Revolutionize (Russian Translation)

Blinded

Lorde – Buzzcut Season

•~•~•~•~•~•~•~•~•~•~•

Имя: Сэм

Дата: 9 декабря 2012

Период: 6 верх ногами

Я никогда особо не думала о смерти, а Вы, директор Шэнси? Нет, конечно, все мы рано или поздно там будем, все будем гнить под землёй с червяками.

Но Вы когда-нибудь по-настоящему об этом задумывались? О том, что однажды Вас просто не станет, не станет человека, который что-то значил для кого-то, которого кто-то любил? О том, что вы превратитесь в призрачное воспоминание, которое может развеять малейший порыв ветерка?

Может, не задумывались. Может, я просто сопливый подросток, пытающийся рассуждать умно, а выходит смешнее, чем если четырехлетний малыш возьмется говорить про генетику. 

Не то, чтобы со мной такое уже бывало. 

Но, думаю, именно так это и выглядит.

Слушайте, я совсем не хочу быть здесь, я вообще не должна быть здесь. Я просто пыталась поговорить с отцом. Я не говорила с ним так давно, и знать, что он ещё здесь, среди живых, было бы самым большим подарком.

А Вы его отняли.

Знаете, каково это – не спать по ночам? Не давать себе заснуть и, как одержимая, ждать одного-единственного телефонного звонка, единственной, специально установленной мелодии. Установленной для того, кого до смерти хочешь услышать!

Вы хоть представляете, каково это – знать, что однажды всё может рухнуть, в ту секунду, когда вам позвонят те, кого вы хотите услышать в самую последнюю очередь?

— …и он был отличным солдатом. Я сожалею о вашей утрате.

Мои сны сводили меня с ума (или лучше сказать "сводят", ведь, уверяю Вас, они снятся мне до сих пор) в тот первый год, когда он от нас уехал, уехал в другую страну, чтобы сражаться на войне, которая не была его войной. Выстрелы звучали так отчетливо, словно я была там вместе с ним, оглушительные крики раненых разрывали мой мозг.

И так не только со мной, но и с мамой. Она ничего не хочет больше делать, она хочет просто сидеть дома, включив в каждой комнате телевизор, программу новостей. На работе она успевает прочесать все возможные новостные сайты, и сердце у нее сжимается, пока она ждет, чтоб загрузилась страница. Она больше не улыбается. Только когда он звонит и говорит, что жив, что смог прожить ещё один день.

Но, повесив трубку, она опять становится прежней. Телом без души, застывшим в ожидании следующего звонка. 

Вот в такие моменты я хочу его ненавидеть, ненавидеть всем своим существом.

Я хочу накричать на него, хочу узнать, почему он бросил нас ради кучи дикарей. 

Я хочу накричать на него, когда он вернётся домой и ночью разбудит нас своим криком, проснувшись в холодном поту на мокрых простынях, в прилипшей к телу одежде. 

Я хочу накричать на него за то, что он всегда бросает нас на произвол судьбы, за то, что простой звук выстрела в телевизоре сводит его с ума.

Я хочу накричать на него за шрамы, покрывающие его руки и шею, словно вторая кожа.

Я просто хочу кричать. Кричать изо всех сил, пока в ушах не зазвенит, в глазах не потемнеет, ведь когда его нет, я должна держать себя в узде. Должна вести себя так, словно всё в порядке, улыбаться, когда хочется только плакать. Приносить домой еду, вовремя оплачивать счета, следить, чтобы у нас всё было хорошо.

Ведь когда он вернется домой, мне нужно создать иллюзию того, что мы можем без него прожить. Я не хочу, чтобы он, приехав, увидел, что у нас всё наперекосяк.

Мне страшно подумать, что он может так волноваться за нас, что это отвлекает его, ведь он может отвлечься в самый опасный момент.

Все эти мои мысли – я знаю, что многие (если не все) ученики нашей школы не могут себе такое даже вообразить.

Они жутко избалованы, впадают в истерику, если родители не купят им новый навороченный телефон или ботинки за двести баксов – как же так, ведь они им просто необходимы! А как несправедливо не разрешить переночевать у друга или подруги!

Они – просто кучка испорченных, неблагодарных малолеток, которые настолько погрязли в своем эгоизме, что не замечают никого вокруг.

Они не думают о таких, как я. О тех, кто в одну секунду может лишиться матери или отца, остаться сиротой.

Они не знают, каково это – переезжать с одной военной базы на другую вслед за человеком, который оказался достаточно благородным для того, чтобы воевать за страну, которая этого не заслуживает.

Почему он должен терять свою человечность, свою душу ради страны, которая требует всё больше? Страны, которой нет никакого дела до солдат, которых она посылает в бой. Правительство делает вид, будто о них заботится, а на самом деле ему плевать.

Прям как Вы, Шэнси.

Вы говорите, что заботитесь о своих учениках и желаете им только самого лучшего, но сильна ли Ваша забота настолько, чтобы сесть и поговорить с нами? Вам есть дело до того, чем история одного ученика отличается от истории другого?

Не смейте говорить, что есть.

Будь это так, Вы бы поняли. Вы бы дали мне поговорить с папой, когда он позвонил. А Вы вместо этого выключили мой телефон и посмотрели на меня этим Вашим идиотским взглядом и сказали, что я наказана и должна остаться после уроков.

Вы ни о чём не спросили.

Вы ничего не слушали.

Вам не было никакого дела.

Прям. Как. Они.

Как все остальные.

Потому что мы слишком слепы и эгоистичны, чтобы оглянуться вокруг, посмотреть на окружающих. Мы плетём всю эту ерунду про самопожертвование, про бескорыстие, про любовь к ближним, потому что на самом деле нам на это всё наплевать. Мы все хороши на словах, а не на деле.

Может быть, Вы уже совсем запутались в потоке моих бессвязных мыслей. Может быть, Вы не поймете то единственное, что я так старалась донести, о чём писала так долго, что пальцы онемели.

Но какая-то часть меня всё ещё надеется, что Вы поймете, что Вы откроете глаза.

И, может быть, в следующий раз Вы не будете так строги к Риверу. Вы нужны своему сыну, он пытается докричаться до Вас, как я пытаюсь докричаться до своего отца.

Мы просто не знаем, поймёте ли вы.

Искренне Ваши, 
Бестолковые, напуганные подростки всего мира.