Fake love { РЕДАКТИРУЕТСЯ }

Часть шестая

Руки Лисы дрожат, безбожно дрожат, когда на очередной полке она не находит маленькую желтую пачку противозачаточных.

- Где же.. где?.. – судорожно шепчет, леденея лишь от одной мысли, что таблетки были обнаружены раньше и не ею.

Тело почти не слушается ее: ноги все еще слишком тяжелые, чтобы устоять на них, а кожа саднит и ее содрать хочется, лишь бы не чувствовать этого. Чтобы не понимать, что Чон сделал с ней.

И самое страшное, что он будет продолжать это делать.

Но что-то же должно его остановить? Что? Не уж-то ее окончательная капитуляция? Признание его власти над ней. Полное подчинение ему... Это так важно? Это же превыше всего, да, Чон?

Лиса тихо прикрывает дверцу тумбы, еле слышно застонав от досады, может и от боли. Кто знает. Она прислоняется лбом к двери и закрывает глаза.

- Неужели это ищешь, Лалиса? – его спертое, наверняка от ярости, дыхание упирается в ее шею и обжигает своим огнем.

Выжигает дотла любую надежду.

Лиса несмело и не сразу поднимает голову, чтобы пересечься с ним взглядом в отражении зеркала. Руки девушки сжимают край раковины, в попытке поиска опоры и спасения от озноба в теле.

Он нашёл.

Сжав пачку, он с громким хрустом сминает ее. Из-за напряжения жилы выступают на его руках, увенчивая их таким опасным венком, что у Лисы в горле пересыхает и она нервно сглатывает слюну. Чонгук не отрывает своего взгляда от ее, напрасно ищет там оправдания и слова, что Чон, ты, не так все понял. Что, когда ты нашел эту желтую дрянь, предусмотрительно запрятанную за тюбиками кремов – тебе всего-то показалось.

Да, показалась. Все именно так, Лиса?

- Оттдай.. - сухими губами шепчет Лиса, взглядом не отпуская испорченную пачку.

Глаза Чонгука затягивает черной злостью: колючей и пугающей. Только глянь на это и беги, не оглядываясь. Но Лиса, либо слишком смелая упрямица, либо глупый кролик, загнанный в ловушку удава.

- Я на грани, Лиса.. – Чонгук произносит это тихо, но для нее это звучит громче и страшнее любого крика.

Чон умел убивать спокойствием. Мнимым кончено же, но пускай. На Лису это действовало похлеще физического насилия.