Акабанэ Карме восемнадцать, вернее, через пару часов будет уже девятнадцать, и он на полпути в популярный клуб одного из криминальных районов города – чем не замечательное место, где можно в привычном одиночестве, вернее, простите, в приятной компании абсента и текилы отпраздновать свой очередной день рождения, кульминацией которого послужит разукрашивание лица какого-нибудь имбецила, может быть, даже нескольких, если повезет.
Карма любит драться. До фанатизма и одержимости любит рукопашный бой, любит разбивать костяшки собственных пальцев о скулы противников, любит упиваться звуком их ломающихся косточек. Пожалуй, ночные вылазки и последующие бойни – это единственное, что удерживает Карму от снятия спускового крючка. Его глаза никогда не горели так живо и ярко, как в моменты, когда окровавленная рука замахивалась для очередного удара, когда ноги интенсивно били лежачего под дых. Его улыбка никогда не была такой блаженной, как в моменты, когда Карма смотрел в замерзшее одинокое небо, поправлял прилипшие ко лбу волосы своими тонкими пальцами и уютно жмурился от удовольствия, чуть ли не мурлыча, пока в его ногах судорожно отхаркивал собственную кровь очередной выскочка. Карма любит все это, и черт знает, что сдерживает его от того, чтобы податься в наемные убийцы. А там, бесспорно, ему не было бы равных: молодой, не по годам умелый и безмерно талантливый, проворный и до тошноты идеальный – таких людей, без изъяна, ни одно общество терпеть не могло, и среда киллеров определенно подошла бы парню. Однако он попросту по-романному типично не хочет идти туда один. Не хочет подаваться в гадюшник, где так же сгниет, как сгнил бы в обычном мире, вот только не в роскошных апартаментах от передоза алкоголя или наркотика, а во время какого-нибудь особо опасного задания от рук озабоченных маньяков, в слякоти и ошметках, но все равно – один. А Карма, похоже, начинает осознавать, что за свои почти девятнадцать лет его уже порядком заебало быть одному.
Акабанэ проходит мимо двух здоровых охранников на входе, несмотря на неоновую вывеску – 21+. Карму никакие ограничения никогда не останавливали. Да и кому они нужны, когда тебя в лицо знает каждый амбал перед всяким клубом? Знает, наевшись слухов о том, какой ты изверг и жестокая богатенькая дрянь. Карма улыбается, выставляя напоказ ровные белые зубки ехидного демонёнка. Карме весело, и громкая музыка из мощнейших колонок лишь добавляет драйва к его и без того возбужденному состоянию: Акабанэ предвкушает аппетитную драку, и у него текут слюнки, как у охотника перед знатной добычей. Пройдя сквозь плетеную занавеску, останавливается и оглядывается: впереди барная стойка с тремя обслуживающими, готовыми нахимичить тебе все, что душенька пожелает, за далеко неприличную цену; по бокам много маленьких столиков, за которыми в основном сидит молодежь до двадцати пяти и гораздо реже проскальзывает голова с серебристыми проблесками седины людей постарше; посередине – танцпол, а слева от барной стойки ди-джей, крутящий пластинки на небольшой возвышенности, которую кто-то называет сценой. Ничего необычного, по крайней мере, на первый взгляд, и Карма хмыкает, не понимая, почему этот клуб за столь малый срок существования успел громко прославиться уже на весь город.
Несколько небольших шагов вперед, устремив взгляд на свои лакированные черные туфли, и Карма уже оказывается вплотную прижат к барной стойке, облокотившись на нее двумя локтями и положив подбородок на тыльные стороны ладоней.
– Простите, мисс, – сексуальная улыбка, соблазняющий голос, дерзкий взор и щепотка природного обаяния. – Неужели это единственная зона, где можно отдохнуть и расслабиться?
На голос Акабанэ оборачивается молодая девушка, до этого стоявшая к нему спиной, на носочках пытавшаяся дотянуться до бутылки на верхней полке. Это ей удаётся, и Карма, наконец, может взглянуть в ее мутно-голубые глаза, обрамленные пушком коротких темных ресниц. Тонкие нарисованные брови придают взгляду вечную остроту и суровость, а слегка вздернутый нос и изогнутая линия гвоздично-розовых губ говорят о надменности стоящей перед Кармой особы. Парень хмыкает, не переставая улыбаться и рассматривать собеседницу, которую он уже успел насторожить, о чем спешит заявить ее слишком эмоциональная мимика. Взмахнув бутылкой, словно дирижер своей палочкой, барменша с грацией балерины выплескивает золотисто-ореховый бренди в бокал-снифер и, подхватив его левой рукой, преподносит рядом сидящему мужчине.
***
Слов 647
