Come inside, and talk to me.

9\\

Они сидят вдвоём, лениво развалившись на диване, целый час. Луи доедает конфеты, а Гарри возится с какими-то бумагами. Тишину обрывает чих, и мужчина удивлённо оглядывается.

У Луи розовые щеки и стеклянные глаза, и так явно выглядят люди с жаром, поэтому тот приближается и прижимает руку ко лбу подростка.

— Эй! — Луи недовольно стряхивает ладонь со лба, почему-то резко смутившись.

Что, на самом деле не удивительно, ведь не иметь физического контакта с кем-либо в течении четырёх месяцев, довольно оправдывающе. Ладонь мужчины холодная, поэтому тот еле сдерживается, чтобы не вернуть её обратно.

Гарри качает головой, потому что подросток пылает и явно не договаривает об этом. Он встаёт и, после долгих обысков комнаты, находит термометр.

— Боже, какая эта штука древняя, — восклицает мальчик и пытается поплотнее укрыться. — Неужели нет электронного?

— Хотя бы этот в наличии, а теперь хватит бегать, малой.

Гарри крепкой хваткой притягивает его за талию, и тратит много сил, чтобы вытащить этого мерзавца из кокона. Луи, тем временем, становится все упрямее и извивается как чертова змея, раздражая мужчину, затем резко толкает его в плечо, и они чуть ли не падают вниз кувырком.

— Луи! — повышает тон Гарри.

Когда этот проклятый, холодный термометр оказывается под футболкой, Луи озлобленно сопит, но так же резко успокаивается. Гарри держит его спиной к себе, блокируя плечи. Пытается не думать о том, насколько хорошо мелкое и горячее тело помещается в руках, и как не размеренное дыхание чувствуется сквозь ткань футболки.

— Я сам мог это сделать!

— Я тебе не доверяю. — Спокойно отвечает мужчина и Луи возмущённо раскрывает рот. «Королева драмы», — думает Гарри.

Подросток тем временем, радуется, что тот не видит его лицо, красное от смущенного румянца. Мысли об этом он спешно уничтожает.

— Это не обязательно, вы же понимаете?! Я все равно пойду домой, а мне ещё надо закончить реферат, университет начи... — Луи трещит эти пять минут без умолку, и Гарри устало откидывает голову. Затем сам достаёт термометр, а Луи визжит от холодной ладони, что коснулась плеча.

Кожа под пальцами мягкая и гладкая, Гарри тратит последние силы выдержки, чтобы не провести по ней рукой, от плеча до запястья, как по шёлку.

Как только хватка ослабевает, подросток упархивает на конец дивана, насупившись.

Температура в 38° заставляет Гарри быстро подорваться с места в поисках жаропонижающего. Далее идёт муторный процесс обёртывания подростка в сто слоёв одеяла, что явно тому не нравится.

— Я сейчас сдохну от жары!

— Я дал тебе жаропонижающее, так что сиди смирно и не высовывайся. Это не я спал на уличной лавочке в -5 градусов.

— Это было давно.

Когда они сидят в тихой обстановке напротив камина, мужчина думает о том, что, возможно, зашёл слишком далеко. Хоть гиперопека и преследовала его с раннего детства, сейчас это ужасало. Луи не был плюшевым мишкой, которому надо было потуже завязать шарф. Но Луи также был податливым, да, немного сопротивляющимся, но все равно легко управляемым, что активизировало у Гарри синдром «мамочки».

Ситуация была плачевна, он это безоговорочно признавал, ведь прямо сейчас рядом с ним сидит его работник, который укутан в тонну одеял. А ведь он до сих пор ненавидит этого упрямого, резкого и громкого ребёнка.

Самобичевание полилось потоком в мозг, от понимая, что он держит дома малолетнего засранца, пытается его откормить и вылечить, не понятно даже зачем. Может, возраст доходил до того, в котором все его сверстники уже успели завести детей, и это просто обычный отцовский инстинкт.

— У тебя есть телек? — Луи скучающе смотрит на него и дергает ногой из-под одеял. Выглядит при этом чрезмерно мило и пушисто, даже для него, мягкие волосы торчат в разные стороны, глаза блестят, а щеки до сих пор отливают красным. По сравнению с его прошлым полумертвым состоянием, это — выглядит довольно экзотично.

Гарри кивает и выдвигает спрятанный прямо в стене телевизор-трансформер. Луи оживляется и восторженно хлопает глазами, усмехаясь.

— А я думал, что вы спросите, что такое телевизор.

— Прости?! — Гарри возмущённо смотрит и плюхается обратно. — Я не настолько стар, дитя.

— Раз уж называете меня так, у меня должно быть хотя бы немного моральной компенсации.

— В виде унижения моего возраста?

— Ой, да кто вас унижает. — Он перелезает через его колени и пытается дотянуться до пульта. — Дайте это.

Гарри передаёт, закатив глаза, и обратно наваливает на себя кипу бумаг. После самокопания, стало, как ни странно легче, словно груз с плеч спал.

Луи выбирает детские каналы и Гарри, сквозь плотно сжатые зубы, терпит писклявый голос Спанч Боба, перебирая досье.

— У вас была кошка? — невозмутимо спрашивает парень и Гарри недоуменно на него смотрит.

— Это ты к чему?

— Не хотите одну? — Луи приподнимается и понижает громкость телевизора.

— А что, малой, тайно кошками торгуешь?

Луи хмыкает.

— У нас одна все время в подъезде шляется, такая милая, кажется домашняя, потерялась.

— И я как-то показал, что нуждаюсь в кошке? — спрашивает мужчина, совсем не тронутый.

— Ну, вы выглядите как кошатник, — Луи вкладывает все свои очарования в улыбку и смотрит, склонив голову.

— Ты бредишь из-за жара, — констатирует в ответ тот.

Подросток хихикает и кладёт ладонь на лоб.

— Да.

На половине какого-то фильма «Марвел», у парня вновь трещит телефон. «Лотти» выглядит как окончательный смертный приговор, и не остаётся выбора кроме как:

— Да, Лотти. — Гарри смотрит настороженно, а Луи говорит сухо. Иногда разговор с сестрой напоминает ковыряние еле зажившей раны. Тогда она снова начинает кровоточить.

— Луи! Ты видел, что происходит в интернете?!

Тело каменеет мгновенно, глаза, зацепившись за Гарри, невольно ищут помощи, безмолвной и больной, а тот лишь может наблюдать в непонятке.

— И что же?

— Эль обращается к тебе в видео, ты не отвечал на звонки, поэтому она сказала что об должна знать вся школа. — Лотти кричит, кажется, из-за шумной вечеринки на фоне, и тот мгновенно сбрасывает.

Он ждал худшего, тайно снятых видео, оскорбления и клевету, сплетни. Но легче не становится ни на грамм, когда Элеанор на экране, истерически кричит: «Я люблю тебя, Томлинсон».

Её сияющие волосы рассыпаются на плечи, и белоснежные губы растянуты в беззаботной улыбке. Прямо так, как он её помнит.

Потому что, даже после того что он прошёл, он знает... Если они встанут лицом к лицу — он не сможет отказать. Разобьется обратно вдребезги, ведь уверен в этом, он проходил это, но согласиться простить. Хотя, вряд ли она хочет извиниться, лишь вернуть приятные ей отношения.

Вот, что ощущается, как ковыряние раны — не сестра. В этом случае рана была открыта и кровоточила водопадом.

— Что случилось? — Гарри смотрит на побледневшего как смерть подростка, который только минуту назад спокойно сидел, смотря фильмы, и выглядел здоровым как никогда.

— Э-э, ничего, — его голос дрожит как лист на ветру, и мужчина безоговорочно ловит его, когда тот пытается уйти. Тянет обратно на диван и держит за плечи.

Лицо выглядит безэмоционально, и разбито одновременно. Парень отводит взгляд.

— Ты выгляд...

— Где ванная? — перебивает он.

Гарри проводит его до самого конца, смотрит вслед спешно закрывшейся двери и злится, бесконечно злится на того, кто это сделал.