Mon chér

Гори, гори ясно

Прошло довольно много времени с тех пор, как художник потерял девственность. И это долгое время начало немного мотать ему нервы. Дело в том, что Фалации, как и летучие мыши, да и все животные, жил "по циклам". Страсть к Инкре как к любовнику у него проявлялась в особенности весной, в апреле или начале мая. Природа, что поделаешь.

На дворе стоял тёплый июльский вечер. В комнате было жарко и душно, несмотря на открытое окно. Инкре сидел на кровати и махал на себя ладонью. Дышал художник через рот и довольно тяжело. Последние две недели француз никак не мог нормально спать. Его изголодавшееся сознание заставляло тело самому себя ублажать. Такое Инкре считал просто омерзительным. Он никогда не думал, что опустится до такого. Однако каждую ночь его уже порядком испорченная фантазия порождала целые "фильмы для взрослых" с Фалации, каждую ночь художник как мог сдерживал свою гортань, чтобы не заголосить на весь замок от того, что творил его организм.

Инкре, конечно, понимал, что вампир во многом отличается от обычного монстра и в особенности "жизнью по циклам". Но француза это мало устраивало. Это что же, он теперь год будет страдать по вампиру? Ну уж нет, сказал его организм. Первый его раз был просто восхитительным, и тело жаждало ещё одной бессонной ночи.

И даже сейчас, просто сидя на кровати и страдая от летней жары, Инкре безумно хотелось ласки. Ласки его любимого мышонка, который так забавно мурчит, так мягко и всегда вовремя обнимает... Так легко прикасается к его телу... Так медленно, растягивая моменты, снимает его одежду... Так грациозно двигается... А его голос... Его пылкость... Его глубокие вздохи и частенько проскальзывающее стоны... Инкре чувствовал, что сходит с ума. Он желал его. Прямо сейчас.

Соскочив с кровати, художник в спешке выбежал из комнаты и побежал в комнату Фалации. Добежав до пункта назначения, он начал чуть ли не бить в дверь, охрипшим голосом зовя любимого по имени. Но в комнате вампира не оказалось. Буквально готовый разломать эту чёртову дверь ко всем чертям, француз хотел бежать на другой этаж, но врезался в грудь Фалации, который выходил из-за угла. Инкре бы упал, если бы граф вовремя не среагировал и не подхватил бы его на руки.

- Любовь моя, что случилось? - обеспокоенно и встревоженно спросил Фалации.

Снова этот голос. Эти сильные руки и эта тёплая и широкая грудная клетка. Инкре не мог больше терпеть эти мучения. Обвив трясущимися от возбуждения руками шею графа, художник немного приблизился к его лицу.