Karma is bitch

Interlude: Jungkook realized zen

Мерзкий декабрь. Обычно Чонгук любит начало зимы, но в эту зиму что-то не так. А началось всё с осени. Ветер противно бьёт по лицу, а над головой сгущаются тучи, угрожая холодным, промозглым дождём. У парня в рюкзаке помимо формы взят с собой зонт, второй раз он не допустит болезнь. Он не спешит на занятия, проснулся спозаранку, приготовил всем завтрак, долго смотрел в зеркало после душа уже здоровыми глазами, протирая запотевшее стекло, и даже Хосок не спрашивал, что с ним такое. Он медленно прогуливается по улице, усыпанной пожухлыми листьями под уютным покрывалом тающего на глазах выпавшего за ночь снега, в ушах у него наушники, на телефоне играют любимые композиции. Он жует кислые тянучки, перехваченные по пути в киоске со всякими сладостями и не замечает никого вокруг.

Он провалялся с простудой, дурацкой температурой, кашлем и насморком почти две недели. Друзья звонили, волновались, делились впечатлениями от новых практик, а Чонгук пинал одеяло и злился сам на себя, на погоду, на пытавшихся поднять ему настроение Хосока, Чангюна и Феликса, последние двое пришли навестить его в выходной. Чонгук даже похудел на пару кило, но никому об этом не пожаловался. На четвёртый день заточения с ужасом осознав, что у него даже и не было номера Хан Сонхвы, как и у неё его, и перестал злиться на то, что та даже не поинтересовалась о его здоровье.

Чонгук за время болезни познал дзен. Научился готовить супы, курицу, салаты и закуски к приходу брата и его девушки, пересмотрел кучу новых всяких вышедших аниме, до которых руки раньше не доходили, переслушал все плейлисты и все диски, а когда стало лучше, ещё и перетанцевал под все песни, под которые они раньше с Хосоком тренировались. Мама несколько раз наведывалась со всякими снадобьями, подолгу засиживаясь у них в ожидании старшего брата с работы. Ему было скучно, и он даже прибрался дома, что ненавидел делать, и потому они с братом чаще всего убирались только тогда, когда квартира уже превращалась в свалку.

Учиться терпению оказалось сложнее на практике. Долгое время Чонгук приходил домой только поспать. Ненавидел домоседов, да и продолжает это делать, ведь за пределами квартиры есть столько всего, чего он ещё не видел и не делал. Для него оптимальнее сутками танцевать в зале для практики, оттачивая умения, чем сидеть дома за книгами и конспектами. А куда-либо ездить, пусть и только на время выступления, вообще эйфория. Видеть новые места, фотографировать на память, гулять по новым улицам и узнавать новых людей — истинное счастья для Чонгука. Он не умеет сидеть на заднице ровно. Но ему определённо пошло на пользу сбавить обороты на некоторое время, отдохнуть, отрефлексировать. И понять, куда двигаться дальше.

Чон заходит в пустой зал, осматривается. Он пришёл первым, но Сонхва уже здесь, раз класс открыт. Что-то меняется не только внутри Чонгука, и он это чувствует. Что-то ещё не так.

— Чувак, ты наконец-то выздоровел, — по плечу его хлопает Чангюн. — Сегодня будем отдуваться только ты, я и Феликс.

— Почему? — растерянно спрашивает Чон.

— Ты забыл? Хон, Марк и Юта уехали на свои выступления в Ригу.

— Чёрт, точно же, в первых числах декабря, — вспоминает Чонгук. — Ладно, какая разница. Успели много чего выучить, пока меня не было? Уверен, я теперь самый отстающий.

— Мы успели только заработать радикулит на наши больные спины, — ржёт Чангюн. — А если серьёзно, я умотался, сам хочу лечь и поболеть пару недель. Небось в игры резался и аниме смотрел взахлёб.

— Проницательный ты, — Чонгук переодевается в форму. — А я устал болеть. Чего ж ты сам не предложил в субботу, махнулись бы, не глядя.

— Да сглупил, надо было тебе на меня покашлять.

Перемахнувшись ещё парочкой фраз, друзья выходят в зал, привычно растягиваются перед тренировкой и ждут, когда придёт Сонхва.

— Нам пора поставить с вами танец, — преподавательница начинает, не здороваясь, специально не глядя в сторону Чонгука, что не укрывается от него самого. Самодовольство снова играет на его губах, он чувствует, что не зря отсутствовал и тем самым играл на её нервах. Она наверняка думала, что он придёт через пару дней, а его не было так долго, хотя мучение было непреднамеренным. И потом, пожелай она, узнала бы его номер, скинула хотя бы смс-ку, спросив, когда он вернётся на занятия. Холодная, железная, чёрствая леди — нужно марку держать. Железная ли?

— Уже? — воодушевляется Феликс.

— Остался месяц моего курирования, затем вас ждут зимние экзамены. После Нового года я открою свою студию, вероятно. Если вы захотите, вы всегда сможете продолжить у меня обучение, я буду набирать учеников.

— Вы уходите из университета? — охает Чонгук, явно таких новостей не ожидавший. Остальные реагируют менее сдержанно, наверняка уже об этом осведомлённые.

— Да, Чон Чонгук. Пока вы болели, я приняла решение уволиться и заняться собственным делом.

— Вы же... Вы же почти получили учёную степень, — выдыхает он сокрушённо. «Ты же это не из-за того, что поддалась искушению и ответила мне на поцелуй?» — мысленно добавляет он, глядя ей прямо в глаза. Но Сонхва не собирается отвечать на его вопрос, пожимая плечами.

— Я хочу, чтобы завтра вы предоставили мне музыкальные композиции, которые вам по душе, из них мы выберем что-нибудь одно и начнём готовить танец.

— А где мы с ним выступим?

— На вашем отчётном уроке, — улыбается Хан. — Я договорилась с вашими преподавателями, и они зачтут это как вашу зимнюю аттестацию. Вам нужно будет сдать только устные предметы.

Радостные возгласы Чонгук не разделяет, смотрит, как удаляется фигурка Сонхвы к раздевалке, подвисает. Дождаться бы вечера, когда все уйдут, и спросить её напрямую, о чём же она думала.