Убежище Тьмы

...

Мы с Риной сидели на подоконнике в школе и увлеченно беседовали о всякой ерунде. Солнышко приятно пригревало нам спину. Детишки, вереща, бегали друг за другом, выпуская пар за короткую перемену.

- Что, куколки, загораем? – послышался сбоку противный голосок Арины Шевчук.

- С нашей аристократической бледностью это противопоказано, дорогая, - не оборачиваясь на одноклассницу, ответила вполне себе смугленькая Катерина. – А вот тебе стоит сходить в солярий, хотя твое мерзкое лицо навряд ли сможет исправить простой загар.

- А ты не хами, хамка! Тут я самая остроумная, а вы так, на подтанцовке, - раздражаясь, заявила Арина.

- Ты чего к нам пристала, принцесса остроумия? Опять в долг попросить хочешь? Мы нищим не занимаем, - вздохнув, парировала я.

-Я смотрю, вы все шутите, юмористки, – одарив нас мерзкой улыбкой, ответила Арина, оглядываясь на свиту, стоявшую позади нее и не вмешивающуюся в разговор.

Эта троица, зовущая себя элитой школы, каждую перемену выходила на обход владений, попутно обсуждая всех и все. К нам, «стремным ботаничкам», они старались не подходить, разве что для того, чтоб устроить еженедельную словесную перепалку с взаимным обменом колкостей. В остальное время мы их интересовали не больше, чем ножка от табуретки.

Из коридора появились Андрей Храмов и Глеб Атасов. Мы дружили с ними еще с садика. Потом волею судьбы оказались в одном классе. Андрей, или просто Рюша, был славным малым. Учителя его хвалили, любили и лелеяли, надеясь, что из парня выйдет толк в будущем. К десяти годам мама Андрея записала сына на борьбу, где он пропадал целыми днями. В итоге из щупленького белобрысого мальчишки вырос довольно таки здоровый детина. Зато доброты в нем было столько же, сколько и силы. А вот Атас, то есть Глеб, был полной противоположностью своего лучшего друга. Непоседливый, черноволосый, с лукавыми зелеными глазами, вечно влипающий в драки, в которых обычно побеждал, несмотря на свою обманчивую внешнюю худобу.

Глеб кинул Арине яблоко.

- На, пожуй, лошадка! – подходя ближе, хмуро отозвался он. –Может, если у тебя будет занят рот, то из него перестанут доноситься такие противные звуки. У меня аж завтрак в желудке прокис, когда я услышал твой голосок.