Миллион разбитых роз

Глава 18.

 После двухчасовой непрерывной и пустой болтовни Лисы и Тэхёна, как бы это печально для них двоих не было, им всё же пришлось попрощаться, так как всех ждали свои дела, а в особенности у Лалисы. Поэтому, обнявшись напоследок и пожелав друг другу всего самого хорошего, девушка выпроводила парня, закрывая за ним скрипучую дверь. Расставаться с близкими людьми всегда было непростой задачей, особенно для рыжеволосой, но что не сделаешь ради того, чтобы начать всё заново. Единственным её утешением было то, что Тэхён жив, а это и есть самое главное. И не важно, как далеко он может находиться. Потому, отбросив всё свои ненужные мысли и сделав глубокий вдох, девушка продолжила собирать свой чемодан, только уже в своей комнате, складывая мелкие вещи.

      В комнате было всё почти пусто. Занавески, что так красиво переливались на солнце, были убраны. Рисунки, которые совсем недавно украшали стены дома, тоже исчезли. И кажется, единственным, что оставалось нетронуто, это фотография Джису. Всё та же фотография в рамочке, на которой она была так счастлива. Несомненно, Лалиса возьмёт и её тоже, но только оставит она её напоследок. Потому что всегда перед долгой поездкой они садились на диван и рассказывали друг другу о том, как они представляют себе тот или иной город, где раньше ни разу не были, мечтая о том, как бы поскорее уже приехать туда. И сейчас Лиса тоже не хочет прерывать эту маленькую традицию. Сумасшедшая? Возможно.       — Чего ты так смотришь на меня? — всё ещё складывая вещи, мельком посматривая на фотографию, спросила Лиса, уже представляя, какое бы сейчас у неё было выражение лица, если бы Лалиса отправилась куда-нибудь без неё. Её щечки стали бы в два раза больше и красными, как помидор, от злости и обиды. Руки были бы сложены на груди, а взгляд так и проклинал бы её. И сейчас она представляет себе такую же картину.
— Ты, наверное, обижаешься на меня, да? — всё ещё задала вопрос девушка, разговаривая будто сама с собой и не получая при этом никакого ответа. Только лишь тишина.     
  Лиса же бросила скомканную вещь обратно на свою кровать, подойдя к рабочему столу, где, собственно, и стояла фотография Джису. Она как будто совсем рядом. Лиса как будто видит её в живую, а не на фотографии. В этот момент фотография была прямо как в жизни, будто она правда смотрит на неё. Только жаль, что это всё лишь иллюзия.       
— Джису, ты представляешь, я правда еду в Японию, уже послезавтра! Там же так красиво! Там столько прекрасных мест и локации, где можно сделать много-много фотографий, прям как ты раньше любила, — всё радостно проговаривала девушка, фальшиво улыбаясь во все тридцать два зуба, пытаясь скрыть удушающую боль где-то в области груди.       Невыносимо. Просто невыносимо смотреть на такие родные черты, которые не видел уже почти два года, и осознавать, что этого человека и вправду больше нет… Что она с ней больше никогда не увидится в живую, никогда не встретит и не спросит банальное «Как дела, сестричка?» От того и больно. Очень больно.      
 — Джису, прошло уже почти два года, как тебя нет, и я всё ещё не могу принять того, что тебя правда нет в нашем мире… — сглотнув сухой ком в горле и вытерев подступившие слёзы, она продолжила: — Но для меня ты всегда будешь живой. Для меня ты всегда будешь той самой заносчивой Джису, которую я любила больше всего на свете. Пока я буду помнить тебя, пока мои воспоминания будут живы, ты тоже будешь жива. Ты будешь рядом… И неважно, где ты находишься и как далеко, — промолвила Лалиса, этими же слова подбадривая себя, что она правда находится совсем рядом, просто она этого вовсе не замечает. — За дом не переживай, он никуда не денется, и отдавать его я тоже не собираюсь, а то знаю, как потом получу от тебя, — глупо улыбнувшись своим же мыслям, заключила Манобан   
   С тяжёлым выдохом и хорошим настроем девушка взяла рамку с фотографией и положила её в сумку, к остальным своим вещам, тем самым она была на всё сто процентов уверена, что самое важное она взяла. Если бы Лалиса, будучи уже в Японии, узнала бы о том, что забыла фотографию Джису дома, она, несомненно, отправилась бы обратно только для того, чтобы взять фотографию с собой, потому как эта вещь обязательно должна быть рядом с ней. Можно ли вообще это называть вещью? Да, возможно, для кого-то это действительно просто фотография с изображённой на ней девушкой, и не более. Но для Лисы это частичка души, при виде которой у неё в груди становиться тепло и спокойно. Это надежда на хорошее. Это часть её жизни.      
 Не прошло и пяти минут, как по всему дому снова раздался звонок в дверь, который вывел Манобан из своих глубоких мыслей по поводу переезда. Первая мысль, которая сразу появилась в голове после звонка, это то, что, скорее всего, это пришёл Джухён, хотя в это ей очень мало верится, так как после его уезда прошло четыре часа, которое потратишь только туда на поездку, и то без пробок. Поэтому эта мысль сразу же улетучилась, но ноги уже рефлекторно пошли к входной двери, поэтому и времени на размышления, кто это может пожаловать, не было. Оказавшись уже возле порога и благополучно отворив дверь, тот человек, который стоял прямо напротив неё, заставил рыжеволосую шокировано округлить свои глаза, которые, казалось, вот-вот вылезут из орбит.     
  — Розэ? — будто не веря своим глазам, спросила Лиса, приоткрыв свой рот от шока.      
 — Здравствуй, Лалиса, — будто ни в чём не бывало поприветствовала Пак, как всегда, высоко держа свою голову.     
  Вот кого-кого, а её она увидеть точно не желала. Кого угодно, соседей, директора с выговором, но только не Розэ. Хотя бы сейчас, когда её день настолько прекрасный, что прекрасный некуда. И, как назло, именно сейчас перед ней стоит тот человек, которого она даже на дух не переносит. Упоминание которого заставляет её кровь закипать в жилах.       
— Зачем пожаловала? — грубо спросила Манобан, очень сильно надеясь, что она пришла сюда ненадолго и скоро навсегда исчезнет из её жизни.       
— Мне тут донесли, что ты завтра уезжаешь…       
— Да, и что? — перебив брюнетку, поспешила она поинтересоваться.       — Я не могу тебя просто так отпустить, — предъявила Розэ, поправляя свои волнистые волосы.       — Что? — в непонимании спросила девушка. — Ещё бы ты меня не отпускала.      
 — С вашего позволения я продолжу то, что начала, и прошу не перебивать меня, — чувствуя, что от её бесящего поведения начинают пошатываться нервишки, выпалила та, успокаивая себя, чтобы просто-напросто не бросить всё к чертям и не уйти обратно.
— Так вот, ты не можешь уехать в Японию, пока кое-что не узнаешь. Я знаю, что я тебе отвратительна, и ты даже в радиусе десяти метров меня не переносишь, но ты обязана знать информацию, которую я хочу до тебя донести.       
— Извини, но мне было достаточно того, что ты мне сказала в тот раз, — выпалила девушка, уже собираясь закрыть дверь и навсегда вычеркнуть этого человека из своей жизни, как-то, что она услышала, заставило её просто замереть на месте, словно статуя.       
— Это касается Чонгука, — строго и без каких-либо сомнений сказала Розэ, смотря на остолбеневшую девушку, которая в это время смотрела на неё и молча стояла, будто размышляя над чем-то.
— Ну так что, впустишь?