Химера

Глава 10

Салазар искренне порадовался, что находится сейчас в виде кота. И одновременно – сожалел, потому что со стороны наверняка казалось, что у него начался припадок.

Удержать гомерический хохот ему удалось только колоссальным усилием воли.

Лицо Годрика, и без того унылое, стало наглядной иллюстрацией слова «печаль».

- Дожил, называется… Даже кот ржет надо мной.

Находящаяся в комнате Белла не выдержала и захохотала, оседая на пол.

- У-у-у-у-у-у-у, братик, лучше молчи. Я же только-только успокоилась! – хрюкнула девушка, пытаясь удержать смех.

Причина такой реакции была проста – вместо низкого, раскатистого голоса изо рта брюнета звучал тоненький голосок пятилетней девочки.

«Ровена, ты – просто чудо!»

Еще и потому, что разобраться в заковыристом плетении заклинания, которое сестра навесила на Гриффиндора, не получалось.

Но, разумеется, основной причиной хохота было не это.

Темные волосы были заплетены в множество мелких косичек и уложены в сложную прическу, закрепленную милыми салатовыми ленточками и тоненькими серебристыми шпильками-цветами.

Мелкие и вредные артефакты, не слишком сложные, но очень пакостные – вытащить их из волос без вреда для шевелюры было невозможно. А еще это было очень, очень больно – в шпильки было встроено милое заклинание, которое определяло болевой порог человека и усиливало боль настолько, чтобы этот порог превысить раза в два минимум. Учитывая силу Годрика… скорее всего, при попытке вытащить шпильки Гриффиндор ощутит все прелести снимаемого заживо скальпа.

Вопли будут стоять… сильные. А учитывая нынешний голос мужчины…

Не ржать. Главное – не ржать.

Наказание соизмеримо преступлению – так сказала бы Ровена. Магические синяки – вещь очень неприятная и невероятно болезненная, но для зельевара его уровня – излечимая. Так и для Годрика – стыдно, больно, но вытерпеть будет можно.

Наверное.

Впрочем, был еще один вариант – спустя неделю чары на артефактах выветрятся, и их можно будет спокойно извлечь… ну, насколько это возможно для шпилек, пробывших в волосах неделю.