Эпитафия Эдэль

Судьба. XVI

После ухода Шамы Иллария недолго оставалась в гостиной южного луча. Ведьма вернулась в свою комнату и всё ещё в порыве злых эмоций, взяв в руки листы и перо, упала на кровать. Иллария старалась не думать, что убийца её мастера не испытает той же боли. Она не думала и о том, что вероятнее всего эта тварь умрёт быстро и безболезненно от руки леди Мяты. Она отбросила всё это в самый дальний уголок своего сознания. Представляя, что сейчас, сию минуту, свершится её долгожданная месть. Девушка проглотила слюну, что быстро скапливалась во рту от воображаемого запаха крови, который как ни странно она ощущала очень ярко. Иллария окунула перо в ярко-алые чернила, что отливали золотом в тёплом свете свечей, и начала выписывать приговор на старой пожелтевшей бумаге. Ей бы этим пером выколоть глаза той твари. Острыми зубами впиться в глотку, длинными ногтями разорвать живот. Но нет, она не может убить её. Это повергало в ещё большую ярость, отчего перо со скрипом металось по листу выводя слова, которые буквально впечатывались в бумагу, местами даже разрывая её. Она изливала всю злость, что копилась в её сердце годами. Её магия черпала себя из этого страшного чувства и сейчас, крепла с каждой секундой, подпитываясь жаждой крови и предвкушением чудовищной расправы. Сейчас было уже не важно как на самом деле зовут Деву. У Илларии было имя её тела — Ирида, и она верила, что это и есть настоящее имя преступника. А что может быть сильнее истинной веры для книжника? Лишь правда…

Со своей работой девушка кончила быстро, за полчаса исписав с десяток листов с двух сторон. К этому моменту её и без того исцарапанные руки покрылись мозолями и казалось вот-вот отвалятся, но эта боль приносила Илларии блаженное удовлетворение. Откинувшись на подушку и крепко, но бережно прижав работу к себе, ведьма закрыла глаз. На её лице читалась не свойственная ей, счастливая улыбка, такая нежная и добрая, что в ней было почти невозможно разглядеть злого превосходства, торжества. Теперь Ил могла уснуть с чистой совестью — она отомстила за своего мастера. Пусть не совсем так, как ей хотелось, но этой ночью она заставит Деву страдать, а утром преподнесёт ей наилучший подарок. От этих мыслей улыбка ведьмы сильнее расплылась по лицу и в ней начал вырисовываться злобный оскал, но на сердце Иллрарии впервые было так тепло и хорошо. Ей не хотелось открывать глаз, не хотелось менять темп дыхания и выбираться из объятий грёз, ибо она уже во всю представляла страдания Девы: её хрупкое тело содрогающееся от страха и неизвестности всю ночь, а с первыми лучами солнца — её лицо искажённое гримасой ужаса и осознания неизбежной кончины. Предвкушая это, Ил осторожно ухватила краешек пледа свободной рукой и завернулась в него, теперь она была подобна счастливому рулетику. Поскольку сейчас девушка лежала на животе, она без проблем уткнулась носом в подушку, так что теперь свет люстры не мог помешать ей уснуть. И что самое главное, её работа, её труд спал рядом с ней и просто не мог быть увиден и уничтожен.