Нет Мира

2. Шрамы на память

Вас в детстве не пугали больницы?

Непременно белые или голубые стены, воздух, пропитанный антисептиком и болезнями, длинные коридоры, в которых теряется выход? Механические лица, дежурные фразы, вяло тянущиеся из них? И не забудь, как они исчезают в ночи, чтобы ты ни за что не сомкнул глаз, всматриваясь в локации для съёмок фильма ужасов. Увы, цветы и бабочки на стенах проваливаются в сон, а ты — в одиночество, которое упорно пытался избежать. Таким и видела Мирайя своё пребывание в больнице — тюремным сроком на трое суток и борьбой с монстрами. Один из них, не дожидаясь ночи, уже сидел рядом.

Разные лица — не помеха: его знает каждый ребёнок. Мать Мирайи была статной женщиной: крашенной блондинкой в строгих платьях и очках «кошачий глаз». Она всегда убирала волосы в низкий хвост, придерживаясь во всём принципов порядка и минимализма. И, конечно, требовала аналогичного от окружения.

— Как так можно, Мирайя? Обо мне ты подумала? Я ведь не переживу, если с тобой что-то случится! — мать девушки не сдерживала эмоций, а потому забота в её голосе терялась за упрёками. Аманда Форман никогда не скупилась на негативные эмоции, но исключительно в пределах семьи. Работа в языковой школе позволяла выражать негодование лишь нервным постукиванием пальцев по столу.

— Эй, ты меня вообще слышишь? — уже раздражённо спросила мать.

— Почему отец не приехал? — буквы едва собирались в слова, от убойной дозы анальгетиков и транквилизаторов Мирайя могла лишь мычать. Она лежала на койке и пялилась в потолок, пытаясь что-то вспомнить.

— Он на работе.

— Сегодня воскресенье, — Мирайя вдруг подумала, что по воскресеньям они часто ездили к бабушке. «По-моему, мне не было и восьми. Да, точно».

— Фэл некому на гимнастику везти, — миссис Форман хотела что-то добавить, но Мирайя перебила её.

— Ну так уходи. Мне-то ты не нужна.

Когда исчезла искренность, и наступила вечная зима в отношениях? Как не иронично, с больницы? Нет, больница — следствие, не причина. Всё началось накануне с очередной провальной тренировки, всё больше отдаляющей как от заветного кубка, так и от простых радостей детства. С грозы после захода солнца, провожающей проигравших домой. Был чудесный весенний день, чтобы сидеть дома и наблюдать, как гром пожирает слова, а молнии освещают небо. Но приходилось угадывать суть размазанных красок, стекавших по окну автомобиля и прятать в них слёзы. Слушать разговор о неудачах под дурацкие песни, не способные перекричать стихию. Одиннадцатилетняя девочка не понимала, чего она боялась больше: грозы или разъярённой мамы, что в целом одно и тоже.