— Кровь этого... разбойника успела засохнуть.
— Дай сюда, — я требовательно протянула руку.
Киллиан вопросительно взглянул на меня, он отстегнул крюк от руки и отдал мне. Я повела ладонью, кровь исчезла, крюк снова заблестел как новый.
— Держи.
— А магической силой его случайно не наделила? — пират начал ввинчивать крюк в протез.
Я махнула рукой и легла. Киллиан тоже. Наступила тишина.
***
Киллиан Джонс пытался заснуть, но сон не приходил. Оставив попытки, он начал наблюдать за звёздным небом. Столько созвездий и все знакомые. Он любил наблюдать за ними с «Весёлого Роджера». Но голова думала не о небе.
Странно, кошмары преследовали его только после первого убийства. Остальные сливались в единую полосу и уплывали в прошлое. Но сегодня было что-то особенное. Не на уровне ночных кошмаров, скорее поводы поразмышлять.
Почему он пощадил разбойницу? Он почему-то всё прокручивал в памяти, как он выбивал из её рук меч, прижимал к дереву. Как чувствовал её страх перед смертью, как наклонился к ней и прошипел: " проваливай, душа моя». Может, девчонка напомнила ему Милу, когда та только присоединилась к команде «Весёлого Роджера»?
Мила... Киллиана снова захватили воспоминания. Через семь месяцев после их первой встречи он снова вернулся в тот город. Она ждала его. Хотела сбежать с ним.
Пирата слегка удивило, что она ничего не говорила о сыне, но он был слишком эгоистичен, чтобы спрашивать о нём.
В день отплытия на его корабль пришёл муж Милы. Выглядел он жалко. Что-то тихо говорил об их сыне, который останется сиротой без матери.
— Так ты сразись за неё, — насмешливо предложил Киллиан.
Он испугался, пытался надавить на жалость. Да, Мила была права — он жалкий трус.
— Что я скажу сыну? — крестьянин умоляюще посмотрел пирату в глаза.
— Скажи правду, что его отец трус.
***
— Вставай, Нетландия зовёт! — меня достаточно грубо потрясли за плечо. Я протестующе отмахнулась рукой. Она была предательски схвачена и использована как рычаг для поднятия моего тела. Инстинктивный пас другой рукой, и меня отбросило в одну сторону, моего мучителя в другую. Вот это пробуждение — землёй об лопатки!
