All the young dudes: Book one

Первый год: Конец Учебного Года

Римус бы никогда никому не признался бы, но на самом деле ему понравились экзамены в Хогвартсе. Целых две недели у них не было никаких уроков, и пока все остальные носились вокруг словно безголовые курицы, Римус практически не переживал из-за всего этого.
Правда, он не мог сказать того же о своих одноклассниках. Лили Эванс принялась нападать на своих друзей в библиотеке и в общей комнате, требуя, чтобы они проверили её ответы о восстаниях гоблинов восемнадцатого века. Питер теперь постоянно бормотал что-то себе под нос, сжимая кулаки. Марлин Маккиннон и Мэри Макдональд, две гриффиндорские первогодки, которых Римус обычно старался избегать, постоянно взрывались истерическим смехом то тут, то там. Джеймс и Сириус стали действовать ещё более безрассудно, чем обычно: запускали огненные хлопушки в коридорах и накладывали испаряющие чары на сумки ничего не подозревающих ребят в библиотеке. Римус не мог понять, была ли это их ответная реакция на общую нервозную атмосферу, или они просто спускали свою собственную нервную энергию.
Старшие ученики не проявляли ни капли сочувствия к младшим. Фрэнк Долгопупс раздавал больше отработок в последнюю неделю учебного года, чем за целый год до этого, и даже пригрозил, что заберет пятьдесят баллов у Гриффиндора, если Джеймс и Сириус не перестанут левитировать чернильницы по общей комнате. У Римуса создалось ощущение, что они ещё легко отделались — Беллатрикс Блэк буквально прокляла половину слизеринцев однажды вечером за то, что они слишком громко говорили, пока она повторяла свои записи для сдачи КОТОВ. Они не могли говорить целых три дня — мадам Помфри пришлось отращивать им языки обратно.
Первым экзаменом у мародёров были чары, что означало хороший старт для Римуса. Всего лишь нужно было заставить кокос танцевать ирландскую джигу, что лично он считал довольно легким заданием. Римус, Джеймс и Сириус справились без каких-либо проблем. Кокос Питера сперва вообще отказывался двигаться с места, затем, едва начав танцевать, вышел из-под контроля и в итоге слетел со стола и разбился о каменный пол.
Трансфигурация прошла почти так же успешно, хотя это был предмет потруднее. Их заданием было превратить жука-рогача в перечницу — Сириусу удалось это за считанные минуты, он едва сдерживал гордость, когда Макгонагалл прокомментировала, что это был лучший пример мелкомасштабной трансфигурации, который она когда-либо видела от ученика первого года. Перечница Римуса была не так уж плоха, хотя она осталась черной и блестящей, в то время как Сириус каким-то образом умудрился сделать свою стеклянной. Джеймс попытался наколдовать фарфор и, казалось, неплохо справился, пока Макгонагалл не попыталась высыпать немного перца из нее и перечница не расправила крылья и не вылетела через окно, из-за чего Марлин и Мэри завизжали. Перечница Питера сохранила лапки и рога даже спустя час после экзамена.
Травоведение и история магии были письменными экзаменами. Римус поразил самого себя, когда написал самое длинное эссе по истории в классе — ему даже пришлось попросить у Питера, сидящего рядом с ним, дополнительный лист пергамента. По всей видимости, ему было что сказать о восстаниях гоблинов, в конце концов. Зельеварение оказалось легче, чем он ожидал — им нужно было сварить лечебное зелье от бородавок по памяти. У Римуса была замечательная память благодаря годам практики, так что он знал, что все ингредиенты и пропорции он выбрал правильно, пускай даже его навыкам приготовления не хватало точности.
Между экзаменами Римус наслаждался последней неделей свободы, либо бродя по коридорам и дополняя свою карту (когда был один), либо объедаясь мороженым около озера (когда остальные были с ним). Недавно он нашёл коридор, который отдалённо пах шоколадом, но не мог понять, что это значит — он был совсем далеко от кухни.
Теперь дни стали гораздо теплее, и когда наступил июнь и экзамены подошли к концу, мысли мародёров вновь вернулись к проделкам.
— Это должно быть что-то грандиозное, — уверенно сказал Джеймс. Он всегда делал подобные ненужные заявления в ожидании, пока кто-нибудь другой придумает что-нибудь, чтобы он мог одобрить. — Наше последнее ура.
— Не последнее, — ответил Сириус, вырывая траву. — Мы вернёмся через два месяца.
— Вы — возможно, — уныло пробормотал Питер. — А я знаю, что провалил все экзамены.
Джеймс махнул рукой, отметая страхи Питера. День был слишком тёплым и ленивым, чтобы тратить время на то, чтобы его успокаивать. Они расположились на своём новом любимом месте под деревом у озера. Питер сидел в тени, отбрасываемой ветвями, потому что он был бледным и легко сгорал на солнце. Сириус с Джеймсом сняли мантии и закатали рукава своих идеально-белоснежных рубашек, спасаясь от жары. Римус просто лежал на солнце, всё ещё в мантии, чтобы скрыть свои свежие ранения и наслаждаясь теплом, которое ласкало его ноющие суставы. Ему нравилось это место, потому что Гремучая Ива была у них за спинами и можно было не смотреть на неё.
— У нас остались ещё грязевые бомбы? — спросил Римус, глядя в голубое небо и затем закрывая глаза, чтобы рассмотреть выжженные солнцем узоры на внутренней стороне век.
— Да, несколько. Но не достаточно для большого бума.
— Насколько большой тебе нужен?
— Больше, чем грязевые бомбы, — ответил Джеймс, протирая свои очки, что он часто делал, когда думал. — Достаточно большой, чтобы все знали, что это мы.
— Они будут знать, что это мы. Макгонагалл всегда знает, — добавил Сириус, поднимаясь на ноги и бросая камень в озеро. Тот отскочил от воды пять раз — у Сириуса великолепно получалось бросать камни. У него была эта плавная грация, которая больше напоминала животную, чем человеческую. Это сводило Римуса с ума — в конце концов, это он был не совсем человеком, но у него была естественная грация червяка.
— Они могут подумать, что это Пруэтты, — возразил Джеймс. — Они весь год нас обходят.
— Ничто не может побить пикси! — возмущённо заявил Сириус. Он бросил ещё один камень. На этот раз после четвертого прыжка длинное серебряное щупальце вылезло из воды и лениво отбило камень назад. Сириус ухмыльнулся.
— Да и чесоточный порошок был довольно хорош, признай это, — пробормотал Римус, проводя ладонью по лицу.
— Определённо, — воодушевленно продолжил Сириус. — Мы обошли их по части изобретательности.
— И грозовая туча! — влез Питер, не желая оставаться в стороне. Они все затихли. Римус сел прямо. Они вообще не обсуждали этот инцидент с января. Питер закусил губу, осознав, что он сказал.
Сириус покачал головой и сменил тему.
— В любом случае, важно то, что у нас четверых было больше отработок, чем у всех остальных гриффиндорцев вместе взятых за этот год. Чего ещё ты от нас хочешь, Джеймс? Чтобы мы подписали свою работу?
Он занёс руку, чтобы бросить очередной камень в озеро, но Джеймс подскочил с места и схватил его за плечо, заставляя остановиться.
— Эй! — раздражённо вскрикнул Сириус. — Что ты делаешь?
— Вот оно! — восторженно запрыгал на месте Джеймс. — Мы подпишем свою работу!
— Вы что? — Римус уставился на них обоих. Он пожалел, что смотрел на солнце слишком долго, теперь у него всё плыло перед глазами и разболелась голова.
— ПОДПИШЕМ СВОЮ РАБОТУ, — повторил Джеймс, как будто объяснял очевидные вещи умственно отсталым детям. Он нетерпеливо вздохнул: — Мы в буквальном смысле оставим свою подпись на Хогвартсе.
— Хочешь как следует подпортить школьное имущество, Поттер? — Сириус выгнул бровь, очевидно довольный воодушевлением друга.
— Возможно, Блэк, — Джеймс тоже пошевелил бровями в ответ — он не умел выгибать лишь одну, как Сириус.
— Ну, что сказать, старина, — ухмыльнулся Сириус с ещё более изысканным аристократическим произношением, чем обычно.
— Что ты скажешь, старина?
— Я скажу, что это просто отменная идея.
— О, чудненько!
— Превосходительно!
— Не то слово!
Они оба прыснули, падая на землю, и начали бороться. Римус и Питер переглянулись. Подобные вещи происходили чаще и чаще; Джеймс и Сириус утягивали друг друга в свои личные игры и оставляли их позади. Римус поднялся и сел рядом с Питером.
— Ты понимаешь, что они задумали? — спросил он. Питер раскраснелся, его лоб был нахмурен. В нём, очевидно, проходил очень серьёзный мыслительный процесс.
— Они хотят, чтобы мы написали где-то свои имена. На стенах? — медленно рассуждал он.
— Что, — спросил Римус, — типа… вырезать их на камне или что-то типа того? Это немного слишком долговечно, не думаешь?
Сириус и Джеймс продолжили бороться. Джеймс был больше и обычно сильнее, но Сириус сражался грязно.
— Это всё, что я могу предположить, — пожал плечами Питер. — Джеймс сказал, что он хочет что-то большое… стены — это самый большой… о… О! — он подскочил. — Ребята! — вскрикнул он. — У меня есть идея!
— Божечки мои, — Джеймс и Сириус мгновенно остановились. Джеймс зажал голову Сириуса подмышкой, а Сириус зажал своей щиколоткой щиколотку Джеймса, готовый потянуть и опрокинуть их обоих. — Ты себя хорошо чувствуешь, Петтигрю?
— Лужайка! — продолжил Питер, произнося свою мысль вслух. — Это самый большой холст, и это не будет долговечно, это можно сделать… мы можем использовать быстрорастущее зелье…
Римус глубоко вздохнул. И почему сегодня все несли какую-то ерунду?
***
Вот так вот из-за тяги к популярности Джеймса и желания Питера проявить себя они вчетвером снова оказались на улице после наступления темноты в последний день учебного года. У них было две недели, чтобы спланировать это — собирая припасы из теплиц и заучивая различные заклинания для изменения цвета. К этому времени они все узнали, что благополучно сдали экзамены; даже Питер. Римус стал самым лучшим по истории магии и вторым на чарах (после Лили Эванс, но он старался не заострять внимание на этом факте).
— Ау! Это была моя нога!
— Прости!
— Я ничего не вижу!
— Потому что здесь темно, идиот.
— Ау! Это была моя нога!
— Может, уже снимем мантию?
— Да, давайте…
Они притащили тяжёлый мешок семян гортензии из самой башни. Ну, Римус и Питер притащили. Джеймс с Сириусом решили, что они будут показывать дорогу.
— Ладно, — важно сказал Джеймс, уперев руки в бока. — Что мы в итоге решили написать, «с любовью» или «от»?
— «От», — сказал Питер.
— Мне больше нравится «с любовью», — сказал Сириус.
— Оу-у, ну конечно, тебе больше нравится с любовью, Блэк, — Джеймс игриво взъерошил его волосы. Сириус вывернулся и скорчил лицо. — Тогда будет с любовью. Давайте, джентльмены, за работу!
Спустя час споров и работы мешок с семенами был пуст, и Римус следовал по пути, оставленному другими, и поливал землю быстрорастущим зельем.
— Мы точно всё правильно сделали? — Джеймс почесал голову, взъерошивая свои волосы ещё больше.
— Теперь слишком поздно об этом волноваться, — ответил Сириус, вытирая пот со лба. — Нам пора идти, солнце вот-вот взойдет, — он указал рукой на начинающее розоветь небо.
— Давайте, заклинание для смены цвета, быстро!
— Я уже его наложил, — сказал Римус, выливая остатки зелья. — Пока они ещё были в мешке.
— Идея супер, Люпин! — Сириус хлопнул его по плечу. — Я всегда знал, что ты самый разумный из нас.
С каких это пор, подумал Римус про себя.
— Давайте не будем пока заходить, — сказал Джеймс. — Можем посмотреть, как встаёт солнце.
— Мерлин, — засмеялся Сириус. — Ты такой педик.
Они всё же остались посмотреть, зачарованные тем, как пылающий оранжевый диск выползает из-за горизонта, заливает огромное озеро золотыми бликами и затем бледнеет, поднимаясь всё выше в прозрачное утреннее небо.
— Следующий год будет даже лучше, парни, — улыбнулся Джеймс и закинул обе руки на плечи Питера и Сириуса, и солнце отражалось в его очках. Римус стоял немного в стороне, ему было достаточно просто находиться рядом с ними.
Они направились обратно к замку в странном настроении, чуть не забыв вновь накинуть мантию-невидимку. Когда вернулись в башню Гриффиндора, Питер с Джеймсом попытались уснуть, но Римус не мог. Во-первых, Сириус наконец начал собирать вещи — он откладывал этот процесс уже целую неделю, и вот сейчас громко и небрежно закидывал свои вещи в чемодан. На чемодане была выгравирована змея, как и на многих вещах Сириуса.
Во-вторых, Римус не хотел спать. Его последние часы в Хогвартсе истекали так быстро, он не хотел упустить ни одного из них. Он сидел на подоконнике и наблюдал, как их новая шалость расцветает на лужайке внизу. Семена уже проросли и начали расти дальше очень быстро, изгибаясь и переплетаясь внизу, словно Нечто из фантастического фильма.
— Выглядит неплохо! — сказал Сириус, подойдя поближе, чтобы посмотреть на плоды их труда. По всей видимости, он закончил собирать вещи, хотя теперь его чемодан и не закрывался как следует.
— Всё ещё считаю, что нужно было надписать мОродёры, а не мародёры, — сказал Римус.
— Было бы забавней, — согласился Сириус, — но я бы не смог пережить грамматическую ошибку, — он потянулся и упал на кровать Римуса, которая оказалась ближайшей, и свернулся, чтобы поспать.
Римус наблюдал за ним какое-то время с подоконника. С закрытыми глазами, в приглушённом утреннем свете Сириус казался мягче, совсем ребёнком. Римус целый год восхищался им и Джеймсом; какими они были неуязвимыми, какими смелыми. Но ведь на самом деле они все были всего лишь детьми. И неважно, какой грандиозный розыгрыш они устроили, за ними всё равно завтра приедет поезд и заберёт — Римуса в приют, а Сириуса туда, где ему приходилось жить — в дом, где на него кричали портреты и где его семье было плевать на то, что он стал лучшим по трансфигурации.
Он снова выглянул в окно, прижался лбом к прохладному стеклу и глубоко вздохнул. Это была действительно классная шалость; они все могли им гордиться. Макгонагалл точно взбесится. Дамблдору наверняка понравится. Не было причин чувствовать себя так грустно, это ведь всего лишь два месяца.
В пятнадцати метрах ниже наконец расцвели гортензии, и сердце Римуса пропустило удар. Яркие цветы пылали внизу гриффиндорскими цветами, ярко-малиновые и сияющие-золотые, проявляя их коряво-написанное послание:
ЗДЕСЬ БЫЛИ МАРОДЁРЫ!