EMPATIA [ЗАВЕРШЕНА]

1.Шаг назад - в прошлое

Говорят, если сильно испугаться, то сердце может не выдержать и остановиться. Это ведь не единственный способ? Иначе почему, стоя по ту сторону запретной двери, сердце лопается именно в эту ясную ночь?

Руки сами собой опускаются вниз. Резкое осознание прошибает черепную коробку, прося остановиться на этом моменте. Предупреждает, что это конец. Брать сил на продолжение уже негде и неоткуда. Лиса больше не может этого выносить. Сердце не выносит, не бьется больше загнанной в клетку птицей. Оно замирает. Обрывает эту никчемную жизнь, не выдерживает, сдается, рвется на части, харкает кровью и резко замолкает. Будто и вправду остановилось. Только ноги все еще продолжают держать хрупкое тело на весу, даже когда самый важный орган отказывает давать силы.

Это конец - летальный исход. Последний луч погас, больше зацепок не осталось. Ничего не осталось, кроме того, чтобы уйти безвозвратно. Куда уже не имеет значения.

Она дрожащими пальцами тянется к ручке двери. Вздыхает полной грудью, когда дверь оказывается не заперта. Задержав дыхание, планирует выйти с выдохом, с той же скоростью, как и входит.

Молча идет к шкафу, пытаясь не обращать внимание на беспорядок в комнате. Умело игнорирует чужие тяжелые вздохи за спиной и, подобрав в руки небольшую сумку, кидает внутрь все самое необходимое.

- Любимый, кто это?

С головы до ног окатывает холодом, а по спине пробегают мурашки от столь родного и сокровенного для сердца слова, но столь не подходящего в этот момент.

- Никто.

Это последнее, что Лиса слышит от Чонгука перед тем, как холод сменяется на жар, который медленно, но верно растекается по замершему телу.

- Это та больная, о которой рассказывал твой друг...

Лисе не хватает дыхания. Так и не договорив, особа под ним вскрикивает, а скрип кровати лишь усиливается вдвойне, уродливо вырисовываясь на подсознании Манобан.

Она наконец уходит.

Без прощаний. На ватных ногах, с пустыми обещаниями и разбитой душой, так же как когда-то вошла в этот дом. Говорят, ты уходишь из этой жизни с тем чем пришел. То есть с ничем, абсолютно на мели. Это оказалось правдой, потому что двадцать седьмого мая в самом конце весны Лалиса Манобан умерла, когда переступила ворота дома. Она считала его единственным своим замком, когда-то подаренным ее спасителем. Еще вчера она поверила бы ему, скажи он, что это был лишь кошмар, и он теперь закончился.