Come inside, and talk to me.

14\\

Когда за спиной, словно смертный приговор раздался крик его имени, подросток не думая, сорвался с места.

Толпа была плотной, слиться с ней не составляло должного труда, но сердце выпрыгивало из груди и заражённые астмой легкие, даже от не сильного бега, горели огнём.

Он пулей влетел в кабинку туалета, сел на крышку унитаза и ударился головой об стену.

Прямо некстати вспомнил о кружке по бегу, и тысячу раз проклял свою астму за то, что ему пришлось бросить его.

«Встретимся на дне, Титаник» — подумал он.

Голос принадлежал одному из парней со свиты Элеанор — Оливеру. Во время их с Элеонор «отношений», тот был всегда рядом, всегда был активным участником группы, и, блять, ни на секунду не затыкался. Справедливости ради, стоит сказать, что все в этой компашке были такие себе друзья, но Элеонор они кланялись безоговорочно.

Больше всего Луи злился от осознания того, что те знали — он, парень со статусом уходящим в минус, никак не мог заинтересовать главную красавицу школы — местную популярность. Все они хихикали над его безнадежно влюблёнными глазами и полным повиновением ей. От воспоминаний становится тошно.

Отвратный запах от туалета ударяет в нос, но даже это не заставляет его выйти отсюда.

Сердце мерзко бьет не самые приятные кульбиты, и его самочувствие закатывается в самый ничтожный низ. Осознание того, что почти в 18 у него нет никого — друга, девушки, и даже адекватной семьи — бьет огромной кувалдой в грудь. Мозг приносит знакомое чувство депрессии, отчего подросток безысходно выдыхает.

Ему когда-нибудь придётся вылезти отсюда, возможно увидеть человека, который раздробил его сердце на куски и просто продолжить жить.

Но чувство того, что он ковыряет незажившую рану, которая мало того что воспалилась, так ещё и кровоточит водопадом, никак не уходит.

Словно нет моральных ресурсов на восстановление, на противостояние. Он боится худшего.

Дверь трясётся под тяжелым пинком, а за ним следует грубый крик:

— Ты выходишь или как?! Люди уже на одной ноге прыгают!

Следующие лекции проходили как в тумане, смешанные со страхом, болью и невольным воспоминанием прошлого. Это очень сильно было его под дых. После некоторого времени стабильности, приходить к обратному рецидиву, рецидив чего бы это не был, было больно и не приятно.

Под конец лекций у подростка болело все, от головы до рук, которые он во время нервотрёпки успел поцарапал. Во дворе стояли счастливые студенты, смеялись, и радовались концу учебного дня. Смотря на них Луи чувствовал себя отдаленным.

Он нёсся сломя голову, когда услышал сигнал машины впереди себя, подумал что перегораживает дорогу — ещё сильнее сжал голову в плечи. Потом вспомнил что вообще-то он во дворе, и поднял голову.

Рядом с серой потрепанной временем машиной, стоял мужчина с оскалом, который не спутаешь ни с чьим другим.

Увидев его, подросток опешил. Проверил, не идёт ли кто сзади, ради кого Гарри мог придти, но там была лишь сплочённая толпа студентов. Которые, кстати говоря в открытую пялились на происходящее. Придурки.

Подойдя поближе, он вытаращил оленьи глаза на мужчину и заикнулся:

— Эм-м, вы кого-то ждёте?

Гарри ухмыльнулся, невольно покачал головой, и снял с его плеча тяжелый рюкзак.

— Вот умный мальчик, на медицинский поступил, а тупишь хуже гуманитария.

Луи вяло закатил глаза, понимая, что силы на исходе.

Свалился бессознательной тушкой на переднее сиденье и посмотрел вдаль удивляющимся студентам.

Глаза слипались, но он, переборов себя, взглянул на мужчину, когда тот начал говорить:

— Ну и как день прошел, мрази доставали?

— Они просто уебки, гады, ублюдки, скотины, сволочье тупое, — взахлёб произнёс подросток, из-за чего настроение мгновенно приблизилось от отметки «уебищное» к «дну уебищного».

Гарри на красноречивость лишь весело хмыкнул, уже было спросил понятный вопрос, но Луи — ребёнок сообразительный.

— Они ничего не делали... Только один парень из свиты моей бывшей, чуть было меня не поймал, но заметил, значит стуканет точно, а если они ещё в настроении для нервотрепки будут, то пизда мне.

— Миленько, — мужчина зачем-то зубасто улыбнулся, обнажив клыки, хотя, он всегда ни к месту это делал.

— Очень, прямо прет от милоты!

Луи истерически зажестикулировал, без спроса забрал бутылку воды, что мужчина держал на коленях и выпил до дна. Почти успокоился и растёкся обратно по сидению.

Спрашивать, куда они едут — не стал, тот все равно же не послушается, повезёт куда захочет.

Придя немного в себя, он мгновенно стушевался, бутылку неловко поместил на подставку, и, как он думал, незаметно начал осматриваться.

Гарри тем временем еле сдерживался от смеха. Подросток вёл себя дико любопытно, оставлял отпечатки на только что отполированным стекле, заинтересованно поглядывал на монитор и щупал все материалы, что попадались под руку. В какой-то момент это сонное чудо даже принюхалось, после чего, ожидаемо чихнуло.

Гарри насильно отвёл умиленный взгляд.

Вспомнив о его глобальной проблеме, решил, что кормить виктимность парня своими сожалениями и соболезнованиями он не собирается, и даже отвлечься от этого он помогать не станет.

— Не кисни, малой, лучше скажи, ел сегодня?

Подросток метнул на него ироничный взгляд исподлобья. Гарри хмыкнул.

— Тогда идём есть. — Сообщил он, от чего Луи недовольно цокнул. — Чего? Провозглашаешь голодовку из-за какой-то девушки, что травит твоё время на обучение? Умно. — он попытался дать зелёный свет больной теме.

Подросток заинтересованно сел стрункой, и, нахмурившись, спросил:

— Думаете, я от этого тащусь? Я-то не ради кормёжки своего жалкого эго бегаю от неё, знаю же, ничем хорошим это не закончится. — Словно мысли прочёл, гребанное проницательное недоразумение.

— Именно для этого ты это и делаешь, дитя. Ты думаешь, что не контролируешь ситуацию, а значит твоё единственное решение — бегство. Надо себе же признаться, что ты хочешь её встретить. Не стоит сильно вникать в ситуацию, чтобы понять — у тебя есть недосказанные слова и кипа энергии для бытия королевой драмы. Хочешь мести? Не сдерживайся, дерзай. Все равно проблему не закопаешь, она от того не исчезнет.

Луи возмущённо дернулся, игнорируя слова мужчины, что он не осмеливался сказать сам себе.

— В том то и дело — не хочу я мести, я ещё от отношений остыть не успел, и я просто уверен, бегство в этом случае — спасение.

Каким образом разговор перетек в сеанс с не очень хорошо квалифицированным психотерапевтом — он понять не успел, мгновенно ощетинился, но разговор продолжил.

— Мести может осознанно не хочешь, но поверь, психика требует справедливости, — мужчина зловеще ухмыльнулся.

— Не думаю что я способен на месть... — выдохнул Луи, разглядывая пустую дорогу.

— Ох, поверь мне, горе ты ходячее, притаенной злобы тебе хватит с головой.

— А что, чувствуете потенциал? — язвит подросток в ответ.

Диалог заканчивается на этой ноте, мужчина внимательно следит за дорогой, а Луи наслаждается неожиданным чувством облегчения, хоть и не особо большим.

Дорога оказалась длинной, отчего что парень легко закрыл глаза, ведь и терять толком нечего было. Видеть сестру не хотелось подавно, а остаться одному на растерзание самобичеванию — себе же дороже. Увидев их место визита, Луи чуть ли не истошно завыл, переводя безысходный взгляд на мужчину.

— Вегетарианское кафе? Правда?

— Имеешь что-то против, дитя? — спросил Стайлс, хлопнув за собой дверью.

Мужчина не поколебавшись, вытащил с переднего сиденья вялого подростка, прижал поближе к боку, и, активно проигнорировав возмущённые протесты, двинул к расфуфыренному входу.

Как только мужчина увидел свой любимый свободный столик, оголил клыки и растёкся в настолько чувственном и широком оскале, что Луи передернуло.

— Вам сообщали что ваша улыбка может вызвать демона? Даже спиритическая доска не нужна...

— Будешь не первым. — Они сели отдаленно от середины, и Луи мгновенно устроился спиной к залу. — Хотя, смотри как компактно. — Позитивно отметил он, схватившись поскорее за меню.

Там обилию коктейлей, шейков и соков можно было лишь позавидовать, особенно учитывая наличие молока в них. Гарри на это ответил с явной охотой, и несвойственной ему гиперактивным энтузиазмом:

— Ты же в курсе что существует другие виды молока? Соевое, миндальное, кокосовое, овсяное.

Луи помешкал, но все же предпринял попытку пошутить:

— Они... Типо выжимает молоко из овсянки?

Девушка за барной стойкой, услышав их не самый интеллектуальный разговор, закатила глаза и, кажется, передала на попечение их столик другой, менее брезгливой.

Заказав что-то вроде смузи и мороженного, что посоветовал мужчина, Луи поспешил поскорее принять свою бывалую форму лужи и растёкся по своему периметру стола. Гарри в свою очередь такой инициативы не оценил, больно щёлкнул за ухо, и с довольной миной услышал «ай!».

Дорога заняла приличное количество времени, видимо это кафе попытались засунуть куда подальше в захолустье, чтобы только истинные любители соевого молока и смузи из петрушки смогли сюда добраться. Птицы на удивление громко пели, и, вспомнив явно неутешительный для них прогноз на неделю, подросток мысленно хмыкнул.

— Вы холода любите?

— Я? Ха! Лучше в аду пожить, чем дальше терпеть этот пиздец. С детства планирую переезд куда потеплее, до сих пор, как видишь, не смог выполнить задуманное.

— Ну и зря, — поспорил Луи, отпив глоток от чего-то очень непонятного — и что это — он даже предположить не хотел. — Когда холодно, можно всегда одеться, а вот когда жарко — на вряд ли.

— Это смотря насколько высока твоя самооценка, и то, как хорошо подкармливали твоё эго. — Гарри ухмыльнулся и подмигнул, от чего подросток чудом сдержал желание перекреститься.

— Я бы и не удивился, увидь вас однажды голым, бесцеремонно идущим по дороге. — Луи закатил глаза.

Смузи был на вкус как перемолотые суши — так же непонятно, а вот мороженое возрождало желание жить, и даже безостановочные информативные байки Гарри про молоко не убивали аппетит и желание. Смузи, под конец сдавшись, он передал мужчине, пожелал не подавиться, и залез в телефон.

Там было шесть пропущенных, и такого огромного количества не было года так два. Два от Лотти, один от того самого Оливера, и три от Элеанор.

Миленько.

Видимо, этот гад настучал с завидной скоростью.

Но, как ни странно, наравне с тревожностью, это давало ещё и огромное чувство удовольствия, которое, кстати, наступило только после содержательного разговора с Гарри.

Сознание резко, в какой-то момент жутко передернуло от осознания происходящего.

Он и его начальник, тот самый человек, что выгнал его в первый свой рабочий день, сейчас сидят в каком-то очень отдаленном кафе для гиков, да и мало того, Луи перед ним ещё и сопли размазывает. Как он докатился до этого?

Да и желание самого мужчины проводить с ним время невероятно удручало, но спрашивать было влом, особенно боясь услышать что-то очень не утешительное.

Уйдя глубоко в себя, он не заметил как пялился на стену минут так десять, так что Гарри решил любезно напомнить о своём существовании. Встал и резко хлопнул ладонями по плечам мальчика, любезно расположив их там же. Те под руками были жутко костлявые, прямо как у скелета на уроках анатомии, такие щупленькие и хрупкие, что казалось — сдави немного сильнее — сломаются.

Луи, явно почуяв его мысли, ощутил себя беспомощно, дрогнул, и посмотрел на мужчину снизу вверх.

— Что?

— О чем думаем?

— Выбираю себе личность на завтра в университет, мне быть типа брутальным, или милым, притворяющимся, что ничего не произошло?

Мужчина на секунду нахмурился, но поймав тонкую нить разговора, расплылся в улыбке, немного сжав плечи.

— Занимаешься кормежкой своего пограничного расстройства?

— Диагноз почти сразу же заменили на депрессию, потом на тревожное, где-то даже была биполярка вроде.

Гарри хмыкнул.

— Ну и веселился ты там с психотерапевтами, — Луи пожал плечами, — у моей сестры было прл, каждый день школы было новое поведение, стиль и настроение. Везде были разбросаны отрезанные волосы, она чуть ли ни каждый день делала новую стрижку и красила волосы.

— Не знал, что у вас есть сестра, — Луи задумчиво закусил губу и покосился на мужчину, — это поэтому вы знаете весь букет заболеваний? — предположил парень.

— Я был психологом. — Гарри улыбнулся своей самой очаровательной улыбкой на всполошившегося подростка.

— Что... Что?! — Луи смотрел на него неверующе, — я все это время говорил с психологом. Боже.

Он отвернулся обратно, выпучив глаза на пустой соседний столик, стараясь игнорировать горячие ладони на спине.

Гарри усмехнулся.

— Хочешь поговорить насчёт этого?

— Фу! Прекратите, отключите этот тон, теперь я отлично узнаю его. — он прикрыл лицо руками и невольно подался вверх к пальцам мужчины.

Тот продолжил.

— Перед тем как спросишь — ушёл, потому что надоело, никого до суицида не доводил и от побочных эффектов тоже никто в суд не подавал.

— Так и знал, что вы ненавидите нас, — деланно насупился он.

— О нет, я только что выдал нашу страшнейшую докторскую тайну, за мной придёт старейшин психологов и принесёт меня в жертву за предательство!

Он таки снял руки с него, из-за чего Луи незаметно грустно выдохнул, сел обратно на место и заинтересованно покосился на вход за его спиной. При этом изогнул губы до ушей в таком оскале, что подросток посочувствовал тому бедняге. Поворачиваться было неохотно и он спросил:

— На кого так скалитесь?

Уже через минуту он тяжело дышал в мужском туалете и лёгкие жгло невероятной силой. Почти сразу же, следом, зашёл лыбящийся Гарри, и со смешинками в глазах оглядел подростка.

— Не думал, что твоя девушка любит соевое молоко.

Когда краешек глаза дернулся, он, не раздумывая, сунул лицо под струю в раковине. Нервно ухмыльнулся прямо в воду, и подумал, что пробивает новое дно в своих истериках.