Е2-Е4 или совсем другая история. Часть 2. Ученик Хогвартса

Глава 102

В течение нескольких дней после своего возвращения в Блэк-хаус Сириус только тем и занимался, что сначала просил прощения у портрета собственной матушки, затем выслушивал ее рассказы. Спорил с ней, соглашался с разумными доводами, ставил под сомнение ее предположения, иногда срывался и возмущенно орал, за что ему опять приходилось просить прощения. Постепенно начала вырисовываться неприглядная картина прошлого, которое и сформировало характер Сириуса, определив направление его взглядов на жизнь и ее непростые реалии. Скорее всего, к нему применялись зелья, чары, делались какие-то внушения глупому подростку, происходило манипулирование его сознанием. Было неприятно и противно. Принять новую правду об окружающем мире без катастрофических потерь для собственного достоинства было еще возможно. Годы, проведенные в Азкабане, давно лишили Сириуса некоторых иллюзий, поэтому разрушить то, что и так уже разваливалось на куски под действием холодной логики, оказалось относительно просто, хотя и весьма болезненно. Оставалось еще много вопросов, на которые пока было невозможно найти ответы. Однако очень радовало, что фундамент, на котором строилось его извращенное понимание реалий мира, был заложен до того, как над сознанием поработали, искажая понятия, меняя местами причину и следствие. Так что Сириус все же не оставался у разбитого корыта, ему всего лишь приходилось по-новому многое переосмысливать. Сложнее было с характером — импульсивность, резкость в суждениях, упрямство, жесткость, неуступчивость, бескомпромиссность и даже некоторая жестокость мешали ему безболезненно смириться с новыми взглядами на события прошлого. Жгучее желание найти виновного в собственной юношеской глупости взывало к немедленным действиям, так что Сириусу приходилось прилагать немалые усилия для того, чтобы удержать себя от необдуманных и опрометчивых поступков.

Конечно же, все разговоры с портретом матери велись исключительно в отсутствие Грюма, который исправно ходил на работу в Аврорат, возвращаясь оттуда нервным и раздражительным, потому что магия уз, созданных после ритуала, проведенного Сириусом, постоянно дергала за болевой поводок, напоминая ему, о чем можно говорить, а о чем лучше даже и не думать. Он жаловался, что на работе сотрудники стали от него шарахаться из-за того, что он все время нервный и злой. Аластор раньше не очень-то задумывался над своими словами, а теперь ему приходилось все время быть начеку, постоянно следить не только за речью, но и за мыслями — это изнуряюще выматывало. Буквально через пару дней у него появилась привычка вечно вспоминать и повторять о бдительности, словно это помогало ему дисциплинировать себя самого, что, вполне возможно, было весьма недалеко от истины.