Сладкое зло

Глава 15. Великая Чистка

Мы пробирались через засушливые холмы и долины Южной Калифорнии, проезжая мимо окрестных домов с красной круглой черепицей на крышах и ухоженными газонами.
До наступления ночи мы уже были на окраине Лос-Анджелеса.
Я периодически проверяла телефон Кайдена на случай пропущенного звонка из монастыря, но там ничего не было.
— Еще рано, — успокаивал меня Кайден. — Давай поедем через Лос-Анджелес или Голливуд. Мы довольно близко.
— Голливуд! — я не была в курсе последних сплетен о знаменитостях, но это звучало захватывающе, и мне еще не хотелось останавливаться.
Мы сосредоточенно изучали дорожные знаки, когда я случайно заметила надпись на небольшой горе.
— О, Господи, Кай, смотри! Знак Голливуда! — я подпрыгнула на месте и указала на гигантские белые буквы на горном склоне.
Он наклонил голову набок, вглядываясь в мое лицо.
— Ты назвала меня Кай.
— Извини, — сказала я.
— Нет, все в порядке. Так меня называют мои друзья.
— Твои друзья? — спросила я.
— Люди, приближенные к понятию «друзья» в той степени, в какой это вообще возможно в моем случае. Так что, да — друзья. Четверо Нефов. Двух я знаю с самого детства, хотя и не особенно близок с кем-то из них. Это больше похоже на то, что мы все... как будто варимся в одном и том же котле.
— Я познакомлюсь с ними?
— Не знаю. Я не собираюсь рассказывать им о тебе, поскольку не думаю, что тебе следует высовываться. Но это не означает, что они не услышат о тебе через третьих лиц. Князья и демоны хуже кучки старых сплетниц.

Образ получался комичным.
— Какие они — твои друзья?
— Ну хорошо... есть Блейк, сын Князя Зависти. Его резиденция где-то здесь, на одном из пляжей. Блейк родился на Филиппинах. Его работа самая не пыльная — все, что он должен делать, это обладать наиболее навороченными материальными «игрушками» и встречаться с самыми красивыми женщинами. Иногда мне интересно, чувствует ли он вообще тягу к греху. Он совершенно мягкий. Я видел, когда он ревновал только один раз, и это было неприятно.
— А почему он ревновал?
— Девушка, которая ему нравилась, заигрывала с другим парнем. В любом случае, он — искатель острых ощущений. Любит все экстремальные виды спорта. Он объехал весь мир, занимаясь серфингом. У Блейка потрясающе хороший баланс.
Еще есть близнецы — Марна и Джинджер. — В его голосе послышалось немного кислоты, когда он заговорил о них. — Дочери Князя Прелюбодеяния — Астерофа. Они — танцовщицы.
Я провел в их обществе большую часть своего детства. У нас было почти все общее — начиная с репетиторов и заканчивая всем остальным. Они все еще живут в Лондоне.
Марна может быть жизнерадостной, но Джинджер... она уже давно перестала казаться хоть сколько-нибудь приятной.
— И что, предполагается, они должны разбивать брачные союзы?
— Им обеим только что исполнилось восемнадцать. Теперь, естественно, именно этого от них и будут ожидать. Прежде они работали над парами своих сверстников, поощряя их на неверность друг другу.
В период несовершеннолетия Нефы ни при каких обстоятельствах не должны вступать в связи со взрослыми. Запрещены любые скандалы и повышенное внимание, которые могут навредить репутации наших отцов среди людей.
Он сделал паузу, перестраиваясь на другую полосу и убирая упавшую на глаза челку.
Когда он продолжил, его лицо и тон были мрачнее тучи:
— У Астерофа, отца близняшек, в последней из жизней была дочь, которую поймали на интрижке с политиком, когда ей стукнуло всего пятнадцать. В то время Астероф занимался политикой, поведение его дочери вызвало большой скандал в обществе. Ее действия сказались на его влиятельном положении, поэтому он инсценировал ее самоубийство.
Затем Астероф оставил свое тело и начал ту жизнь, которая у него сейчас. Все подумали, что от удара у него не выдержало сердце.
— Он убил ее? — я не должна была удивляться.
Кайден издал сухой презрительный смешок.
— Скорее сделал так, чтобы ее убили. Вряд ли он стал бы утруждаться лично.
Я покачала головой, представляя с каким страхом сталкивались близняшки.
— У Марны и у Джинджер, как и у тебя, есть особый талант — женские штучки, — продолжил Кайден.
— О, правда? И какой у них?
— Они могут чувствовать связи между людьми, если чувства взаимны. Влечение, романтическую любовь, преданность. Их отец видит то же самое. Именно так они узнают, за кем охотиться.
— Вау! Женская сила может быть волнующе опасной. О'кей, значит, это — трое из твоих друзей. Кто последний?
— Копано.
Он произнес его имя, слегка поморщившись, тоном близким к раздражению.
— Его отец — Алоцер, Князь Гнева.
Я поежилась при упоминании о Гневе.
— Он плохой? — спросила я.
И снова этот сухой смешок, и странный тон.
— Нет. Он, практически, как монах, связанный обетом безбрачия.
— И где он живет? Копано.
Я попробовала произнести его имя.
— Он из Африки, но сейчас учится в колледже здесь, в Штатах. Ситуация с Коупом очень таинственная. Никто из демонов не знает об этом, кроме его отца, но Копано повезло, что он остался жив. Несколько лет назад он обратился к Богу и был готов скорее умереть, чем заниматься работой своего отца. Но когда он признался об этом Алоцеру, тот позволил сыну жить так, как тому хотелось.
— Почему?
— Алоцер любит Коупа, или, как минимум, уважает его. Это неслыханно среди наших.
Я изучающе посмотрела на лицо Кайдена. В его голосе была какая-то тоскливая нотка. Ревность?
— Копано — это загадка, — подытожил он. — Вот и выезд.
Мы оказались на Голливудской дороге.
Я была в восторге от того, что повсюду росли пальмы — одни низкие и приземистые, другие — высокие с тонкими стволами, тянувшимися в самое небо.
Но мой восторг немного поутих, когда я заметила общую эмоциональную атмосферу, кружившую среди толпившимися повсюду людьми.
Были, конечно, просто счастливые туристы, наподобие нас, проходившие мимо, но в основном, воздух был в изобилии пропитан проявлением всевозможных грехов. Это давило на меня с невыносимой силой. Я спинным мозгом чувствовала скрытые проявления зависимости у столь многих людей, что в оцепенении схватилась за дверную ручку.
С трудом заглотнув воздух, я желала, чтобы нервная дрожь оставила меня.
Опустив голову, мимо прошла привлекательная женщина. С определенного угла я смогла увидеть, что с ее лицом было что-то не так. Оно казалось неестественным. Ее кожа была туго натянута, губы чересчур полные, а скулы резко выступали. Она была полна ненависти к себе.
Интересно, скольким пластическим операциям она себя подвергла. Было понятно, что несмотря на все коррекции, она изначально являлась красивой женщиной.
К уху почти каждого человека был прижат мобильный телефон. И повсюду так много бездомных и проституток. Я едва замечала Китайский Театр или звезды на тротуаре.
Все, что я могла видеть, это души и эмоции.
— Это все... чересчур для тебя? — спросил меня Кайден.
— Невыносимо, — призналась я. — Но не потому, что это — Голливуд. Даже в Атланте мне иногда тяжело.
— Я вытащу нас отсюда.
Мы остановились на красный свет.
Я покачала головой и выдавила слабую улыбку человеку, проходившему мимо моего окошка с флаерами, предлагающими тур по домам знаменитостей.
Когда он отошел, я встретилась глазами с бездомной женщиной, сидевшей на каких-то серых газетах, подходивших по цвету к ее серой ауре отчаяния.
Я открыла свой маленький кошелек и вытащила две купюры.
— Ты бросаешь свои деньги на ветер, — предупредил Кайден.
— Может быть, да. А, может быть, и нет.
Она подошла к окошку, волоча одну ногу, когда я опустила стекло и протянула деньги.
— Благослови тебя Господь, — сказала она.
В ее глазах отразилась волна бледно-зеленой благодарности, накрывшая ее с головой. Она не была под воздействием наркотических веществ или пьяной, и у нее внутри не чувствовалось скрытой зависимости.