Погоня за Киаррой

74: Не оставляй меня

Эйдан

«Есть новости?»

Я едва уловил голос Анжелы, но не сделал ни одной попытки пошевелиться.

Сосредоточился на звуках кардиомонитора и ее дыхании. Сосредоточился на всем, что говорило о том, что она еще жива.

«Нет. Она не проснулась, и док не знает, проснется ли», — я хотел зарычать на Шона за то, что он произнес эти слова, но потерял силу воли.

Просто сидел у ее кровати, держал за руку и смотрел, как она дышит.

«С тобой все будет хорошо, Котенок», — пробормотал я, целуя тыльную сторону ее руки.

С ней должно было быть все хорошо. Она проснется.

«Я могу остаться ненадолго, Шон, иди поспи».

«Без обид, но Джек приказал мне остаться. Если что-то пойдет не так и Эйдан потеряет ее...» — я даже не потрудился посмотреть в их сторону.

Знаю, они стоят в дверях комнаты и смотрят. Шон стоял там с тех пор, как Джек ушел. Пытался заговорить, но, не получив ответа, отступил назад и наблюдал.

«Ничего страшного не случится! Киарра — боец, и она справится. Иди, отдохни и возвращайся. Это приказ, Шон».

Анжела включила свой властный голос, и через мгновение я почувствовал, что Шон покинул комнату.

«Как наша девочка?»

Я продолжал смотреть на движения груди Киарры, заметив краем глаза Анжелу, сидящую по другую сторону ее кровати.

С ней все будет в порядке. Она проснется через секунду, потребует черного кофе и пончиков и будет ругать меня, когда я откажу.

Я представил себя улыбающимся, пока фантазировал, но был уверен, что этого не будет.

«Эйдан. С ней все будет в порядке. Она скоро очнется. У меня хорошее предчувствие».

Я не намеренно игнорировал всех. Едва улавливал, что они говорили.

Какая-то часть меня слышала их, но часть меня, которая должна слушать и отвечать, быть в состоянии делать что-либо, только сидела и смотрела на ее поднимающуюся и опускающуюся грудь, на медленные глубокие вдохи и выдохи, на любой признак того, что она жива.

Все остальное исчезло, и все, на чем я мог сосредоточиться, — это Киарра.

Теперь понятно, почему волки сходят с ума, когда их партнеры умирают. Ничто не имело значения. Еда, сон, дыхание. Все это больше не имело смысла.