Сказка?

11. Если я сдамся

POV Габриэль

Тишина. Иногда она может быть столь оглушающей, что от нее хочется кричать, что есть мочи орать, лишь бы не слышать её. И ты кричишь, надрываешь связки, пока из горла не начинают вырываться лишь сиплые хрипы, а из глаз льются слезы обиды. Обиды на самого себя, на собственное бессилие и на весь мир, будь он проклят.

Сколько я уже сижу в этой клетке? Хотя, это больше похоже на коробку. Из клетки можно хоть что-то увидеть. А все, что вижу я — это четыре серые стены, покрытые ровной паутиной царапин. С высокого потолка свисает лампочка, которая ни разу, сколько я здесь нахожусь, не выключалась.

Как давно я здесь? Неделю? Пару дней? Я не знаю. Ведь трудно следить за временем не имея ни малейшего для этого приспособления. И это убивает. Заставляет сходить с ума.

А секунды идут. Тянутся словно патока. Медленно и лениво, не желая сменять друг друга. И ты уже не знаешь, сколько уже прошло. Час или же десять. День или же неделя.

Линус не выпускал меня из этой комнаты, лишь сам заходил время от времени. Если настроение у него было нормальное, то мне доставалась не сильно. Но в последнее время заходил он все чаще, а настроение у него было все хуже. После таких вот «визитов» держать все в себе было все сложнее. Исполосованная спина горела будто огнем, запястья, натертые грубой тканью, были стерты почти до крови. Все тело вновь было покрыто десятками новых синяков и шрамов. Но я не смел сказать или сделать что-то против его воли. Сделай я это и он мог навредить Кирусу. А этого я не мог допустить. Пусть Линус хоть убьет меня потом, но пока он развлекается со мной — Кир будет в безопасности. Я перетерплю. Я же «сильный». Да, Дейв? Я же выдержу?

Вот только сил уже почти нет. И каждый раз открывать глаза становиться все сложнее, а каждое движение отдается невыносимой болью во всем теле. Кажется, что даже дышать больно. Сколько я еще так выдержу? Дейв, где ты? Когда уже мои страдания закончатся? Скажи, когда? Я так устал...

***

Тепло.

Как странно. Откуда ему здесь взяться? Неужели я все же умер? Прости меня...

Слишком светло. Яркий свет причиняет боль. Попытка открыть глаза превращается в настоящее испытание. Но мне все же удается сделать это.

За пеленой выступивших от боли слез расплывчатым пятном чернеет чей-то нечеткий силуэт. Он наклоняется ко мне, что-то спрашивает, а я ничего не могу ответить. В воздухе чувствуется противный запах медикаментов.