Psycho | Психо {Д&Ю}

Глава 24

POV Марина Евгеньевна

Ларионов Евгений Викторович — мой отец, ему было двадцать три, когда мать родила меня, ей было двадцать.

Когда мне исполнилось шестнадцать, моя мать начала вести себя иначе. Она говорила неразумные вещи. Действовала агрессивно по неопределенным причинам ко мне и к отцу, говорила вещи, которых не было, и легко забывала недавние события. Сначала это было трудно заметить; странные фразы, неожиданные крики. Но вскоре все стало намного хуже, и я сбежала. В семнадцать я оставила записку для отца и ушла на поиски места, где бы жила.

Я вернулась в девятнадцать, в разгар "проекта" отца. Он не нашел места для моей матери, чтобы оказать серьезную помощь, поэтому создал свое. Сейчас это наша психиатрическая больница для душевнобольных преступников. Его целью было обеспечить безопасное место для психически больных, чтобы помочь им. Почему он указал именно для преступников, я никогда не была уверена.

Спустя десять лет отец погиб в страшной аварии, вскоре после того моя мать покончила жизнь самоубийством. Когда отец умер, я осталась, чтобы занять должность главной. Я любила власть и авторитет моей работы; вся больница была в моих руках. Но с положением пришло давление. Я чувствовала, что делаю то, чем бы гордился отец. По этой причине я продолжала строгий порядок. Я стала глазами и ушами этого места. Я знала каждый уголок, каждого пациента, каждого сотрудника. Я убедилась в том, что не было ни репортеров, ни посетителей, ничего от внешнего мира, что не могло влиять на мое управление вещами.

Но в практически идеальном управлении больницы некоторым вещам удалось проскользнуть и некоторые люди становились подозрительными. Обычно сомнительные из них были невежественные сотрудники, которых было легко напугать, чтобы держать в узде. Но у Юли была другая история. Я хлестала ее милого парня и хорошо осведомила ее о возможных последствиях для всех неправильных действий. Но она все еще пыталась играть в детектива, видела Даню как "хорошего мальчика", по-прежнему хотела посадить за решетку Диму и разоблачить мою больницу за его предательство. И это предвещало мне разрушительное будущее. С внезапного увеличением наплыва репортеров и подозрений работников, я знала, что защитные стены моей больницы падали одна за другой. И если бы Юля обратилась в полицию, то все было бы разрушено. Они бы выяснили, что мы делаем здесь, и это было бы последней каплей; мечта моего отца будет разрушена, и в этом буду виновата я.