«Мне с детства говорили, что они плохие.
Будучи маленьким, мне было жутко интересно, почему мне нельзя с ними поиграть. Но, когда я стал старше, в моей жизни появилось много других увлечений, эта семья мне стала безразлична.»
- Но ты ведь меня любиш...
Чонгуку не удается выспаться. Он чувствует себя просто ужасно, страх всё ещё сжимает все его внутренности и превращает их в фарш. Кто бы что не говорил, но такого он ещё не испытывал.
«Если я встречаюсь с мальчиком, я ненормальный?»
К нему пока никто не заходил, и ответа на вопрос он так и не получил.
Смелости подойти к взрослым самому долго не было, но Чонгук в предобморочном состоянии всё-таки спустился на первый этаж, где до сих пор обсуждали сложившуюся ситуацию.
Парень решил не входить, а подслушать со стороны.
— Это можно как-то исправить? – голос дяди Микириджимы был непривычно напряжён.
Чонгук больно прикусывает щеки и губы, чтобы унять дрожь.
— Господи, это не лечится. Ой, что ж делать-то... Может, найти ему девушку? У меня на материке живёт много подруг, у них есть хорошенькие внучки его возраста.
— Мама, это же его выбор, мы не можем взять и повлиять на это, – отец представлялся совсем подавленным. Наверняка очень устал от этих разговоров.
— Ой, а люди-то что подумают. Он единственный сын Харан, что ж будет твориться. Я не знаю что делать, не знаю...
Нет, Чонгук не будет плакать.
— Думаю, с возрастом это пройдёт, — Бьенджан произнесла это и тяжело вздохнула, будто пыталась сама себя в этом убедить.
— Пангю, ты же его отец, запрети ему, отправь к матери, когда успокоится, поймет, что это было лишь из любопытства.
Отец ничего так и не ответил.
Нет, сегодня Чонгуку можно. Сегодня можно поплакать.
Запах моря успокаивает. Он глубоко вдыхает и размышляет, что же будет дальше. В душе где-то теплилась надежда, что всё пройдёт крайне гладко, но реальность такова. Он на родственников не злится, даже не думает. Их можно понять.
Жалеет ли он, что начал всё это? Нет. Была бы у Чонгука возможность вернуться назад, он бы начал с Чимином встречаться снова. Он не видит ничего в этом плохо. Да, Чонгук не может смело сказать, что испытывает любовь к парню, но это не просто любопытство. Это точно не так.
— Ого, мой взрослый хен плачет? — Чимин привычно улыбается, тянет к нему руки и своим только присутствием успокаивает. Чонгуку это помогает, но он не может отвлечься от плохих мыслей окончательно, — Чонгук, что с тобой? Что тебя так расстроило?
— Мои родственники не могут принять новость, что я гей, представляешь? — Чонгук грустно усмехнулся и позволил младшему обнять себя крепче.
И сейчас Чимин, такой разговорчивый обычно, молчал, сильнее прижимаясь к своему парню, и только за это Чон был ему чрезмерно благодарен, потому что сейчас не нужны были слова. Всё уже сказали, осталось только разобраться что с этим делать да куда девать.
Так они весь день и просидели на берегу моря, перекидываясь лишь парой фраз, когда младший уходил домой, дабы своровать блинчики у бабули.
— Вкусные, чайку бы. — Чонгук поджал губы, стараясь представить вкус горячего и горького чая. Его пальцы немного замёрзли, нагревшаяся кружка как раз бы их согрела.
— Хён, я устал туда сюда бегать, может, пойдём ко мне, м? Мимо бабушки я тебя проведу, — А у младшего всё просто, его Ёсоль что, глухая?
— А как же Мибом? – ох, этого ребенка забыть невозможно. Чонгук отчего-то совсем немного улыбается, вспоминая этого проказника.
— Ну, дам ему шоколадку, с ним можно договориться.
— У тебя шоколадка есть? Лучше мне её дай, чем этому маленькому пиздюку!
— Тогда и сиди здесь голодный! Или иди домой, в конце-концов.
Чонгук всё-таки пошёл к себе. А Чимин с тяжёлым сердцем возвращается домой. Хёном он восхищается, по-другому и быть не может, далеко не каждый найдет смелость признаться семье в любви к своему полу. Рано или поздно, и ему придется это сделать. Но получится ли у него?
***
К сожалению, это изображение не соответствует нашим правилам. Чтобы продолжить публикацию, пожалуйста, удалите изображение или загрузите другое.
