кто-то.
- Конечно, когда еще выпадет такой шанс? На следующий год я уже не смогу, выпускной, как никак.
Здорово, когда ты знаешь, что сможешь уговорить родителей. С моими такое явно не пройдет, Билли. Но я не расстраиваюсь. Уверена, еще будет сотня возможностей!
Закончили мы поздно, поэтому за мной приехал папа. Я услышала, как он цокнул, когда стекла машины запотели. Я выпила, кажется бокала два-три, но и это ему не особо понравилось. Не знаю зачем (наверное, потому, что мы должны были ехать больше получаса), но я включила в машине свою музыку и всю дорогу чувствовала какое-то напряжение. Мне казалось, что в любую минуту папа может на меня накричать, ведь, сколько себя помню, ему никогда не нравился мой музыкальный вкус, потому что явно отличался от его вкуса...»
«Наконец-то, хоть какие-то факты из жизни»
«...Но он кричит не потому, что хочет надавить на меня. У него такая манера речи. Он разговаривает криками, всегда напористый, всегда грубый и серьезный. Он вырос в тех условиях, где только грубость и помогала выжить. Если бы не его скверный характер, он вряд ли добился бы всего того, что имеет сейчас. Поэтому отчасти я его понимаю, но с другой стороны, меня уже тошнит от нескончаемого самоконтроля рядом с ним. Боюсь даже неправильно дышать. Кто знает, что ему может не понравиться. Так мы всю дорогу и молчали. Я смотрела в окно, пытаясь поймать далекие фонарные огни и вслушиваться в слова песен, а он крепко держал руль и не сводил взгляда с дороги. Напоминало всю нашу совместную жизнь, в которой мы успели перекинуться, наверное, всего лишь парочкой фраз.
До встреч Чуть не забыла сказать, что я попробовала еще раз упомянуть поездку по обмену, но стоило ему на совсем чуть-чуть повысить тон, как я сразу же прижалась к двери и замолчала.
До встречи, Билли»
Я не мог поверить в чувствительность ее характера. Неужели ради желанной поездки она и секунды не могла потерпеть? Любой родитель может повысить тон при разговоре, если он по-настоящему беспокоится о своем ребенке.

«18 марта, суббота
Дорогой Билли,
Я так устала, что буду совсем немногословна. Сегодня я пыталась нагнать все то, чем должна была заниматься вчера. С трудом заставила себя встать, чтобы побегать (со мной такое впервые), выполнила, как всегда, несколько заданий по языкам, сделала уроки на неделю, прикинула примерный сюжет рассказа, написала самое начало и заодно зарегистрировалась в онлайн-сообществе для писателей, в котором пользователи могут размещать свои произведения (как только напишу рассказ, сразу же отправлю его туда). Почитала Ницше, Фрейда и взялась за «К югу от границы, на запад от солнца». Столько людей хвалили Мураками, что я подумала познакомиться с ним. Устроила фотоссесию своего рабочего стола (ну, знаешь, как сейчас модно делать различного рода раскладки из тетрадей, книг, ручек, кружки кофе и плитки шоколада), получилось весьма неплохо. Попыталась похвастаться маме, но она вроде как была занята, поэтому вернулась в комнату. Узнала, что можно продавать свои фотографии какому-то сайту, написала туда и получила все подробности. Вроде бы все. Уже запуталась во всем, знаю только, что мне невыносимо скучно.
До встречи, Билли»

«19 марта, воскресенье
Дорогой Билли,
Сегодня мне позвонила подруга и сказала, что ее знакомая с агентства настоятельно просила убедить меня приготовить ей ягодный пирог. Я очень долго не соглашалась, но потом подумала, что стоит попробовать. Кто знает, что из этого выйдет?
- У тебя такие вкусные десерты получаются, ***, - говорила мне подруга, - я уверена, тебе стоит попробовать, а дальше как пойдет.
- Думаешь?
- Конечно, ты же знаешь, я ерунды советовать не буду.
Так оно и было. Она никогда не советовала мне ерунды. Я согласилась приготовить ее знакомой пирог на вторник.
Мама разругалась, что я ничем не помогаю ей по дому. С одной стороны, она хочет, чтобы я занималась и училась, а с другой – готовила, убирала и стирала.
Больше мне тебе нечего сообщить. Занималась тем же, чем и вчера.
До встречи, Билли.
P.S. Вспомнила тут одну очень забавную ситуацию. Лет так в восемнадцать я захотела сделать себе татуировку на ребрах. Хотела забить какой-нибудь красивый рисунок. О татуировке я мечтала еще со школы, но мои родители говорили, что «такие тупые вещи» делают только в тюрьмах, и готовы были растерзать меня каждый раз, когда я упоминала свое желание набить что-то на теле (ужасно старомодные люди). Год назад я все равно это сделала.  Долгое время удавалось скрыть, но однажды по своей забывчивости сняла футболку при маме. Хотела переодеться после университета и совсем не придала значения тому, что она собирала грязное белье в моей комнате. Ох, сколько же нотаций мне пришлось выслушать. Пыталась оправдаться, что это хна, но они не поверили или не захотели верить. Помню, одну ночь я даже осталась переночевать у Подруги, чтобы не слушать их презренные крики. И вот мне стало интересно, что бы они сказали, узнав, что я целовалась с девушкой? (Именно об этой «ужасной» вещи я хотела тебе рассказать, но подробности в другой раз).»
Сказать, что я был удивлен, - ничего не сказать. У меня отвисла челюсть, и я даже заметил, как официант пялился на меня из-за этого. Но такая реакция была у меня не на ее поцелуй с девушкой (что я практически предсказал), а на то, что она сделала себе татуировку вопреки воле родителей. Где та чувствительность, с которой она подходила к отношению с ними? Куда запропастился ее страх? 

«20 марта, вторник
Дорогой Билли,
Сколько всего на меня навалилось за последние дни! Ничего практически не успеваю, вот и тебе пишу в два часа ночи, когда глаза слипаются от усталости. Сегодня была в университете на скучных лекциях. Утром отдала заказ на пирог, после пар встретилась с Фотографом. Мы с ним совсем не продвигаемся вперед, меня начинает это нервировать, если честно. Я бы хотела уже делать полноценные фотосессии, а не изучать какие-то теоретические основы. Днем была у репетитора, вернулась к часам пяти, сразу же села за итальянский и английский, прочитала Фрейда, Харуки Мураками, практически дописала рассказ и вот сейчас собираюсь идти спать.
Пожелай мне удачи вытерпеть все это.
До встречи, Билли.»
«Вытерпеть?»

«21 марта, среда
Дорогой Билли,
Я получила новый заказ на двухъярусный торт с украшениями в виде цветов. Весь вечер потратила на поиск нужных цветов. Домой вернулась слишком поздно, родители еще не спали. Я пристроилась на диване рядом с ними.
- Где ты была? – Спросила мама.
- Искала цветы для торта, так устала.
- А уроки ты сделала?
- Еще на выходных.
- Ты не думаешь, что уже слишком поздно? Увязалась за каким-то тортом. Давно ты готовишь на заказ?
- Это второй раз. А что? Думаешь, не стоит?
- Откуда мне знать, твое дело. Смотри, чтобы это не мешало учебе.
- Не помешает, не волнуйся.
- А ты не хочешь найти себе работу? Дочка моей сестры уже второй год подрабатывает после учебы.
- Какую работу?
- Не знаю, в банке или в офисе каком-нибудь, чем там экономисты занимаются?
- Если честно, я не совсем уверена, что хочу связать свою жизнь именно с этой сферой.
- В смысле? – Спросил папа. – А чем тогда ты собираешься заниматься?
- Не знаю.
- Странная ты, - усмехнулась мама, - пора бы уже определиться.
- Ты так говоришь, как будто это так просто.
- Разве нет?
- Нет.
- Не выдумывай, ты же не просто так пошла на экономический факультет. Сама ведь решила все.
- Я помню. Просто мне кажется, что я слишком много взяла на себя в последнее время. И я боюсь, что у меня что-то может не получиться.
- Ну если устала, то не делай.
- Но я хочу...
- Тогда делай, что сказать.
- Вчера в твоей комнате горел свет до трех ночи, - сказал вдруг папа, когда в телевизоре начали крутить рекламу, - почему ты не спала?
- Не помню уже, я кажется психологию читала, или итальянский делала. Уже и не помню.
- Ясно.
Тут я начала разговаривать с мамой на итальянском, точнее проговаривать заученный диалог. Такие диалоги помогают легче ориентироваться в разговоре. Если тебе задают вопрос из диалога, твой мозг автоматически вспоминает ответ на него. Так удобно! Но маме, видимо, не понравилось.
- ***, я не понимаю ничего, говори нормально, пожалуйста.
Слово «нормальный», Билли. Как ты его понимаешь? Я вот не знаю, что оно означает, но все вокруг меня, видимо, уверены в его каком-то определенном значении и используют его практически повсеместно.
По телевизору показывали фигурное катание. Помню, в детстве просто мечтала хоть разок встать на коньки, но папа сказал, что это мне совершенно не нужно, поэтому не то, чтобы о фигурном катании, но и о катке в общем можно было забыть. Было бы здорово блистать сейчас перед камерами на Олимпиаде.
- Я, кстати, рассказ пишу для конкурса, - сказала я, - скоро закончу. Почитаете?
- Почитаем, - ответила мама, копаясь в телефоне.
- Мне просто нужно ваше мнение.
- Хорошо, - дополнила она, и все вновь замолчали.
Я вдруг захотела поговорить с ними о том, как мы могли бы провести вместе праздничные дни в мае, поехать куда-нибудь, отдохнуть. Они меня слышали, даже умудрялись отвечать что-то. Но явно не слушали. 
Я ушла в комнату, повторила английский, узнала, где продаются нужные для торта формы, а теперь иду спать. 
До встречи, Билли.
P.S. Сейчас все перечитываю и понимаю, насколько сухо, сжато и скудно я передаю случившееся со мной за последние дни. Но по-другому никак, Билли. К концу дня все силы иссякают, и я практически насильно заставляю себя брать в руки ручку. Извини, что так. Надеюсь, когда-нибудь я расскажу тебе все в подробностях и во всех красках.»

«25 марта, воскресенье
Дорогой Билли,
Уличила пару минут, чтобы рассказать, что произошло за последние несколько дней моего отсутствия. В четверг я отдала свой второй заказ – двухярусный торт – и получила третий – на коробку имбирных пряников. Потеряла полдня на поиск нужной по размеру коробки и трафаретов для самих пряников (вчера отдала их, и взяла еще один заказ на торт. Не знаю, зачем я это сделал, ведь ни времени, ни желания у меня уже не оставалось).
Узнала, что моя статья не прошла дальше конкурса внутри университета. Но родителям сказала, что статья заняла первое место на межуниверситетской конференции. Как они гордились мной, Билли! Даже не подумали узнать, опубликована ли она где-нибудь, наградили ли меня чем-нибудь, есть ли снимки или видеорепортаж какой-нибудь. Поверили на слово и забыли, точнее похвастались перед родственниками и забыли. Я могла врать им всю жизнь, они все равно дальше одного вопроса не заходили, потому что ничего не смыслили в этом деле, только вникали в мои слова.  И кто из нас родитель?
В пятницу занималась с Фотографом, который порядком мне поднадоел. Я даже опоздала на полчаса, потому что забыла о встрече и стояла на автобусной остановке, когда он мне позвонил, чтобы узнать, приду ли я вообще. Записалась на курсы по вождению. Папа сказал, что они необходимы всем без исключения. «Тем более дети всех моих друзей уже имеют права, а ты нет». Мне, если честно, все равно на эти права. Ну есть они и есть. Ни холодно, ни жарко. Только окружающую среду губим всеми этими выхлопами. Помню даже на первом курсе я состояла в «Совете защитников природы», где мы устраивали различного рода митинги и собрания, выступали с докладами и отчетами, призывали к охране окружающей среды, использованию материалов, подлежащих вторичной переработке, автомобилей на электродвигателях и крайне агрессивных мер против браконьеров и фермеров, вырубающих тропические леса в колоссальных объемах. Позже я поняла, что сама порой не соблюдаю всего того, к чему призываю людей, поэтому и ушла. Разговоры за отсутствием действий – пусты как дно заброшенного колодца.
Вчера была на первом занятии по вождению. Теория. Банальная теория, Билли. Мне как будто пытались объяснить, что такое дорога, машина и светофор. Надеюсь, дальше будет посерьезнее, иначе я не понимаю, как люди еще не вымерли в автокатастрофах. Дописала рассказ и понесла маме. Она сидела на кухне и ждала, когда приготовится картофельная запеканка на ужин.
- Мам, прочитаешь мой рассказ?
- Какой рассказ?
- Ну я же тебе рассказывала, - вздохнула я, - рассказ для конкурса.
- А, тот рассказ. Солнышко, ты же знаешь, я все равно ничего не пойму. Давай ты лучше перескажешь мне его, и я оценю идею.
Она не отлипала от экрана телефона. Я развернулась и ушла. Надоело.
Сегодня, как всегда, с самого утра копалась в груде запланированных дел, дополняя ее всем, чем приходилось. Иду спать.
До встречи, Билли.»

«26 марта, понедельник
Дорогой Билли,
Я так сильно завертелась на выходных, что даже и не вспомнила об уроках. Пришла сегодня на занятия неподготовленной. Не помню, когда последний раз такое было. Преподаватель по логистике решил поизвить и практически все полтора часа упоминал, что я забыла сделать домашнее задание. Я открыла спор и попыталась объяснить, что если предмет не вызывает интереса, то вскоре желание готовиться к нему просто-напросто пропадет. Но кто из них вообще слушает студентов? Они же все эгоисты. Попробуй сказать им, что дело, которым они занимаются вот уже который год, не интересно никому в аудитории, хоть и крайне необходимо для полноты получаемой степени. И что я вообще потерла там, Билли? Зачем я каждый день еду на эти скучные, нудные занятия, не пробуждающие во мне ничего, кроме ненависти к экономике в целом? Не знаю. Я даже ни с кем там толком и не общаюсь. Только делаю вид, что это обязательно пригодится мне в жизни. «Когда кто-то долго и упорно хочет казаться чем-нибудь, то в результате ему уже трудно быть чем-либо другим». Это слова Ницше. Хоть что-то я не перестаю забывать, Билли.
Есть ли смысл говорить, что сегодняшний день я провела точно так же, как и вчерашний? Банально и скучно. Только инструктор в автошколе слегка поднял мне настроение своими глупыми шутками.
До встречи, Билли.»

«28 марта, среда
Дорогой Билли,
Позавчера пропустила репетитора по английскому, потому что готовила торт. Сегодня не пошла в университет, потому что проспала. Хорошо, что родители поверили мне на слово, когда я сказала, что пары отменили. И пока я пыталась залить в себя вторую за утро кружку кофе, чтобы хоть как-то взбодриться и приняться за дела, они читали мне лекции о вреде кофеина и настоятельно просили перестать его употреблять вообще.
Вчера увиделась с Подругой. Она прочитала мой рассказ, расхвалила его всячески, но и не забыла заметить недостатки или ошибки. Короче говоря, расписала все по полной.
- Смело отправляй, у него есть все шансы на победу.
- Спасибо тебе.
- Да не за что. Ну что, как у тебя в общем дела?
- Все как обычно. Подумала, может записаться в художественную школу на курсы?
- Что? Зачем?
- Я так хочу научиться рисовать. Это ведь так прекрасно. Жаль, что я ничего не умею, - грустно проронила я.
На самом деле, я правда горела желанием этим заняться. Правда, никак руки не доходили. Постоянно что-то да останавливало меня на полпути.
- Слушай, ***, не сходи с ума. Ты и так загружена по самую макушку. Куда еще?
- Но а когда я займусь этим?
- После учебы, не насилуй себя. Вон, какое у тебя помятое лицо, не разгладить ничем.  Да и тем более, обязательно ли этим вообще заниматься?
- Конечно, это ведь может пригодиться...
- Все, прекращай, даже слушать не хочу. Закончишь учебу и делай, что хочешь. А пока дай себе отдохнуть.
Я просто прикусила нижнюю губу. Мне нечего было сказать. Точнее я ничего не понимала, чтобы что-то сказать.
- Кстати, так как потеплело, я готова выходить на пробежку по утрам. Эй? Ты слышишь меня?
- Да-да, что ты сказала? Прости, я прослушала.
- Пойдем завтра на пробежку?
- На пробежку?
И тут я вспомнила, Билли, что не бегала больше недели. Как я вообще могла забыть про это? Столько времени вставала утром как по будильнику, а теперь даже не могла вспомнить куда и когда последний раз я выходила на пробежку. 
- Ну что?
- Да, конечно, пойдем.
Остается только надеяться, что я проснусь уже сегодня. Учитывая, что пишу я это в час ночи, сил может и не хватить. Доделала итальянский и теперь иду спать. 
До встречи, Билли.
P.S. Так как один рассказ я уже дописала, решила попытаться успеть написать второй.»

«29 марта, четверг
Дорогой Билли,
Я проспала. Проснулась часов в восемь, когда Подруга, отчаявшись после четырех звонков, уже закончила бегать и шла домой. Мне было очень стыдно, но она сказала, что все понимает, поэтому совсем не злится. Ее сестра приезжает на выходных, и поэтому она пригласила меня в воскресенье к ним на ужин. Я согласилась, хоть и знала, что придется куда-то перенести свои дела.
Все еще пытаюсь начать второй рассказ. Никак не получается.
До встречи, Билли.»

«30 марта, пятница
Дорогой Билли,
Сегодняшний день оставил кучу вопросов в моей голове. Я попытаюсь сейчас изложить их в надежде, что моя память озарится ответами, но для начала расскажу, с чего все началось.
Я не могла уснуть всю ночь. Практически каждый час я открывала глаза, шептала что-то в полусонном состоянии самой себе, словно просила положить голову обратно на подушку и продолжить спать, потому что до будильника оставалось еще очень много времени. Кажется, какие-то кошмары ухватились за мое сознание и упрямо не хотели отступать. Утром я проснулась с отвратительным обветриванием на губах. Контур покрылся толстой темно-коричневой корочкой, отчего мне было больно растягивать губы в улыбке.  Наэлектризованные от синтетического чехла на подушке волосы стояли дыбом даже несмотря на мои попытки сгладить их влажными руками. Тетрадь по маркетингу провалилась в какое-то четвертое измерение и никак не хотела попасться мне на глаза. Ее поиски заняли больше двадцати минут, в связи с чем я на 10 секунд опоздала на автобус, а когда побежала на трамвайную остановку, не успела всего на 15. Пришлось стоять под моросящим дождем и ждать следующего транспорта. На учебу я не опоздала, но мест в компьютерном классе к тому времени не осталось, и мне любезно предложили прогуляться до следующего занятия. Что ж, я хотя бы успела позавтракать. Вернулась с учебы в два часа дня. Переоделась. Выпила стакан воды. Начала готовить сырники с корицей и бананом, уже взбила яйцо и вдруг совсем охладела к этому процессу. Честное слово, мой желудок как будто наполнился и отбил всякое желание продолжать дальше готовку. Я оставила яйцо в холодильнике – возможно, мама захочет испечь что-нибудь и воспользуется моим незавершенным производством (как это описывается в экономике). Вернулась в комнату, взяла в руки книгу итальянского, открыла на нужной странице и, взглянув на настенную доску, откинулась на спинку стула. Столько намеченных дел на сегодня, - подумала я, - заняться языками, начать рассказ, дописать научную работу (откуда она здесь?), приготовить коробку эклеров, не забыть про репетитора. Столько всего висело на доске, Билли, но она как будто была пуста.
Я включила громче музыку, отложила книгу на колени и подняла глаза на потолок. Какое-то отвратительное обессиленное состояние. Честное слово, Билли, мне тогда не хотелось ничего другого, кроме как лежать и слушать музыку. Хотела включить фильм, но передумала тратить свое время впустую. В наше время фильмы совершенно ни о чем. Редко можно наткнуться на что-нибудь стоящее. А стоящим я называю то, что может задеть тебя за живое. Обвела взглядом книжные полки, но ни одна не смогла удержать мое внимание. Мне как будто совсем не хотелось загружать свои мысли философскими изречениями Ницше или Канта, абсурдом Кафки, романтикой Фицджеральда, сухостью экономических пособий, туманными иностранными произведениями и слишком отчаянными текстами по личностному росту. 
Потолок утопал в тенях, падающих в комнату с улицы. Самые разнообразные – квадратные, круглые, длинные, усеченные, светлые и темные – врывались через прозрачную тюль и наводили здесь свои порядки, отвлекали мое внимание и, кажется, совсем не страшились моего гнева. Что им страшиться? Их жизнь – это еще одна аксиома мира. Будь так с человеческой жизнью, беды не миновать, Билли.
Короче говоря, я так и просидела на стуле с книгой в руках и взглядом на потолке более двух часов. Одна песня сменяла другую - Sam Smith, Billie Eilish, The Neighborhood, Shawn Mendes, Bob Dylan, Jean-Philippe Rio-Py, KYSON, Twenty One Pilots, Queen, Linkin Park, Musica di strada, Seafret, Imagine Dragons, NF, Audiomachine, Seinabo Sey, James Arthur - ритм музыки усиливался или утихал, классика перетекала в поп-музыку, кантри - в альтернативный рок, инди – в инструментальную. В моей голове смешалось все бытие вокруг. А что, если я не успею? – вот о чем я думала. А что, если завтра я погибну в автокатастрофе и так и не успею выучить итальянский? Что если меня не станет через пару минут, и я покину этот мир совершенно бездарным человеком? И тут я поняла, Билли. Ничего. Ровным счетом ничего. Когда я умру, все, что я из себя представляла, сотрется в порошок и осядет в мыслях близких мне людей, которые до поры до времени будут усердно собирать крупицы этого рассеянного порошка по закоулкам своей памяти, а потом придет отчаяние и сметет всякое желание приложить малейшее усилие к чему бы то ни было. И все наши старания, стремления и силы исчезнут вместе с нами. Будто бы всего этого и не было. Наверное, поэтому, Билли, надо спрашивать не «а что если завтра я умру?», а «а что если завтра я буду жить? Как мне быть, если я навечно останусь бездарностью?»
И здесь следовало бы продолжить мысль, но я знала, к чему именно она могла привести, поэтому предпочла открыть итальянский и прочесть хотя бы пару текстов.
До встречи, Билли.
P.S. Сама удивилась, как много я написала. Скорее всего потому, что ничем практически не занималась и смогла найти силы выразиться немного яснее и приличнее, чем раньше.»

«31 марта, суббота
Дорогой Билли,
Мой энтузиазм запропастился в каких-то темных закоулках и совершенно не желает оттуда выходить. Я просидела в кресле перед ноутбуков четыре часа. Курсор мигал после слов «Глава 1», насмешливо подчеркивая или напоминая, что сюжет рассказа не продвинулся ни на строчку (как будто я без него этого не знала). Я крутилась из стороны в сторону, в надежде поймать так называемое вдохновение, но тщетно. Провела взглядом книжные полки и устрашилась. Если бы ты видел, Билли, как злобно они бросали на меня свой взгляд. Я видела довольные улыбки писателей, достигших предела своих мечтаний и теперь уже смиренно погрузившихся в покой вездесущей славы. Я видела эти насмешки. Видела, как глупо смотрелась здесь, внизу, под их строгим, внимательным взглядом, не отстраняющимся от меня ни на секунду. Им удалось создать и увековечить шедевры литературы, а я не могла связать и пары слов для крохотного по сравнению с масштабами известных томов рассказа. Кто знает, может и у них когда-нибудь отсутствовало настроение. Может, и они давным-давно сидели в своих комнатах за деревянными столами с дрожащими над бумагой руками и не смели надеяться на что-либо большее, чем признание среди близких родственников и друзей. 
Взялась за итальянский, сделал молча пару упражнений и отложила книгу в сторону. Когда я уже начну говорить на нем? Эти бесконечные задания уже по горло надоели мне, честное слово. Я никак не видела результата, от чего нетерпение усиливалось с пущей быстротой. А английский? Уже и не помню, когда последний раз бралась за него. Я, кажется, совсем утратила способность думать на иностранном языке, а недавно это было само собой разумеющимся в моей жизни. А я ведь планировала заниматься с детьми. Но даже дети, я уверена, знают язык теперь лучше меня. Не успеешь оглянуться, как они и астрофизику успеют познать, а ты будешь от стыда ковырять свою память, чтобы гордо бросить три закона Ньютона – единственное запомнившееся из школьного курса физики. Еще раз оглядела полки. Подумала прочитать что-нибудь на английском. «Над пропастью во ржи» хотя бы, или «Убить пересмешника». Культовые книги прошлого столетия. Но рука так и не дрогнула взять их. О французском я даже не подумала. Сейчас он у меня практически в самом конце списка дел, висящего над столом. В нем, кстати, крупными жирными буквами между строк ютится «Психология». Видимо, я успела забросить изучение этой науки, но такого рода напоминание не особо выручало. Потянулась за пособием «Английский язык для экономистов», пролистала его, положила обратно. Встала и прошлась по комнате.
Чего мне хотелось? Почему я металась по комнате как оголтелый ребенок, бросала подушки повсюду, билась ногами о пол, стучала от злости по столу? Весь мир сгустился в один паршивый комок абсурда, раз за разом напоминая мне о бессмысленности всего того, за что я бралась с таким воодушевленным рвением. Теперь я потеряла всякий интерес, Билли. Я это прекрасно понимаю. Но меня жутко злит, что это мог быть интерес к жизни.
До встречи, Билли.»

«1 апреля, воскресенье
Дорогой Билли,
Честное слово, можешь подумать, что я шучу в честь праздника, но я забыла отправить свой рассказ для конкурса. Именно с этой мыслью я проснулась сегодня утром. У меня не хватает слов, чтобы описать тебе, в каком шоке я нахожусь. Просто невероятное отсутствие мозгов!
Собираюсь на ужин с Подругой и ее сестрой. Если останется время и силы, обязательно расскажу, как все прошло.

На этом записи оборвались. Остальная часть тетради была пустая. Вторую я с собой не взял, поэтому пришлось вдумчиво изучать кофейную гущу на дне выпитой чашки. После прочтения этой крошечной истории, на душе оставалось какое-то неясное послевкусие. Я прекрасно понимал, что она делает, но я не понимал, зачем. Эта неприятная, колющая неясность вынудила меня собраться и поехать в больницу, иначе сам я ни к какому выводу не пришел бы.