I found...

19. Сорок шестая заметка;

Примечания:

Шипп: Чуя/Дазай.
Продолжение истории тринадцатого драббла.

- Чуя, дорогой, у тебя есть своя квартира. - Прости, оне-сан... Озаки только вздыхает, пересекая гостиную и мягко зарываясь пальцами в волосы Чуи перед тем, как пройти дальше и скрыться в коридоре, ведущем к жилой части квартиры. Проводив женщину взглядом, Накахара поднимается с дивана, оставляя вино в покое, и отправляется на кухню, чтобы разогреть заказанный им для наставницы ужин. Обычно он готовит сам, переняв это у любящей готовку Озаки, которую этот процесс всегда успокаивал, но прошедшие две недели высосали из него все силы. Всё, на что его хватило в итоге, это позвонить в любимый ресторан Озаки и заказать для неё несколько блюд, чтобы очистить свою совесть. Чуя знает, как часто хочется после рабочего дня провести время наедине с самим собой и тишиной стен родного дома, и его мучает совесть за то, что мешается наставнице под ногами, будто малый ребёнок, но... - И что же случилось на этот раз? - интересуется женщина, объявляясь на кухне только через час с лишним. Окинув взглядом тонкое домашнее кимоно насыщенного тёмно-зелёного цвета и влажные после душа чуть вьющиеся на концах распущенные по плечам волосы, Чуя поспешно докуривает сигарету и закрывает окно. Не май месяц на дворе, чтобы морозить кухню, когда наставница усаживается за стол с мокрой головой в одном только тонком шёлковом одеянии, едва ли способном согреть. Разлив вино по бокалам, Чуя присаживается напротив благодарно улыбнувшейся при виде еды наставнице и неловко пожимает плечами. - Дазай случился, - фыркает рыжеволосый мафиози, отводя взгляд и сцепляя пальцы вокруг ножки бокала, как утопающий цепляется за протянутую ему ради спасения соломинку. - Насколько я знаю, вы эти две недели совсем не контактировали, - вскидывает брови Озаки. - Огай-сан даже миссии парные вам пока что решил не давать. Хочет дождаться, когда вы решите между собой все нюансы, прежде чем доверять вам ответственную работу. - Вот именно, - кривится Чуя. - Опять из-за этого идиота одни проблемы. То уходит, то приходит. Может, скоро снова уйдёт. Не понимаю, почему Мори-доно это терпит. Из-за Дазая одни только проблемы. - Не делай вид, что не рад его возвращению, - невозмутимо просит Коё, принявшись за поздний ужин. - Ты можешь сколько угодно делать вид, что тебя не радует настоящее, но правда в том, что без Дазая тебе было очень тяжело и непривычно всё это время. Раз ты снова здесь и снова раздражительный и нервный, значит, что-то всё-таки случилось. Если не собираешься делиться, почему приехал именно ко мне? Разве в побеге от одиночества ты не напрашиваешься к Акутагаве? - Всего-то пару раз было, - тут же возмущённо возражает Чуя. - И это не бег от одиночества. Просто слишком уставал и не хотел ехать домой, оставаться в офисе было не вариантом, а в первый раз так вообще общая миссия была утром, и это была идея Гин. - Ну конечно, - покладисто соглашается Коё. Вот только глаза наставницы насмешливо сверкают, и Чуя не даёт себе обмануться этой покорностью. Впрочем, к чему врать? Озаки всегда умела читать его душу так, как не умел никто другой. Чуя после ухода Дазая действительно немного раскис и потерялся. Он вдруг осознал, что помимо Дазая у него и не было никогда близких, родных людей. Ни друзей, ни приятелей, с кем можно прогуляться, выпить, поговорить о чём-то. Дазай был частью его жизни куда большей, чем Чуя считал изначально. Поэтому и было так больно из-за его ухода. Поэтому так встряхнуло, выбив почву из-под ног, его возвращение. - Не знаю, где он обитал всё это время, но угла у него своего точно нет, - помолчав, нехотя начинает Чуя, ведь Озаки права - он пришёл просить совета. - Я несколько раз задерживался из-за отчётов, и Хигучи перед своим уходом сообщала, что Дазай дрыхнет на диване в приёмной «Чёрных ящериц». Мне наплевать было, разумеется, но так уж получилось, что я всё равно несколько раз стал тому свидетелем. - Укрыл его пледом и покоя найти не можешь? - лукаво улыбается Озаки и смеётся, когда Чую перекашивает. - Вот ещё! - восклицает мафиози. И тут же притихает, хмурясь и начиная рассматривать вино в бокале с преувеличенным вниманием. - Просто... Хотел пару раз пнуть и сказать, что у нас там штаб, а не ночлежка, и... Услышал, как этот придурок во сне болтает. - О, - вскидывает брови Озаки и откладывает приборы, промокая губы салфеткой и цепляя пальцами бокал. - И о чём же тёмный гений Порта так волнуется во сне? - Удивительно, что он вообще способен волноваться, - кривится Чуя и подпирает подбородок ладонью. - За эти две недели я поймал его на диване в офисе пять раз. И каждый раз во сне он шептал что-то невнятное. Мне не интересно было поначалу, да и понятно и так, о чём он может болтать. Как бы мне ни не нравился Ода, он был его другом, и я знаю, что Дазая мучает совесть из-за всего, что произошло. Но сегодня я... Сегодня я решил прислушаться. Он спал так крепко, что не проснулся даже, когда я его по имени позвал. Я и рискнул подойти поближе. - И что ты услышал? - любопытствует Озаки, делая глоток вина и чуть подаваясь вперёд от нетерпения. От предвкушения у наставницы горят глаза. Женщина будто уже знает ответ и лишь хочет, чтобы Чуя произнёс его вслух. Проблема в том, что у него самого всегда были некоторые проблемы с проявлением чувств. Не всегда Накахара мог подобрать нужные слова и не всегда мог правильно повести себя, чтобы показать кому бы то ни было своё расположение или привязанность. С Дазаем в прошлом было немало проблем из-за этого. Там, где тёмный гений Порта предпочитал отринуть логику и отдаться чувствам, Чуя наоборот включал анализ на полную. Да и как иначе? Его подозрительность и знание Дазая не позволяли принимать слова напарника за чистую монету. Всегда был какой-то подвох, обязан был быть, и Чуя раз за разом искал его, держа Дазая на расстоянии от себя. Когда же тот позабыл о нём, когда сам отдалился, Чуя настолько же, насколько был разочарован, зол и преисполнен ревности, был к этому готов. Он знал, что рано или поздно Дазаю надоест, и тот найдёт себе новые игрушки и развлечения. Вот только возвращение Дазая в планы Накахары не входило. Ни когда напарник отдалился из-за дружбы с Одой и Анго, а после вдруг вновь появился в его квартире, ни когда Дазай покинул Порт, чтобы вернуться через полгода. - Он сказал... Ему снилось что-то, и он позвал меня по имени, - почти выдавливает из себя каждое слово Чуя, ощущая, как отчего-то начинают неприятно гореть кончики ушей. - И когда я приблизился, то услышал, что... Он сказал... Он позвал меня по имени во сне и сказал... Что любит. - Что и требовалось доказать, - пожимает плечами Озаки и в ответ на раздражённый взгляд только склоняет голову к плечу и лёгким движением пальцев откидывает прядь волос за плечи. - Не смотри на меня так, Чуя. Мы ведь уже обсуждали это. Две недели назад, когда из-за возвращения Дазая ты точно так же сидел у меня в гостиной посреди ночи. Не делай вид, что забыл, ты был не настолько пьян. Я ведь сказала тебе тогда: он вернулся из-за тебя, к тебе. - Я не могу сделать вид, что ничего не было, - откидывается на спинку стула Чуя и скрещивает руки на груди в невольном желании отстраниться, закрыться от этой темы, от всего происходящего. - Поэтому я и избегаю его. Стоит только вспомнить, что он вернулся, душу из него вытрясти хочется. Я не могу простить. Не могу забыть. Не могу вот запросто подпустить его ближе. - И не надо, - ласково улыбается Озаки, будто перед ней неразумный надувшийся ребёнок. - Тебя никто не просит снова верить ему, доверять, подставлять свою незащищённую спину. Но к чему ходить вокруг да около и накручивать себя? Просто поговори с ним. Не хочешь говорить, не можешь говорить, так хотя бы покажись ему на глаза. Не начнёт разговор он, так может, хотя бы подерётесь, как в детстве. Раньше у вас всё всегда решалось через драку. Только так по коридорам и лестницам катались, стоило упустить вас из виду. - Мы уже давно не дети, оне-сан, - фыркает Чуя. - Но ты сидишь здесь, будто напуганный ребёнок, и боишься идти вперёд, потому что там, впереди, неизвестность, - поднявшись из-за стола, Озаки подходит к парню и зарывается пальцами в его волосы, позволяет прижаться щекой к своему животу. - У страха глаза велики, Чуя. Может, всё гораздо проще, чем тебе кажется, хотя ситуация и сложная сама по себе, многогранная и запутанная. Ты накрутил себя, но совсем не знаешь, что в голове у Дазая. Он всё это сделал, ему и объясняться. Просто пойди к нему и позволь высказать ему, раз уж не можешь ничего сказать сам. - Да, оне-сан, - собравшись с духом, неожиданно даже для самого себя соглашается Чуя. - Так я и сделаю. - Ох, Чуя, я не имела в виду сейчас. Время уже позднее, и ты... Но дальше Чуя не слушает. То ли алкоголь сделал своё дело, то ли уверенность в голосе Озаки, то ли внутреннее напряжение наконец-то взорвалось внутри, толкая хоть на какие-то действия. Поэтому, поднявшись из-за стола, Чуя легко целует наставницу в щёку и вылетает прочь из кухни, а после и из квартиры женщины, чтобы вскоре запрыгнуть в свою машину и дать по газам. Хорошо, что в третьем часу ночи на улицах не так много машин и пешеходов. Пронёсшись на немыслимой скорости по нескольким перекрёсткам и четырежды проскочив на мигающий жёлтый, Чуя вскоре добирается до «Mori Corporation» и, бросив машину на парковке, почти вбегает в здание. Лифт уносит его почти под самый верх, и именно в нём Чуя приходит в себя, начинает слегка паниковать и почти решается повернуть назад. Но дверцы лифта в тот же миг раскрываются перед его лицом, выпуская на этаж «Чёрных ящериц», и стоит войти в просторную приёмную, как взгляд прикипает к кожаному чёрному дивану в углу и лохматой каштановой макушке на подлокотнике. Подобравшись вплотную, Чуя задерживает дыхание и вглядывается в лицо напарника. За прошедшие полгода Дазай совсем не изменился. Разве что общая потрёпанность и болезненный внешний вид выдают нелёгкую жизнь парня. Всматриваясь в тени недосыпа под глазами и болезненно бледную кожу, на ладони, упрятанные под плащ и наверняка сжимающие рукояти пистолета и складного ножа даже во сне, Чуя вдруг ощущает нечто, похожее на вину. Разумеется, Дазай сам виноват в своих бедах, но... У него нет своего угла. У него нет никого близкого после смерти Оды. У него нет сейчас в Порту людей, которым он мог бы доверять. Пусть Мори не объявлял своего преемника предателем, все прекрасно понимали, что Дазай не просто так покинул Порт, уйдя в самоволку. Доверие к нему было подорвано, несмотря на восстановление в должности. Чуя даже слышал краем уха, Акутагаве пришлось укоротить - буквально - языки особо болтливым шестёркам, посмевшим обсуждать Дазая и его восстановление в должности за спиной у босса и людей Исполнительного комитета. Сам Чуя всё это время избегал напарника и даже не скрывал этого. Акутагава передавал иногда просьбы от Дазая увидеться. Тот и сам приходил в появившийся у Чуи отдельный кабинет, только тот профессионально ускользал. Иногда наврав о делах и проходя мимо к выходу, а иногда банально выбираясь через окно на другой этаж благодаря своей способности и делая вид, что и не был в своём кабинете ни разу за сутки. Это было по-детски и глупо, может, даже трусливо, и вот итог. Забившийся в самый угол, сжимающий во сне оружие, Дазай спит так крепко только потому, что сон его по большей части обморок, вызванный двумя неделями лишения нормального полноценного отдыха. Одинокий, загнанный и, вероятно, такой же потерянный, каким себя ощущает Чуя. Это... Неправильно. Так не должно быть.