Гарри Поттер и Повелитель Дементоров

Глава 7. Время на исходе...

Весь во власти эмоций, Гарри сразу двинулся в кабинет Дамблдора, невзирая на поздний час и предварительно не удостоверившись, кто там находится. Видимо, это и послужило причиной тому, что директор там и впрямь оказался, причем один. И был нисколько не удивлен его приходу. В сознание Гарри впервые закралась мысль: не существует ли в школе еще чего-нибудь вроде Карты Мародеров?
– Гарри, почему так поздно? – встревоженно поинтересовался директор. – Тебя же оштрафуют!
– Пускай штрафуют, – решительно сообщил студент.
Порядком удивленный его ответом, директор уселся в кресло, указав Гарри на стул.
– Сэр, я выяснил, что на самом деле не был сыном своих родителей. – Опережая неизбежный вопрос, он пояснил: – Я заглядывал в Омут памяти.
Директор озабоченно сдвинул брови:
– В воспоминания?
– Нет, в реестр. Я узнал, что мои родители даже не были женаты.
Дамблдор откинулся на спинку кресла:
– Боюсь, Гарри, некоторые реалии взрослой жизни могут тебя шокировать...
– Но не настолько же! – перебил его юноша. – Ни у Лили Эванс, ни у Джеймса Поттера детей не было. Совсем никаких.
– М-да... – неопределенно протянул Дамблдор, ничем не давая понять, было ли это для него неожиданностью или же чем-то давно известным.
– Мне кажется, вы могли бы прояснить этот вопрос для меня, сэр.
– Боюсь, что нет, мальчик мой. Действительно, я отдал тебя Лили и Джеймсу на усыновление. Они были тебе хорошими родителями и собирались пожениться. Из вас получилась бы чудесная семья...
Прервав сентиментальный монолог директора, Гарри спросил:
– Кто же, в таком случае, мои настоящие родители?
– Настоящие родители – не те, кто произвел тебя на свет, а те, кто дарил тебе любовь и тепло, дал доброе имя... – Заметив нетерпеливое движение Гарри, Дамблдор поспешно добавил: – Мы не знаем, кто твои родители.
– Мы? – нахмурился Гарри.
– Я не знаю, – поправился директор. – С твоим рождением связана какая-то тайна. Твои родители, скорее всего, умерли. А если и живы, то не пытаются тебя разыскать.
– Но вы... пытались выяснить?
– По правде говоря, нет. Тогда было слишком много других забот...
– Но Люпин...
– Он что-то знает? – тут же спросил Дамблдор.
– Он пытался выяснить, кто я. И провел исследование степени моего родства с Сириусом. И со Снейпом... Профессором Снейпом.
– Каковы результаты?
– Небольшая степень родства... – Вздохнув, Гарри продолжил: – А еще – тест на О'Рахилли. Но он будет готов только через месяц.
Директор, задумавшись, возвел глаза к потолку:
– Время покажет... Поток времени не свернешь и не запрудишь... и не подгонишь. Можно только стоять на берегу и ждать, что он принесет нам. Если нам суждено узнать, кто твои родители, мы вместе будем нести бремя твоей тайны.
Гарри, погрустнев, поднялся:
– Спокойной ночи, сэр.
В глубине души проснулись угрызения совести по поводу того, что он рассказал про расследования Люпина, результатами которых тот, похоже, не собирался делиться ни с кем, кроме самого Гарри.
____________________
Стоило студенту выйти, как Дамблдор выдвинул один из ящиков стола, явив миру пергамент со списком преподавателей. Коснувшись строчки « Северус Снейп», он откинулся в кресле и стал ждать. Не прошло и пятнадцати минут, как профессор зельеварения возник на пороге.
– Чем обязан, сэр? – Он выглядел раздраженным: видимо, выдался нелегкий вечер.
Директор начал без предисловий:
– Северус, вы не предприняли должных мер безопасности, и мистер Поттер залез в Омут Памяти... и в реестр.
– Фестрал задери... – вырвалось у профессора.
– Но главное даже не это. Вы ничего не знали о генеалогических изысканиях нашего общего коллеги Люпина?
– Каких? – удивился Снейп.
– Он поставил себе целью выявить родителей Гарри. И уже проверил Блэка... и вас.
– Как он умудрился? Ведь нужна кровь...
– В Азкабане, Северус. Видимо, еще там. Я давно сетовал, что этим РСД-шникам нечем заняться. Но суть не в этом: Люпин не успокоился. И поставил тест на О'Рахилли.
Снейп стукнул кулаком по подлокотнику:
– Ну почему опять он?
– Ремус на редкость проницателен, – грустно усмехнулся директор. – И в этом причина многих его проблем. Но он не слишком-то доверяет своим чувствам, в чем заключается его ошибка. Так вот, Северус: у нас в запасе всего месяц. На самом деле, у меня есть одна идея. – Директор экранировал помещение от посторонних слушателей и вполголоса изложил свою мысль.
Профессор Снейп отшатнулся:
– Я не могу этого сделать. Простите, сэр.
– Северус, – твердо возразил директор, – речь идет о безопасности всего магического сообщества. Вы заварили эту кашу, вам ее и расхлебывать.
– Разумеется, сэр, – отчеканил Снейп и, зацепив мантией какой-то прибор, вылетел из кабинета.
______________________
Уолтер сидел над увесистым томом в отведенном ему помещении, задумчиво заправляя за ухо каждый раз выпадавшую оттуда белую прядь. Он не сразу заметил вошедшего человека, но спустя пару секунд, не оборачиваясь, спросил:
– Лунь?
[прим. авт.: «лунь» переводится на английский как harrier, что созвучно с именем Harry]
– Тут холоднее, чем на улице, – заявил О'Рахилли, не сходя с порога. Взмахнув палочкой, он послал в камин заряд огня через всю комнату.
– Опять мебель спалишь, – заметил Уолтер.
– Пожаром больше – пожаром меньше, – пожал плечами его бывший подчиненный. – Тут и не такое случается. В конце концов, кто у нас главный специалист по горелым шторам?
Его бывший начальник усмехнулся и вновь повернулся к книге, теребя страницу.
– Мы давно не виделись, – потупился профессор Военных действий.
– Давно, – повторил Уолтер. Помолчав, он добавил: – Я не думал, что ты захочешь со мной разговаривать.
Сглотнув, Рахилли произнес:
– Кажется, я виноват...
Директор Азкабана остановил его движением ладони:
– Не надо об этом. Никто не виноват больше, чем я. Но раз ты здесь, то, знаешь, я не хотел... не мог предвидеть, что все так получится. Если говорить о сожалении, то едва ли кто-нибудь сожалеет сильнее меня.
– Почему ты так и не сказал мне правду? За столько лет? – Голос О'Рахилли против воли дрогнул. – Я думал, что ты был мне другом, а ты даже свое имя от меня скрывал!
– Я знал, что ты не простишь. И... – Уолтер провел рукой по странице книги, – я не имел права говорить тебе правду. В этой истории слишком много грязи, ее лучше было бы зарыть в землю на похоронах моей семьи... нашей семьи. Тебе ни к чему было навешивать на шею эти жернова прошлого в самом начале жизненного пути. А ты едва ли смог бы забыть, зная, что Бреоган Рафферти жив, ходит по земле, на которой больше нет твоей сестры.
O'Рахилли передернуло, как от удара током. Отвернувшись, он сказал:
– Я и сам хорош. Ведь я получил предупреждение о том, что на дом нападут. Но, поскольку я болтался в этот момент черт-те где, я опоздал... Всего на каких-то пять минут. – Он судорожно втянул воздух. – Я убил двоих, но какой в этом был смысл? Будь их даже сотня, это бы уже ничего не поправило. Да, я не могу простить... себе простить. Поэтому мне необходимо было найти другой объект для ненависти, чтобы спустить пар на нем. Откуда мне было знать, что им окажешься ты?
Уолтер положил руку ему на плечо:
– Ты прав, ничего уже не поправишь, кто бы ни был виноват.
Лоэгайре неожиданно усмехнулся:
– В конце концов, если Люпин мне даже своего дружка простил, мои обиды и вовсе можно счесть идиотскими...
– Не знаю, простил ли он тебе, – покачал головой Уолтер, внезапно помрачнев. – Люпин – весьма скрытная и непредсказуемая личность. Даже я не знаю, что у него на уме. Гиппогриф, одним словом.
– Но он спас мне жизнь, – отозвался О'Рахилли. Вкратце поведав об обстоятельствах этого происшествия, он заключил: – Правда, представляю, что за выражение лица у него при этом было... Жаль, я был без сознания, не видел. Вер рассказывал, что он вопил на всю палату, называя меня убийцей невинных, дойдя чуть ли не до того, что это наверняка я сам убил ту дюжину магглов, лишь бы оклеветать злосчастного Сириуса. Я мог бы ему на это возразить, что, не посади мы тогда этого самого Сириуса, он все равно на что-нибудь нарвался бы, сократив свой срок жизни ровно на пятнадцать лет. А так – жив, здоров, и у него же под присмотром...
– Главное, чтобы Люпин этого не услышал, – усмехнулся Уолтер. – А то ведь он еще может исправить свою ошибку.
– Кстати, об ошибках... – O'Рахилли подошел к двери, выглянул в коридор, затем запечатал ее заклинанием. – Я ведь не просто так с помпой заявился к Дамблдору. Я боялся опоздать, но, как я слышал, ваши переговоры еще не завершились.
– Так и есть. – Уолтер отвел глаза. – Мы не смогли прийти к соглашению. Не понимаю, почему Дамблдор против, чтобы... Неважно.
– Я знаю, что разговор шел о преемнике. – O'Рахилли наконец опустился на стул, сложив руки на груди.
– Да, – нехотя подтвердил директор Азкабана.
– Это к лучшему, что переговоры зашли в тупик. – Лоэгайре побарабанил пальцами по рукаву мантии. – Нужно, чтобы они тянулись как можно дольше...
– Зачем?
– От этого зависит твоя безопасность. Стоит тебе назначить преемника, как от тебя избавятся.
– Какой в этом смысл? – хмыкнул Уолтер.
Рахилли подвинулся ближе, словно не полагался за звукоизоляцию:
– Дамблдор собирается тебя убрать. Видимо, потому, что ты с самого начала не шел на сотрудничество, и он предпочел бы видеть во главе Азкабана верного ему человека.
Уолтер внимательно посмотрел на него, ожидая продолжения.
– Летом, после того, как погибли наши люди, я отправился в Министерство, чтобы сообщить о произошедшем. Там меня встретил Дамблдор и сразу сказал, что ты – предатель, продался Волдеморту. Я не поверил. Тогда он поведал мне, кто ты на самом деле.
– Быть не может... – шепнул Уолтер. – Ведь он сам, когда рекомендовал тебя на службу в Азкабан, уверял меня, что ты не узнаешь... если я сам не расскажу.
– Он знал, как я отреагирую, – продолжал О'Рахилли. – И полагал, что ты не продержишься один, без сторонников, в такое время. Он ошибался: Люпин оказался более верным, чем я, и Малфой кстати подвернулся. Но все-таки расчеты Дамблдора оправдались: ты вынужден был к нему обратиться. Когда преемник будет назначен, его уже ничего не будет сдерживать. Я чувствую, что-то затевается, – тихо закончил он.
На лице Уолтера отразилось напряженное раздумье.
– Я верю тебе, Лоэгайре, – медленно заговорил он. – Но... ничего не поделаешь. Медлить с этим нельзя – речь идет о безопасности всего магического мира. Что по сравнению с этим значит моя жизнь? Из-за меня и так уже довольно бед, если бы их можно было искупить единственной смертью...
– Но разве нельзя немного помедлить с этим? – О'Рахилли свел брови к переносице. – Ведь ситуация может измениться, а назначение преемника никуда не денется...
– У нас чертовски мало времени, – директор Азкабана склонил голову, – а выбора вовсе нет...
Лоэгайре дотронулся до его руки – она была ледяной, словно обмороженная, а натянувшаяся кожа на ощупь напоминала рыбью чешую.
– Я и так продержался слишком долго благодаря всем вам. Благодаря тебе. Скоро мои изыскания подойдут к концу. Последний труд будет: «Каково быть дементором», – покачал головой Уолтер. – А ты – бросай это, пока не поздно. Что скрывать, твое состояние тоже оставляет желать лучшего. Собственно, для таких переделок ты в невероятно хорошей форме. Но тебе лучше повременить с драками, – он ухмыльнулся, взглянув на синяк, постепенно сходящий с лица O'Рахилли.
– Снейп, проклятый параноик... – выругался Лоэгайре.
– Я рад, что вы, наконец, помирились, – невозмутимо отозвался Уолтер. – Когда он был в Азкабане, я его тайком навещал – мы ведь одно время работали вместе. Он из-за тебя сильно переживал, по-моему, больше, чем из-за себя самого. Только и делал, что повторял в бреду: «Гарри, зовите Гарри... Вы должны о нем позаботиться... Он не должен умереть...»
– С чего бы мне помирать? – нахмурился О'Рахилли.
– Почем мне знать? Чего ты хочешь от человека в бреду?
___________________