Только на них? Может на всё происходящее… на всё искалеченное. Чонгук снова главенствует в их отношениях, безмятежно вытирая ему ноги и сдирая испорченную простынь на пол, с которой будут разбираться горничные. На опустевшее место подложит покрывало, утягивая обессиленного Тэхёна в тёплое логово своих неукротимых рук. Он обязательно отогреется, ему ещё станет жарко от одеяла и его близости, он ещё успеет разомлеть и наградить его сладкими поцелуями. В Тэхёне продолжает копиться невостребованная любовь, поэтому он отдаёт её чужому, который умеет с ней обращаться. И спрячется на его груди, изредка поглядывая в угол, где уже не было никаких ботинок. Странное дело. Чонгук одновременно лечит и калечит своим присутствием. Его невозможно отвергнуть! Только подумайте, он имеет лицо, которое для Тэхёна лю-би-мо-е. И если у них обоих не двоится перед глазами – то в их жизни всё по-настоящему плохо. Однако они нежатся до утра, то снова сплетаясь ногами, то воспроизводя полутона из вздохов, млея в рассветных лучах. Тэхёну стало немного легче, хотя бы не болит голова от вечных раздумий своего зрительного (обманчивого?) восприятия. Так они и обед пропустили, что вызвало в Тэхёне целую гамму тёплых чувств. С Чонгыном они тоже валялись все выходные, не вставая с кровати. С Чонгуком нечто похожее, но не то… Это как привкус сладкого во рту, когда есть уже больше нечего, но ещё помнится и хочется. Такого же. Временная ремиссия и один другому дарит шелест голоса, влажность губ своих, смешанную со смольным ароматом из леса. Что не менее интересное: Чонгук почему-то не улыбается, хотя ему бесконечно хорошо на душе. Ему тоже бывает страшно, например, когда часы их «украденного» счастья закончатся. Ведь всякое начало находит свои границы. Но что с ними? Разве у них есть границы? Разве им теперь стоит чего-то или кого-то бояться? Не соперников, не предателей… не… не любимых? Небо затягивается грозовыми тучами, сосновый лес пугает таинственностью. Тэхён стоит на балконе один и неудержим, прикрыв тело чужой рубашкой. И она не Чонгына. Мысленно ведётся счёт 1:0. Но игра зависит не от игроков, а от погодных условий. Минуты хочется растягивать и выжимать из них по капле. Нет-нет, дайте ещё погреться. Им необходим воздух друг друга, заражённый одной болезнью. Чонгук шлёпает босыми ступнями, подходя со спины и грузно вздохнув, обнимает за талию. Эти грязно-серые волосы выпрашивают поцелуй, а Тэхён ничего не выпрашивает. Он дышит как можно осторожнее, озвучивая свою самую страшную догадку. — Кажется, я болен. Загадка вершителей мироздания. Ремиссия скоро закончится, правда, и на её место снова взойдёт упокоенный идол, желанный подсознанием. А пока… Забудем всё: что было и не было – для собственного спокойствия. — Я вылечу. Веришь или нет?! Веришь или нет?! Я обязательно тебя спасу. Я обещал! Я клялся! …Чонгын появляется тенью в тех самых ботинках, всходит на лесную опушку среди бесконечных сосен и заговорщически тянет ухмылку. Он следит за исполнением своего завещания. Тэхён опечалено улыбается ему в ответ. Он до смерти по нему соскучился. Хорошо, что пришёл… Постоим втроём
