К алтарю по его приказу

Эпилог

– Ну и как себя чувствует моя прекрасная и умная жена?

Лиса подняла глаза и встретила внимательный взгляд Чонгука.

Разве слова способны были передать те чувства, что она испытала во время этих долгих и трудных часов, которые закончились рождением их сына? Радость, удовлетворение, сомнение и суровая решимость защищать их ребенка каждой частичкой ее существа – все было там. Малыша Минхо. Чон Минхо. Лиса улыбнулась, проведя кончиком пальца по нежной оливковой щечке.

– Я чувствую себя счастливейшей из женщин, – просто сказала она.

Чонгук кивнул. Он не хотел спорить с ней. Но разве не он был самым счастливым из смертных? Глядя на все этапы, которые пришлось ей пройти, он проклинал себя за беспомощность и за то, что не мог разделить ее боль. И в то же время разве не было это еще одним доказательством силы и стойкости его прекрасной жены? Жены, которая собиралась присоединиться к нему и в их семейном бизнесе, как только это станет возможным. Чонгук вспомнил ее восторженную реакцию, когда впервые озвучил эту идею. И в самом деле, почему бы ему не хотеть, чтобы его способная и умная жена работала рядом с ним в часы, которые устроили бы ее и ребенка? Он желал наслаждаться обществом этой прекрасной женщины столько, сколько это возможно, учитывая ее несомненные успехи в греческом.

Лиса говорила, что теперь она учит язык не потому, что боится остаться в стороне. Она хочет говорить на том же языке, что и ее сын, ведь семья – это самое важное в жизни. Она поняла это после неожиданной смерти своей матери. По правде говоря, эта смерть наполнила ее чем-то вроде горькой благодарности – Вивьен Манобан наконец-то обрела покой. Теперь Лиса могла сфокусироваться на своей маленькой семье. На следующий год они с Чонгуком решили перебраться в Лейжу, в этот чудный райский уголок с изумрудными горами, сапфировым морем и бесконечно голубым небом.

Гук подумал, как же красива его жена, все еще немного бледная и усталая после родов. Смахнув со лба влажную прядь, она улыбнулась:

– Ты не хотел бы подержать нашего сына?

Его горло сдавило он эмоций. Казалось, этого момента он ждал всю жизнь. Очень осторожно Чонгук взял из рук Лисы спящего ребенка, и когда он наклонился, чтобы поцеловать его темную головку, то почувствовал, как в его сердце хлынула волна нежности. Да, он вырастил Тэ и привык держать на руках детей, но в этот раз чувство было в сто раз сильнее. Этот ребенок был его и Лалисы, плоть от плоти. Минхо. Стук его сердца был почти оглушающим. Комок в горле мешал говорить.

– Спасибо, – тихо сказал он.

– За что? – спросила Лиса, когда он свободной рукой обнял ее за плечи и притянул к себе.

– За моего сына, за твою любовь – и за то, что ты подарила мне жизнь, о какой я не мог даже мечтать. Как насчет того, чтобы считать это лишь началом, дорогая?

Лиса не могла сдержать слез радости, которые Чонгук нежными поцелуями собирал с ее щек, в то время как маленький Минхо продолжал безмятежно спать на его руках.

                         Конец