У Чона напряжен каждый мускул, и даже вдох дается с трудом. Ноющее чувство в паху сводит с ума, каждый толчок в горячий рот сопровождается все сильнее сбивающимся дыханием и хриплыми стонами, а внутри нарастает самый настоящий балаган из чувств и ощущений. Чонгук закатывает глаза, шепчет «блять, малыш», в последний раз подается бедрами вперед, заставляя Кима сжать член в тесном горле, отчего у того в уголках глаз собираются мелкие кристаллики слезок, и замирает, с глухим стоном изливаясь внутрь чужого рта, не в силах покинуть сводящую с ума теплоту и кончить куда-то на землю. Голова кружится от накатившей эйфории, тело сотрясает сумасшедший оргазм, а губы жадно хватают такой необходимый сейчас и обжигающий с каждым вдохом кислород. По телу бегают разряды, каждый нерв словно оголен, а накатившее блаженство ощущается чертовски остро, почти до потери пульса.
Когда звон в ушах проходит, а возбуждение начинает потихоньку сходить на нет, Гук натягивает брюки, не сводя глаз с ещё не отошедшего Тэхена, пытающегося справиться с образовавшимся от этого тотального разврата головокружением. Тэ учащенно дышит, краска заливает нежные щечки, а губы приятно покалывают от слишком долгого трения о них. Чон усмехается, довольный полученным результатом и смущенной реакцией Кима, которую он вообще не надеялся увидеть в этой жизни. Все-таки и к этому комку пошлости применимо понятие «стыд». Чонгук подхватывает младшего за локоть, поднимая его с колен, и тихонько шепчет еще осевшим голосом с заметной хрипотцой:
— Какая развратная детка…
Утренние лучи солнца медленно проникают через незашторенные окна и нагловато скользят по скульптурно-высеченным чертам лица мирно дремлющего парня. Тот вначале практически не реагирует, лишь хмурится немного, отчего на обычно гладком лбу появляются едва заметные морщинки. Затем веки начинают невольно подрагивать от солнечных лучей и в следующую секунду раскрываются, обнажая прекрасные угольные глаза, подернутые туманной дымкой ото сна.
Чонгук моргает пару раз, привыкая к яркому свету, льющемуся из окна, и широко зевает, отмечая слегка усталую негу в каждой клеточке тела. Он уже собирается потянуться руками к потолку, как обычно это делает по утрам, однако замечает, что правая рука немного затекла, а тяжесть чьей-то головы неприятно давит на нее. Гук кидает еще немного расфокусированный взгляд в сторону, и улыбка сама по себе ползет на лицо от вида сопящего у него под боком Тэхена, мило покусывающего губы во сне и слегка ерзающего по чужому предплечью, тем самым щекоча кожу своими волосами, которые выглядят еще ярче при утренних лучах.Недолго думая, Чон поворачивается корпусом к парню и осторожно, стараясь не разбудить, касается выкрашенных прядей и тут же удивляется: обычно после покраски волосы становятся жесткими и непослушными, но, похоже, Тэ является исключением из этой закономерности — его волосы мягкие и практически невесомые, и брюнет завороженно пропускает их между пальцев, наслаждаясь приятной шелковистостью локонов, послушно рассыпающихся у него по ладони.
