Чонгын был везде. И Тэхён знал, в какую игру они играют (азарт подтопляла разлука). Например, больше всего ему нравилось, когда он проходил мимо большой картины в прихожей, где была запечатлена вся семья Чон в полном составе: мама, папа, распрекрасные сыновья. И пусть Тэхён не различал, кто есть кто из двух близнецов, какой-то из них скашивал глаза: до дури бешено, в лучших традициях ужастика – когда он проходил мимо. Но Тэхёна это нисколечко не пугало. Напротив, он бойко разворачивался, чтобы подловить на подглядывании, а Чонгын опять улыбался вдаль, приобнимая брата за плечо. Шаловливая фантазия восполняла пустоту (создавалось впечатление). Но в целом, Тэхён выглядел как обычно: отросшие чёрные корни, серые волосы с прогалинами, что уже не серые даже, а грязно-русые и неотъемлемые тёмные мешки под глазами. Ему больше не хотелось прихорашиваться, ухаживать за собой, ведь никому такая красота не нужна. Эта красота только Чонгына, для него одного. Чонгук хочет с этим поспорить, именно поэтому на пятый день он наконец-то приезжает в свой особняк, вырвавшись с работы. И приехал уже ночью, когда по всей территории участка горели наземные фонари, а позади него плелись ещё двое верзил, слушая распоряжения начальника. Тэхёново «лечение» принимало нешуточные обороты. Чонгук не скупился на размах терапии, давая Тэхёну только самое лучшее и дорогое – то, что ему подходит. Недаром же брат выцепил его из трущоб, чтобы сделать из него конфетку. Конфетка в это время сопела на краю кровати (не путайте: на краю пропасти), моргая ресницами сквозь неспокойный сон, ограничивающийся минутами до усталой дрёмы. Что ему снится? Что видится в кошмаре? И кошмар ли это? Чонгук приехал на все выходные, перенеся расписание на рабочую неделю, ведь ему нужно самому убедиться, как обстоит ситуация. И, разумеется, он уже соскучился по этому лицу – одному единственному, без аналогов. И начал неспешно раздеваться догола, чтобы ничего не мешало отлюбливать Тэхёна. Что греха таить, по его телу он тоже соскучился. По крайней мере, как он сам считал, то заслужил какой-никакой секс за все его старания. Тэхён не шелохнулся, когда Чонгук присел рядом, убирая с него одеяло куда подальше, испытующе оглядывая стройные ноги, медленно разводя их в стороны. И в этот момент он стал просыпаться, только по привычке принял действительность за прошлое, блаженно потянув руки к Чонгуку, обвивая его шею. На губах мокрый поцелуй и Тэхён разнежено ластится, в кое-то веке выглядя как человек с розовым румянцем, позволяя себя раздевать и даже приподнимает таз, теряя последнюю часть одежды. И только когда Чонгук стал отрывать край одноразового пакетика смазки (так как тюбик взять не успел), ангелок наконец-то разлепил глаза, подпрыгнув на месте, бешено вылупив глаза. — Живой?! Личностный диссонанс, гармония дисгармонии. Тяжёлый случай психической нестабильности. У него путанность, Чонгук всё это понимает и принимает. Он ведь готов помочь и утешить, лишь бы всё это забрали. Зачем Чонгуку всё это отдавать? Зачем?! Зачем?! Тэхён нервозно дёргает всеми конечностями, но он никуда его не отпустит, не только сегодня – вообще. И крепко удерживает за бёдра, раздвигая ноги в стороны. Каждый раз, когда Чонгук видит его небольшой член и спрятавшееся колечко – это возбуждает вдвое сильнее, это просто невозможно заложить в смысл слов. Женщины женщинами, а этот трансгендерный красавец побуждает трахнуть себя и одновременно отсосать. Между тем у Тэхёна ладное мужское тело, но ему не нужна грудь, чтобы соблазнять большим вырезом декольте. И в последний момент Чонгук передумал брать его спереди, развернув на живот. Считайте пожалел, чтобы не мучить его своим лицом. Тэхён глухо вздыхает в подушку, бьётся в осколках несмотря на то, что спутал одного с другим. Но Чонгук отлично знает, как бороться с сопротивлением. И смазав пальцы, ведёт от мошонки к анусу, придерживая Тэхёна за затылок, чтобы не ёрзал. Возбудитель, возбуждённый – иерархия подчинения. Со стороны, конечно, больше похоже на самое настоящие изнасилование, но жертвы так не стонут, прогибаясь в спине и чуть-чуть выгибая задницу. Тэхёну сейчас очень хорошо, пусть и не с Чонгыном. И будет ещё лучше, если присунуть ему к третьему пальцу четвёртый, вбивая руку внутрь настолько, насколько влезет, ощущая сокращающиеся мышцы. Для Тэхёна это не боль – это наслаждение, просто извращённое и аморальное, от того с губительным-посттравматическим. Но вместо пальцев на сей раз рывком входит член, и тело под ним электризуется разрядом, подтягивается выше, собирая простынь, и Чонгук всё-таки ложится на него сверху, шевеля бёдрами размеренно, растягивая удовольствие. Они одно целое, даже если вопреки. Два тела в плоскости горизонта, два мучающихся существа, требующих друг от друга невыполнимые задачи... Тэхён не ревёт, но давится слюной, чувствуя в себе необходимую долгожданную заполненность, в то время как Чонгук придерживал его за шею, целуя за ушком и бережно поглаживал бок. Он доносит свой тайный шифр: «хочешь такую ласку – на; хочешь такую же заботу – держи; хочешь вернуться в прошлое – загляни мне в лицо, я тебе всё-всё воплощу в реальность…». На пару секунд останавливался вовсе, закрепляясь внутри в полную длину, заставляя Тэхёна кряхтеть и мелко сотрясаться от натуги. В конце концов, он привыкает и подставляется, переплетая с ним пальцы. Дыхание тоже на двоих. Как и должно быть. Кое-что Чонгук всё же не предусмотрел – это полотенчико под живот в случае чего. Поэтому он из него вышел и перевернул обратно на спину, тут же налегая грудью меж разведённых ног. У Тэхёна очаровательно-изумлённое лицо, и это безумно заставляет сделать его своим во всех смыслах. Но всё опять не по плану: он смотрит за его плечо – густо краснеет, синеет, покрывается инеем (абстрактно). Как оказалось, смотрел в тёмный угол, чувствуя на себе пронзительный взгляд «третьего лишнего». Естественно, на самом деле там никого не было, только Тэхён и не видел самого шпиона, кроме ботинок Чонгына, что дожидались его дома на полке, сейчас выглядывающих на свету. Это Чонгын, бесспорно. Он пришёл не поругать, он пришёл одобрить, направить в правильное русло. В конце концов, да, он хотел благословить. А Тэхёна начинает выворачивать как наркомана, но Чонгук ведь не знает, что послужило причиной и может только покрепче прижать к себе (не останавливаясь двигаться в нём, но пытаясь остановить его агонию), зафиксировать запястья и попадать в простату, чтобы всякие навязчивые мысли уступили дорогу эйфории. Тэхён уже задавался вопросом и спросит снова: почему он так хорошо знает его тело? Кто он такой…? Оргазм обрушивается на них лавиной, но если у Чонгука всё в порядке с семяизвержением и понятием удовлетворения, то у Тэхёна снова вытекает много спермы, сменяясь мочой. Ему действительно очень больно и стыдно, поэтому он так сжато укладывает голову на его плече, а Чонгук зажимает ему головку, пытаясь остановить струю. Собственно, это заканчивается само, у Тэхёна просто опадает и скукоживается, а мокроты оказывается меньше, чем следовало ожидать. Опять же, Чонгук забыл это предусмотреть, а Тэхёну не нужно прятать глаза. Ведь это их общая проблема. Он так реагирует только на него
