Этот неловкий момент.

Глава 8.

Глава 8. Про то, как Фитц вступает в контакт и расценивает это, как грандиозный успех.

Луис Томлинсон в сочетании с пишущими принадлежностями, действительно, представлял собой серьезную проблему. Вечером, в день фестиваля пабов, он был первым, кого я увидела, покинув свою спальню с лифчиком, полным поролона и гигантским количеством черной подводки, благодаря которой создавалось впечатление, словно мои серые глаза вот-вот вылезут из орбит.

- Что ты делаешь? - спросила я. Он замер с маркером в руке, нацеленным на дверь комнаты Гарри. Луи приложил палец к губам, чтобы утихомирить меня, и с лукавой улыбкой отвернулся обратно к двери. Мне удалось быстро пересечь коридор и перехватить его ладонь как раз за мгновение до того, как он успел коснуться деревянной поверхности.

- Нельзя! - выговаривала я ему, словно пятилетке.

Потрясенный моим протестом, Лу нахмурился.

- Но будет весело! - шепотом заспорил он.

- Может быть, однако я обещала Гарри, что к концу вечера ни одна поверхность квартиры не будет покрыта хуями.

Во время нашего безумного перешептывания дверь Гарри распахнулась, и он появился в проеме со скрещенными на груди руками.

- Никаких хуев, - подтвердил он, отнимая маркер у Томлинсона.

- Договорились, Хаз, никаких хуев, если ты сегодня идешь с нами, - согласился Луис.

- Никаких хуев, и я остаюсь.

- И мы все в проигрыше! - возмутился Лу.

Гарри вздохнул.

- Послушай, я бы пошел, если бы мог, но в понедельник мне нужно защищать огромный проект и, скорее всего, я буду корячиться над ним всю сегодняшнюю и завтрашнюю ночь. Моя оценка должна быть не меньше четверки, чтобы средний балл вырос хотя бы на три процента, и то, этого недостаточно. Сейчас последняя неделя лекций, и мне необходимо собраться, если я, вообще, хочу когда-либо начать тусоваться по субботам снова.

Пожав плечами, Луи заявил:

- В прошлом месяце я написал эссе о французской революции в 4 утра, будучи в стельку пьяным. Получил пять с минусом.

- Чудесно, спасибо, что поделился своим успехом.

Голос Гарри звучал монотонно и сухо, и стало ясно, что пришло время сваливать.