Плыть по течению

Глава 8

Получив от помощника утреннюю почту (никаких конвертов! – только содержимое), Министр магии принялся лениво перебирать бумаги. Утомленно вздохнув, он подавил желание положить ноги на стол. Почетная должность оказалась до ужаса скучной, даже при всех возможностях, которые предоставлял статус Министра. А Людо всегда был не против азартных развлечений. Теперь же, ради поддержания репутации, ему запрещали даже простые карточные игры. Конечно же, подобное ограничение собственной свободы не доставляло ему никакой радости, но казалось весьма малой ценой за жизнь и карьеру: Людо был весьма обязан тем, кто выплатил его долги, поместил на нынешнюю должность и облек властью. «Однако, власть-то, получается, не в моих руках», — смущенно подумал Людо, бросая неинтересные бумаги на стол. Может, чуть позже он наберется достаточно терпения, чтобы просмотреть утомительные просьбы и петиции.

Тут его взгляд упал на неприметный среди прочих пергамент и Бэгмен резко выпрямился, будто перед ним появился сам отправитель. Опасливо покосившись на дверь, он взмахнул над посланием палочкой и пробормотал пароль. Буквы на отчете о выгоде обучения садовых гномов садоводству расплылись и сложились в истинное сообщение. Людо внимательно прочел присланные инструкции и расстроено поджал губы: ему очень не хотелось причинять кому-то вред, особенно, если дело касалось несовершеннолетних. И особенно теперь, когда погиб их профессор и дети все еще находились в шоке. Черт побери!

Но он обязан выполнить приказ, иначе гоблины немедленно припомнят, кто на самом деле выплатил его долги. А насилие, направленное на него, Людо ненавидел больше всего на свете.

Так что Министр вытащил пергамент, написал требуемые распоряжения и заверил их подписью и печатью, успокаивая себя мыслью: «В конце концов, я не виноват. Я всего лишь марионетка в чужих руках».

_______________________

Хоть шерстка и защищала его от холода ранней весны и все еще студеного ночного ветра, Сомбре начал замерзать. К тому же он сильно проголодался – одинокая ящерица, которой не посчастливилось пробегать мимо, едва-едва помогла спастись от голодного обморока. Если бы у Сомбре было чувство юмора, он бы усмехнулся: «Даже при том, что вся моя жизнь проходит в бесконечной гонке со смертью, умереть от голода – это слишком». Просидев на ветке по меньшей мере двое суток, Сомбре мимоходом подумал – волнуется ли о нем кто-нибудь? Дамблдор или Люпин? Должны бы, но не слишком – они знали, что он затеял. И все равно, Сомбре было бы очень приятно узнать, что хоть кто-то тревожится за него.