По законам семей наших.

5 часть.

Проходили дни, недели, годы... Нет, ладно, насчёт последнего мы немного поспешили, прошло чуть больше полу года с момента, как Чонгук поселился на этом острове. Ему уже довелось пережить здесь зиму, которая благодаря морю была не такой суровой, как представлял себе парень. Тогда темнело рано. Когда друзья встречались солнца уже не было видно на небе, поэтому они тихонько садились на берег и наблюдали за водой, при возможности иногда попивая либо чай, либо горячий шоколад. Чонгук до сих пор с улыбкой вспоминал, как однажды Чимин принёс шоколад с пивом.

Тогда они сели в том же месте, смотрели куда-то вдаль, и вроде бы всё как всегда, можно отдохнуть, собраться с мыслями, попить сладкий...

— Блять, что это такое?! – Лицо Чонгука исказилось.

— Фу, – Чимин сам не ожидал, что у горячего шоколада будет такой вкус, – Блин, это наверное папин. Я перепутал кружки.

— Господи, как твой папа это пьёт, – сказал недовольный Чонгук, аккуратно пробуя напиток снова. Он выпил всю кружку.

А ещё Чонгук помнил (очень хорошо помнил), как потерялся в том редком лесу ночью, проторчал в нём где-то полчаса, а потом его нашёл запыхавшийся Чимин, который сразу попытался избить его, ибо «какого хрена ты заставляешь меня волноваться?!»

— Придурок! В следующий раз сам броди здесь, волнами унесёт в море!

— В конце концов я бы всё равно нашёл путь домой.

— Да иди ты! Мне твоя бабушка позвонила, мол ты ко мне пошёл, а тебя нет! Знаешь, как я испугался?!

Это было очень мило.

Чонгук на самом деле много чего помнил, перед сном вспоминал всякое, надеялся, что вот заснёт и сможет пережить эти моменты заново, потому что хотелось. Хотелось увидеть злое лицо Чимин-и, его неловкую улыбку, когда он перепутал кружки или спросил, были ли у него девушки.

В поместье мало что изменилось. Всё тот же домишко, бабушка, что не успокаивалась и бегала туда-сюда, несмотря на больные ноги, а потом просила Чонгука делать ей массах, ведь оказалось, у него талант – сильные руки. Тётя Бьёнджан уехала на материк на пару недель по работе, дочери её остались с бабушкой, помогали по дому, но Сэбин частенько ругалась с ней, отчего получала по шее от старшей сестры. Иджун остался с отцом, тот посвятил всего себя воспитанию сына, научил того делать зарядку (ребенок просто поднимал и опускал руки на «раз, два, три») и сделал с Чонгуком табуретку.

В принципе, Чонгуку нравилась его новая жизнь. Он старался регулярно выполнять задания по учебе, расписания которых ему любезно составила Хасу, но всё основное время проводил вместе с Чимин-и, который в последнее время стал гипер-разговорчивым.

— Чонгук-а, а принеси мне ещё конфет, а? – этот наглец сейчас строил ему глазки, но Чонгук-то знал, что если откажет, то младший устроит ему такой спаринг, что мало не покажется никому.

— Бабушка поругает.

— Когда это ты стал бояться бабушку? Ну, пожааааалуйста. Неужели ты меня не любишь? – у них стало привычным говорить такие вещи, потому что любить своего друга – это совершенно нормально.

Не по гейски.

— Чимин, тебе запретили есть сладкое, забыл? Кто жаловался, что стоматологи лечат зубы больно, м? – Чонгук выгнул бровь и приподнял уголки губ, потому что такой Чимин – довольно забавный Чимин.

— Ну... Я ведь немного...

— И врач твои зубки тоже полечит немного, кот, — Чимин, между прочим, очень похож на кота.

Чонгуку с Чимином хорошо. Он это повторит, и не раз, если потребуется. Но Чимин очень назойлив, мог легко вывести Чонгука из себя, мог легко успокоить, мог сделать вообще что угодно. Это было его изюминкой, Чонгук всегда искал что-то уникальное в людях, что отличало из от других, пусть такие мелкие как разорванная мочка тёти или постоянные рисунки на тыльной стороне ладони у красноволосой Юбин. У Чимина же – быть отличным манипулятором. Чонгук не знал, работало это только на нём или распространялось на всех, но факт оставался фактом.

Заметил Чонгук неладное, когда только от одного чиминова касания стал краснеть как тринадцатилетняя девочка рядом с крашем. Чонгуку рядом с Чимином было комфортно, а когда тот нарушал границы личного пространства, парень немножко терялся. И к чему бы это? Это ещё один подростковый заскок, который нужно переждать?

И Чонгук ведь ждал, прошла неделька, две, а Чимин стал более тактилен, не разговаривал так много, просто лип и всё.

— Чимин, тебе холодно?

— Нет, с чего ты взял?

— Может, перестанешь меня тогда обнимать, а? Мне неловко, правда, – Чонгук неоднократно говорил, что не любил трогать людей, и чтобы его трогали.

— Но... Мне стало холодно!

И так постоянно.

***

Омг, я правда сделала это.