Тяжёлый вдох, медленный выдох. Чонгук тоже хочет вылечиться от этого наваждения, но только не отвадиться, нет, ни в коем разе. От Тэхёна нельзя отказаться, даже если с ним всё давно предрешено. Они оба знают, пока им есть куда прийти – друг к дружке, пусть даже полизав пальцы или кончив после бешеного родео посреди забитой трассы, у них всегда будет шанс на жизнь. Тем временем Чонгук тоже записывается на консультацию к психологу. Он чувствует себя как обычно, но предполагает, что ничего не проходит бесследно и, если его внезапно ударит, лучше подсечь вовремя, чтобы это не было неожиданностью. Они с братом вообще очень прагматичные индивиды, которые всё продумывают наперёд. Но ничего сверхстрашного не происходит кроме того, что они несколько часов кряду разговаривают с психологом о его покойном брате и ещё дольше о Тэхёне. Психолог дотошный, вытягивает по капле, а ему хоть и порой неудобно рассказывать о сокровенном, он всё же делится своим «подарком», да так с придыханием, на грани одержимости и яви. Его спрашивают: «что вы чувствуете к этому человеку, когда смотрите на него?» Чонгук долго думает и, как и Тэхён хочет разозлиться и долбануть дверью об косяк и чтоб этим белым халатам (которые типа всё знают) мало не показалось, ведь невозможно дослушать историю их трио и не рехнуться умом. Но тут же тянет уголки губ, расслабляет спину, откидывается назад, дальше – к полу. Дальше – в землю. Дальше – в пропасть. Дальше… И говорит: «Я чувствую себя живым». И первый раз после смерти Чонгына почти пробивает на слезу. Всё, что ему хочется на данный момент, это не только помочь заблудшей душе справиться с утратой любви, но и… «чтобы не оглядывался в прошлое, чтобы оглянулся на меня». Даже если Чонгына больше нет, он-то всё ещё живой (!), и он готов быть для него поддержкой и опорой, кем бы их не называли. Кто бы и что про них не думал. А после Чонгук закрывается в спальне своей квартиры, достав из тумбы припрятанные сигареты, те, что в последний раз курил Чонгын на вечную память. И приносит с кухни глубокую кастрюлю, разводя пожарище: в ней тлеет завещание, каждая бумажка с печатью, где он писал о своём последнем волеизъявлении, и каждая строка, которая может показаться двоякой, если не вдуматься в её глубокий смысл – не потому, что хочет всё оборвать (читай сжечь), а потому что хочет отвязаться от прошлого. Да, Чонгын попросил его приглядеть за своим сердцем, но всё давно вышло из-под контроля, и если уж на то пошло, Чонгук надеется, что Тэхён когда-нибудь сможет довериться ему целиком и полностью. Надежда всегда умирает последней. Правда? А ещё… Только по секрету? Да… Последним умер Чонгын, и он больше никого не утащит за собой.
