Come inside, and talk to me.

5\\

— Что за хуйня?! — рёв раздаётся эхом в ушах, и Луи роняет сигарету, чуть не упав.

За несколько метров стоит Гарри, с дикими от злобы глазами, и рыча так что подросток невольно пятится назад.

«Блять, блять, блять...»

Отлично, приехали, так будет выглядит его смерть, от рук Гарри Стайлса, хоть анекдоты пиши.

— Эм?.. — тихо отвечает он.

— У тебя же грёбаная астма, придурок! — кричит он, и эта ситуация смутно напоминает ту, что была в парке, и Луи не собирается отрицать, что когда Гарри кричит, у него нет никаких шансов возразить.

Мужчина приближается и хватает его за затылок, обездвиживая, начиная ощупывать его карманы толстовки.

Луи брыкается.

— Ты что делаешь?! — кричит он, пытаясь поймать руки на шее, и те, что пытаются достать сигареты.

— Где остальная пачка? — шипит мужчина.

— Какого черта я должен отвечать?! — Луи толкает его за плечо. Безуспешно. — Я не на территории кафе, у меня есть полное право делать то, что я хочу.

Гарри останавливается, смотрит ему прямо в глаза, и подросток отвечает тем же, решая что не время ссыковать.

— Я видел как ты кашлял, у тебя мог быть приступ астмы, и если ты думаешь, что мне нужны трупы рядом с кафе, то сильно ошибаешься.

Он находит пачку, и затем кладёт к себе в карман.

— Ты охуел?! — Луи брыкается чуть ли на весу, а затем наступает тишина.

Губы Гарри поджаты, а глаза злые и темные. Его пальцы горячие, согревают затылок, и в какой-то момент пережимают так сильно, что подросток морщится.

— Пошли, дитя, — выдыхает Стайлс, и тащит за собой парня.

Тот пытается игнорировать мерзкое чувство стыда в животе, и горло, которое першит. Если у него сейчас случится приступ, то, мужчина скорее всего сам его добьёт.

Теперь пачка лежала во внутреннем кармане Стайлса, и Луи крайне грустно о ней вспоминает, ведь она был куплена на последние деньги два месяца назад.

Причина столь яркой реакции Гарри ему остаётся неизвестной. Мало того, что они знакомы от силы неделю, так они ещё и друг-друга дружно ненавидят. По крайней мере, Луи чувствует себя слишком беспомощным рядом с ним, а это чувство смело может входить в топ самых неприятных.

Они молча бредут до кабинета, а затем подростка бросают на диван. Луи решает не спорить, растекается по подушкам, и устало прикрывает глаза.

Гарри тем временем считает до десяти на всех языках которых знает. Его часто выводят из себя, (признать, что это он сам себя так глубоко терзает, он активно отказывается), но пожалуй, Луи преуспевает в этом больше всех. Больше всего Гарри ненавидит самобичевание, и суицидальность, ведь в этих случаях он оказывается безнадежным, это — то, что он не сможет исправлять.

Он располагается на своём привычном месте, и уже переходит на итальянские цифры, когда взгляд невольно падает на Луи.

Эмоции, которые он испытывает при взгляде на этого незрелого, неловкого, и бесящего ребёнка, заставляют его исказить лицо в гримасе боли. Обычно это ярость, затем это душераздирающее чувства, при виде его синяков и безжизненности, и в конце концов что-то, похожее на тепло в районе груди. Гарри просто чувствует, он не думает об этом, да и времени нет на самокопание, поэтому он просто принимает все как есть.

Луи сидит с закрытыми глазами, светлые ресницы ровно ложатся на впалые щеки, и он выглядит неуместно мелко и неловко на фоне огромного дивана.

Гарри решает продолжить работу и просто оставить все, как есть. Ник и сам разберётся внизу.

Подросток тем временем ждёт смертного приговора в виде увольнения, или лишения зарплаты, хотя бы из-за его вчерашнего пропуска. Но мужчина сидит, перебирает папки, на его переносице вновь очки, и Луи невольно пялится. В конце Гарри поднимает голову, смотрит на него взглядом, «сиди где сидел», и подросток слушается.

Проходит время и он чувствует себя как ребёнок, которого поставили в угол. В то время как работа внизу кипит (ладно, возможно и не кипит), он сидит и ничего не делает.

Осознаёт, что свободного времени, хоть на минуту, у него не было с лета, и паникует, понимая, что это было сделано не просто так.

В кабинете стоит звук клавиатуры, и шарканья. Луи хочет спросить, что происходит, но каждый раз глядя на Гарри, решает промолчать.

Ничегонеделание давит, Луи нехотя погружается в себя — мысли где-то рядом с домашней работой, и всеми теми делами, что он мог бы выполнить за это время. А ещё с проблемами. С кипой неприятных проблем.

Гарри тем временем решает полностью сконцентрироваться на работе. Зачем он держит здесь своего работника, он особо не понимает, но Луи явно не повредит немного подумать, иначе мужчина сам вставит его мозги на место.

Проходит час и Луи изнемогает от скуки, теперь, совершенно не сомневаясь в том, что это наказание. Глаза невольно слипаются, и тело, что было оставлено обездвиженным на слишком долгое время, не может сопротивляться сну.

Мужчина замечает, что Луи заснул в сидячем положении после некоторого времени, и усмехается. Возможно, это тот эффект, которого он ждал.