Благовония с ароматом лотоса.

Экстра 3. Нежность.

- А-Чэн, А-Чэн...

Цзян Чэн точно не помнил, когда конкретно его наконец отпустили этой ночью. Еле открыв сочащиеся злобой и недовольством глаза, он посмотрел на нарушителя своего спокойствия.

- Чего тебе?

- Пора вставать.

Уже было девять. Он нарушил правило. Но вместо того, чтобы разбудить своего любимого, как только проснулся сам, Цзэу-цзюнь, к своему стыду, долгое время любовался его расслабленным, мерцающим сонным румянцем, с  маленьким слезинками на кончиках ресниц, лицом. И только когда понял, что пора бы уже идти, осторожно позвал, через раз целуя чужое округлое плечо. Цзян Чэн просыпался тяжело, один раз даже пробурчал что-то про собаку. Это рассмешило достопочтенного Цзэу-цзюня, и он даже подумал, что стоит немного подождать.

- Уже пять?

- Нет, девять.

- Ладно, - спустя какое-то время вздохнул Цзян Чэн, - Давай, поднимайся.

Лань Хуань тихонько усмехнулся и притянул к себе недовольного возлюбленного для утреннего поцелуя. Получив желаемое, он встал с постели и потянулся за нижним халатом. Цзян Ваньинь наблюдал, как одевается его мужчина, беззастенчиво разглядывая каждый изгиб его совершенного тела. Каждая мышца, каждый кусочек кожи, каждый волосок, - все было идеально настолько, что казалось, будто Лань Хуань выточен из чистейшего нефрита, посланного самими небесами. А его личность? Ох, сердце бедного Цзян Ваньиня трепетало каждый раз, когда Цзэу-цзюнь улыбался ему, говорил нежные слова. Ему нравилось, как Лань Сичэнь играл на сяо, работал и разговаривал с другими людьми подчёркнуто вежливо. Но только с ним, с Цзян Чэном, он показывал свою истинную натуру. И Лань Хуань душой и телом принадлежал только ему. Саньду Шеншоу улыбнулся, его взгляд искрился теплом.

- Тебе помочь? - спросил Лань Сичэнь, мягко присев на краешек кровати и держа идеально сложенную стопку чужой одежды.

- Нет, давай я лучше тебя причешу, - ответил Цзян Чэн, покрутив между пальцами прядь гладких волос и слегка потянув. Лань Хуань улыбнулся шире. Его карие глаза заблестели, словно солнце.

Спустя некоторое время, сидя перед зеркалом, Лань Сичэнь задумчиво теребил в руках фиолетовую ленточку. Цзян Чэн же умело работал гребешком, изредка пальцами массируя кожу чужой головы.