Это утро казалось не таким уж и ужасным по сравнению с другими. Наверное, потому, что слепящее солнце скрылось под нависшими серыми тучами, что плотной пеленой легли на небо. И на этой тихой ноте сон постепенно покидал просыпающуюся блондину.
Но тихим это утро можно назвать ровно до того момента, когда словно сорвавшийся с цепи мобильник, начинает голосить уже ненавистную мелодию, заставляя почувствовать ноющую головную боль, и молниеносно подскочить на месте. И даже не смотря на дисплей телефона, дабы посмотреть на человека, который наверняка станет объектом ненависти всё последующее утро, Лия проводит большим пальцем по экрану, прикладывая гаджет к уху.
– Кто бы это ни был, надеюсь, у тебя будут предсмертные слова... – блондинка недовольно бурчит в трубку, параллельно откидываясь на подушках, свободной рукой хватаясь за голову, боль в которой с каждой секундой только нарастала.
– Привет, Ли, – непонятно почему, но блондинка сразу узнаёт обладателя женского голоса с того конца, но всё же уточняет.
– Барби? – нет, по имени называть она её не будет.
– Да, Голубина Виктория Сергеевна, прошу заметить, – вроде как-то невинно, но все же с толикой самолюбия отвечает та, а глаза блондинки просто закатываются, и Лия уверена, если бы не головная боль, то ответила бы ей то, что ей не следовало знать. Но опять же, женское любопытство берёт вверх.
– Чему обязана?
– Да мы с Глебом решили посидеть где-нибудь дружеской компанией... – блондинка даже пускает невольный смешок, от созвучия его имени.
– И дружеская компания — это я и Макс. – говорит далеко не ей, а себе, и даже выдыхает обречённо как-то.
– Именно. Ждём к восьми.
Вика не дожидается ответа, сбрасывая вызов, оставляя волну возмущения от своего приторного голоса с самого утра. Если, конечно, два часа дня можно назвать утром...
К слову, валятся в постели до следующего дня, желания уже не было и, с горем пополам, девушке удалось принять сидячее положение. А после окончательного пробуждения понять, от чего так сильно болит голова. Вспомнить, если быть точнее. И об этом ей напоминает пустая бутылка виски на полу.
– Бля-я-я-ять... – просто потому, что по-другому и не скажешь.
– Проснулась всё-таки, – и не кто иной, как Макс салютует ей своей обескураживающей улыбкой с порога спальни, держа в руках заветную таблетку от головы со стаканом воды. И по его лицу не трудно догадаться, что дать заветное лекарство в сию секунду он не спешил. Пройдёт минута, может даже больше, пока девчонка не прочтёт в его глазах целый ряд нотаций, видимо, о вреде алкоголя и о его употреблении в одиночестве. А потом вновь растянет добрую улыбку, и со смешком ещё добавит, – пьянчужка.
