К черту любовь! - 2.0 |Лиза Ира|

Эпилог

Мы сделали это через два года. Конечно, по настоянию и постоянному нудению Лизы, к врачу мы обратились гораздо раньше, чтобы «подготовить мое тело».
И в итоге, пользуясь добротой, отзывчивостью и спермой того самого Майорова, с которым я познакомилась и который оказался просто шикарным мужчиной, мы, а точнее, я, забеременела. Хотя можно употребить и «мы» в этом контексте, поскольку порой мне казалось, что Лиза переживает куда больше меня по этому поводу. К слову, я абсолютно поняла Оксанку, которая мучилась от излишнего внимания Маши в период своей беременности, но все же я считаю, что Андрияненко побила все рекорды, даже Машин. Поскольку с того момента, как тест показал положительный результат, мне было запрещено поднимать тяжелые вещи, переутомляться, и есть вредную пищу.
Когда я была на третьем месяце, мне невероятно сильно захотелось сочный и жирный бургер. И во время обеда я отправилась в ближайший торговый центр, купила себе «Биг Тейсти», картофель фри и слопала все это с огромным удовольствием. Но Андрияненко, словно полицейская собака, учуяла неладное. И обнаружив на моем рукаве сырный соус, тут же все поняла. Мы тогда жутко разругались. Но я отстояла свое право на еду. Объясняла криком то, что я не инвалид, и что если я раз в месяц побалую себя тем, чего мне действительно хочется, то ничего страшного не произойдет.
Честно, я не думала, что Елизавета Владимировна, суровый начальник, железная леди, окажется такой… милой, когда дело будет касаться меня. Она буквально носила меня на руках, оберегала от всего, чего только можно, и выполняла все мои прихоти. Я была наивна, когда думала, что желание пожевать асфальт или конфетку со вкусом кресла у беременных – это просто сказки. Но я поменяла свое мнение, когда среди ночи, рыдая, разбудила Лизу и начала требовать, чтобы она принесла мне… краски. Той, которой красят стены. Лиза посмотрела на меня, как на сумасшедшую, а потом улыбнулась и, одевшись, вышла из дома. Не знаю, как она это сделала и где достала в три ночи банку с голубой краской, но уже через час я сидела и самозабвенно ее нюхала. А Лиза рассказала, что когда сама была беременна Сережкой, то у нее была точно такая же тяга к краске. Только она выходила в подъезд, в тот период у них был ремонт дома, и сидела там по часу, вдыхая аромат свежеокрашенных стен.
Оксанка, кстати, родила прекрасного пацана, весом почти четыре килограмма. Они назвали его очень «редким» именем – Александр. Сказали, что пока они за границей, он Алекс, а если решат вернуться, будет Сашей. В принципе, умно. Андрияненко, между прочим, стала официальной крестной. Что было очень мило. Учитывая то, что наши с ними дети будут официально родственниками – отец-донор-то у них один. Сам Майоров сразу предупредил, что на звание папаши он не претендует ни в том, ни в другом случае, а вот добрым дядюшкой побудет с радостью. И даже заявил, что собирается материально поддерживать обе семьи. Андрияненко, конечно, взбрыкнула, но Майоров был непреклонен. И сказал, что если она не согласится, то будет гостить у нас очень часто и подолгу. А так как Майоров был человек-радио, то есть никогда не затыкался, Лизе пришлось пойти навстречу.
Мои родители были безумно рады новости о том, что мы решили обзавестись потомством. Конечно, спустя время мы рассказали им о прошлом Лизы. Мама так переживала, что минут двадцать не выпускала ее из своих объятий, чем чуть не довела мою «жену» до сердечного приступа. А папа лишь ворчал себе под нос по поводу того, что отец Андрияненко – непролазный идиот. Я не могла с ним не согласиться.
Кстати, родители Лизы все-таки развелись. Быстро и без споров. Хотя я знаю, что Владимир не раз предлагал жене мировую. Но Наталья так и не смогла смириться с тем, что он столько времени давил на больные мозоли их дочери. С изменами она тоже решила не мириться. Они развелись, и она переехала в наш город, купила квартиру и открыла цветочный магазин. И тоже, кстати, была счастлива узнать, что скоро станет «бабушкой». Пусть не по крови, но по совести. Мы, конечно, познакомили ее с моими родителями, и с мамой они очень подружились. И, более того, мама теперь увлеклась идеей найти для Светланы Юрьевны подходящую пассию, так как «женщина она видная, и нечего ей в девках сидеть». Светлана Юрьевна пока держит оборону, но, чувствую, что скоро ее стены сопротивления рухнут.
Вдобавок ко всему, мы продали квартиру Лизы и купили новую. Мама с папой почти силой впихнули ей свои накопленные деньги. Лиза поначалу оскорбилась, сказав, что она и так собирается оформить квартиру на меня и ребенка, но мама с папой настаивали, чтобы она взяла их деньги. Спорить с мамой было бесполезно, и Лиза в итоге согласилась, хотя я целый месяц, пока мы подыскивали варианты, слушала ее ворчание. Мы нашли отличную квартиру недалеко от того места, где жили до этого. Четыре комнаты, высокие потолки и большие окна. Лиза организовала ремонт, и я не видела нашу новую квартиру до того момента, пока он не был закончен. Она лишь показывала какие-то схемы и спрашивала, какой цвет стен меня бы устроил, какой пол я хочу и так далее. И только когда все было завершено и в квартиру можно было въезжать, она привела меня туда.
Когда я вошла, то буквально обомлела – это были настоящие хоромы. Нет, конечно, я видела квартиру, когда мы ее только покупали, но там был совковый ремонт и расстановка мебели были крайне неудачная, все комнаты казались крошечными и неуютными. Но теперь это был целый дворец – огромная кухня с новой мебелью и техникой, просторные комнаты, одна из которых была жутко милой детской, спальня с огромной кроватью, уютная гостиная, а также гостевая комната и кабинет. Лиза провела меня по всем комнатам и, остановившись у гостевой, сказала:
— На крайний случай… Если вдруг мы задумаемся о втором, ее можно будет переоборудовать во вторую детскую.
— Эм… Милая, — пробормотала я, подергав ее за рукав, — давай мы сначала с первым разберемся, ладно?
— Нет, я так, просто… Мало ли, — усмехнулась она. – Ну, как тебе? Нравится?
— Безумно, — честно ответила я. – Я хочу тут жить.
— Отлично. Завтра можно заказать переезд.
— А мы можем… — я замялась, так как чувствовала себя крайне некомфортно весь месяц из-за разыгравшегося либидо. Гормоны брали меня штурмом, и я отыгрывалась на Андрияненко. – Ну, так сказать, «пометить» кровать?
Лиза выгнула бровь, и этот жест я находила безумно сексуальным за крайнее время.
— Серьезно? Опять? – не поверив ушам, пробормотала она, явно намекая, что еще утром, буквально четыре часа назад подарила мне два хороших оргазма.
— Я ничего не могу с собой поделать, — прохныкала я, положив руку на уже выпирающий живот. – Я хочу тебя постоянно!
— Как скажешь! – тут же отреагировала она и, взяв меня за руку, потащила в спальню.
***
И вот я уже на девятом месяце. Ну, как на девятом. Мне рожать буквально на днях. И Лиза упекла меня в больницу, где работала наша врач (к которой, к слову, я жутко ревновала Лизу, хотя и понимала, что абсолютно беспочвенно), чтобы за мной был постоянный присмотр.
У нас дома поселились мои родители. Даже Оксанка с Машей и Сашкой прилетели из своих Филиппин, чтобы не пропустить момент. И каждый день ко мне толпами ходили все они, развлекая и не давая заскучать. Я была рада им и благодарна за поддержку, но, честно сказать, сама я ждала только вечера. Когда гул в больнице затихал, а приемные часы кончались. Тогда, договорившись с врачом, чтобы ее беспрепятственно пропускали, ко мне приходила она. Ложилась рядом со мной и просто обнимала, рассказывая новости с работы. И ради этих моментов я готова была терпеть кудахтанье наших мам, причитания Оксанки и Маши, да что угодно. Только чтобы после всех этих насыщенных дневных часов лежать в обнимку с Лизой и слушать ее красивый, чуть хриплый голос. В такие моменты мое сердце разрывалось от нежности к ней. Мне казалось, я просто не выдержу. То, что я раньше думала, что любить сильнее невозможно, оказалось такой глупостью. Потому что то, что я испытывала сейчас, было по-настоящему сильно. И я знаю, что она это тоже чувствовала. И отвечала мне тем же.
Был декабрь, и все шутили, что я рожу на день рождения Андрияненко. Но по графику я должна была разродиться через несколько дней после. Но сегодня был ее день рождения, и я ждала, когда она приедет, чтобы провести этот день со мной. Пусть и в больничной палате, но вместе.
У меня сидели родители и Наталья. Я с утра чувствовала себя не слишком хорошо и почему-то очень нервничала. И когда я посмотрела на часы, то поняла, что Лиза уже должна была приехать еще пятнадцать минут назад. Она никогда не опаздывала, и это показалось мне странным.
— Так, все, — я приподнялась на кровати и потянулась за телефоном. – Я ей звоню. Я тут лежу беременная и хочу ее поздравить, а она где-то ходит! – ворчливо пробормотала я, но Наталья меня остановила.
— Ирочка, я сама ей наберу, не переживай, тебе нельзя волноваться, — сказала она, и моя мама согласно кивнула, чем вызвала мои закатывающиеся глаза.
— Я не волнуюсь, я злюсь! – немного слукавила я. Конечно, я и правда злилась, но все же и волновалась. Лиза никогда не опаздывает.
Наталья набрала номер дочери и поднесла к уху трубку.
— Странно, не отвечает, — пробормотала она, уставившись в экран. – Может, за рулем?
— У нее новая машина, где есть функция «хэндс фри», — проговорила я. – Давайте я со своего наберу, — и снова потянулась за телефоном.
— Ой, вот, звонит, — обрадованно проговорила Наталья и взяла трубку. – Алло, Лиза? Кто это? Где моя дочь? В какой больнице, о чем вы говорите?! Что слу… Какая авария?!
А дальше все было как в тумане. После слов о больнице и аварии мое давление подскочило, и я даже не слышала, что Наталья говорила дальше. Последнее, что я помнила еще более-менее ясно, это мамин крик:
— Игорь, врача! У нее воды отошли!
***
Когда я через несколько часов (очень быстро, кстати) родила девочку, моим первым вопросом, после того, как я окончательно пришла в себя и мне сказали, что мой ребенок здоров, как богатырь, было «Где Лиза?!». Меня уже укатили в палату, и рядом со мной были мама и Наталья. Только моя «свекровь» открыла рот, чтобы ответить, как двери палаты резко распахнулись, и в нее буквально ворвалась Лиза. Ее нос был залеплен каким-то пластырем, одна рука была в гипсе, а на лице было несколько ссадин. Но, главное, что она была жива.
Она в секунду оказалась у моей кровати и впилась в меня взглядом. Я молча смотрела на нее, а потом… разрыдалась.
Мама с Натальей, как по команде, поднялись и направились к выходу. По дороге мать Лизы погладила ее по щеке и прошептала:
— Она только родила, слезы, истерика, смех – это все сейчас нормально.
Лиза кивнула, не отрывая от меня напряженного взгляда, и сглотнула. Когда мы остались одни, она присела на кровать и здоровой рукой погладила меня по волосам.
— Прости, — прошептала она. – Я так хотела присутствовать на родах, что чуть не сбежала из гипсовой, когда узнала, что ты рожаешь. Но меня не отпустили, — улыбнулась она, а я все продолжала реветь.
— Я так испугалась за тебя! – обвиняющим голосом хныкала я. – Я даже родила со страху!
— Прости, — снова улыбнулась она. – Какой-то придурок подрезал меня, и я вписалась в столб. Я так хотела побыстрее доехать до тебя, что не совсем соблюдала скоростной режим, — виноватым голосом проговорила она. – Но со мной все в порядке, только рука, но это на пару месяцев. Ну, и я немного разбила машину.
— Ты всегда носишься, как ненормальная! – я и не думала успокаиваться. – Я заставлю тебя пересесть на трамвай! А если бы с тобой что-то случилось, ты обо мне подумала?! Ты чуть не бросила нас! Чуть не оставила одних! – я разрыдалась пуще прежнего, но Лиза просто наклонилась и обняла меня.
— Я никогда вас не брошу, — прошептала она и поцеловала меня в затылок. – И обещаю, я буду аккуратнее. Никаких гонок на дороге.
— Обещаешь? – спустя минуту рыданий, прошмыгала я.
— Обещаю.
— И что не бросишь, обещаешь? – снова прохныкала я.
— Обещаю, — она подняла мой подбородок и осторожно поцеловала. – А где…
Договорить Лизе не успела, так как мы услышали, что дверь в палату открылась.
— Так, мамочки, познакомьтесь с этой милой леди, — Таня, врач, которая нас наблюдала и принимала роды, вошла с маленьким свертком в руках. Лиза тут же подскочила и встала рядом как по стойке «смирно». Я посмотрела на маленького человечка, а потом перевела взгляд на Лизу и чуть снова не разрыдалась. На меня накатила такая волна дикой, безудержной нежности, что, слава Богу, что я лежала, иначе точно бы не устояла на ногах.
Лиза стояла и, не отрываясь, смотрела на сверток, что держала врач. Потом сглотнула и, посмотрев сначала на нее, а потом на меня, еле слышно спросила:
— Можно я..?
Татьяна посмотрела на меня, и я, улыбаясь, кивнула. Она осторожно протянула сверток взволнованной Лизе, которая тут же его приняла, стараясь делать это так, чтобы не причинить вред ни ребенку, ни своей загипсованной руке. Когда ей это удалось, она аккуратно отодвинула ткань, чтобы посмотреть на лицо малышки. А когда подняла на меня влажные глаза, я увидела слезу, которая скатилась по ее щеке. Но Андрияненко так искренне мне улыбалась, что стало ясно, она плачет от счастья.
— Я оставлю вас ненадолго, — улыбнувшись и задержав взгляд на увлеченной ребенком Андрияненко, Татьяна вышла из кабинета. Хрен тебе, сучка, а не моя женщина!
— Она такая красивая… — прошептала Лиза, продолжая смотреть на ребенка. – И похожа на тебя.
— Лиз, я видела ее, когда родила, — усмехнулась я. – Пока она похожа на картошку.
— Нет, она красивая, — запротестовала Лиза. – Но да… Немного схожесть с картошкой имеется, — добавила она чуть тише. – Но все равно она прекрасна.
— Согласна, — улыбнулась я. – Кстати, твоя мама предложила моим родителям остановиться у нее, когда мы вернемся домой. Хотят дать нам немного пространства, — усмехнулась я. – Будут просто приходить и помогать, если потребуется.
— Господи, я просто не верю, что чуть не лишила себя всего этого, — прошептала Лиза, подходя ко мне и передавая ребенка. – Прости меня. Я была такой идиоткой…
— Лиз, это было сто лет назад, — чуть хрипло рассмеялась я, прижимая малышку к себе. – Кстати, я разведусь с тобой, если ты заговоришь о втором ребенке, — попыталась я разрядить обстановку, но Лиза на это не купилась.
— Неважно, когда это было. Не представляю, как я жила бы без тебя. А теперь и без вас, — она присела рядом и поцеловала меня в лоб. – Спасибо тебе.
— За что? – снова усмехнулась я, видя, как малышка начинает смешно морщиться.
— За все, — серьезно ответила Лиза. – За твою силу. За твое прощение. За то, что не перестаешь верить в меня. За нее, — она кивнула на ребенка, который, кажется, собирался вот-вот проснуться. — И за твою любовь.
— Я могу сказать тебе то же самое, — тепло улыбнулась я, глядя в любимые глаза. – Без твоей любви не было бы ничего. Спасибо, что ты есть. И, кстати, с днем рождения, — я чуть подняла малышку, намекая, что дарю Лизе ее.
— Это лучший подарок. И я сейчас опять расплачусь, — пробурчала она, шмыгая носом.
— Значит, будем реветь обе, — усмехнулась я, прижимая голову к ее груди.
— Ир, — Лиза чуть отодвинулась и наклонилась, остановившись напротив моих губ. – Я очень, безумно, невозможно тебя люблю.
— Я люблю тебя также, только сильнее, — прошептала я, прикасаясь к ее губам легким поцелуем, который постепенно стал настойчивее, но все еще оставался безумно нежным.
Через несколько минут Лиза оторвалась от меня и сказала:
— Мне кажется, наши бабушки, будущие крестные, брат и дедушка скоро выломают дверь.
— Я слышу их «деликатное» покашливание уже минут пять, — усмехнулась я. – Уверена, они сейчас начнут спорить про имя.
— Ну, Оксанка в тот раз честно выиграла право его выбрать, — пожала плечами Лиза, вставая и направляясь к двери, чтобы впустить всю коллекцию друзей и родственников.
— Да, но, к счастью, мы имеем право наложить вето на все дурацкие имена, — улыбнулась я и, дождавшись, пока Лиза подойдет к двери, проговорила, — Лиз?
Она остановилась с ладонью на дверной ручке и с теплотой во взгляде посмотрела на меня.
— Я тебя люблю, — снова повторила я. Кажется, у меня мозги двинулись с этой беременностью. Я стала твердить это постоянно.
Лиза, не говоря ни слова, отпустила ручку и, в два шага оказавшись около нас с малышкой, наклонилась и впилась поцелуем в мои губы.
Оторвавшись вместе с моим стоном, она прошептала:
— Я люблю тебя сильнее.
______________________________
Конец!