В одночасье мы умрём [РЕДАКЦИЯ]

XI

Каково быть в неведеньи? Что происходит, когда ты в отрубе? Знала бы я, да только я ничего не могла видеть, лишь ждать, когда прорежется слух. В ушах невыносимо звенело, как будто прямо возле меня стоял холодильник и гремел так, что даже казалось этот грохот слышали на другом конце планеты. Такое состояние сравнимо с пробуждением от наркоза или будто ты был в танке и тебя подрезали. Но знаете, я всем телом почувствовала, что меня подобрали и куда-то волокли, а это значит, что, возможно, я уже не на том самом месте, где я потеряла сознание. Но значит ли это, что это были взрослые люди? Хотя я больше склоняюсь к этим двум версиям: либо меня поймали вампиры, либо подобрали сдешние беспризорники, хотя навряд ли, ведь им своих забот хватает, а тут я, так что это мало вероятно. Короче, очухаюсь я полюбас в какой-нибудь темнице с крысами, а потом и увижу харю вампира с беззаботной улыбкой. Блять! Надо было кончать с собой, когда был шанс, а сейчас...

Я начала медленно приходить в себя, различая предметы вокруг себя. Светлое помещение, тумба, а на ней поднос с едой... Что-то не походило на привычную камеру в Сангвинеме, в которой я уже успела побывать. Может, ремонт сделали?

Обаяние и слух тоже начали прорезаться, рисуя уже точную картину мира. Итак, это точно была не камера, скорее больничная палата, где пахло медикаментами и спиртом. Я думала, что только алкаш может проснуться и сразу же учуять запах спирта, а оказывается моя гипотеза была лживой. Ко всем прочим органам чувств подключилось и осязание, и я уже могла понять, на чём я лежу и какое имею положение в пространстве. Я находилось в горизонтальном положении, лежащей на койке, мягкой больничной койке, на которой мне даже было непривычно лежать. Конечно, на тех старых матрасах кайфа не получишь!

Болезненно простонав от боли в голове, я приняла сидячее положение и оглянулась. Да, это точно была палата с большим окном, закрытое вертикальными жалюзи. Правда зачем вообще закрывать окно? Всё равно ведь солнца не было.

Покачав головой и вздохнув, мой взгляд сразу приклеился к подносу со жрачкой, от чего у меня рефлекторно потекли слюни. Голодно облизнувшись, я протянула руку, чтобы взять с подноса тарелку с варённым рисом, но тут остановилась, когда увидела пластыри на руке. Я сразу же принялась изучать свой внешний вид, заключая, что меня здесь соизволили подлатать и даже помыть, а также полапать. Хотя о чём я переживаю? Я худая, как щепка, так что вместо нормальной женской груди у меня были просто бугорки, напоминающие мужскую плоскогрудость. Одели меня в чистую белую пижаму, волосы были распушены, хотя там и заплетать-то нечего, а на ногах были также пластыри, как и на руках. Вскоре это любопытство упархнуло, а желудок предательски заурчал, намекая на очищение подноса от еды. Я, послушавшись самого важного моего органа, схватила тарелку с рисом и чайной ложкой опустошала её, плюнув на имеющиеся на подносе палочки. Покончила я с рисом буквально за минуту, ни разу не поперхнувшись и запив съеденное уже остывшим зелёным чаем. Мысли об отраве у меня не возникали, ведь зачем меня спасать, а потом убивать? Смысла нет, так что я смело съела всё, что имелось на подносе.