К черту любовь! - 2.0 |Лиза Ира|

3 глава

По дороге к дому я была молчаливой. Андрияненко это, безусловно, заметила, поэтому старалась создать видимость разговора, спрашивая у меня то одно, то другое. Я отвечала сдержанно и лаконично, и, в конце концов, она поняла, что я не настроена на беседу, и прекратила попытки.
Мне было обидно. Очень обидно. Потому что мне казалось, что я, напротив, как могу, стараюсь не сжимать ее границы и рамки, зная, что Андрияненко не терпит никакого давления. И теперь выясняется, что, оказывается, я влезла везде, где только можно, и ей не хватает пространства? Что ж, я дам ей свободу. Буду сидеть весь вечер молча в телефоне, а она пусть занимается своим личным пространством.
Когда мы приехали домой, я разогрела ужин, накрыла на стол, и позвала ее.
Она достала бутылку вина и наполнила два бокала. Я молча кивнула в знак благодарности и принялась за еду. Глядя в тарелку, чувствовала на себе взгляд Андрияненко.
Смотри-смотри, я все равно не скажу ни слова!
Мы поужинали, я убрала посуду в посудомойку, и, наконец, терпению Елизаветы Владимировны пришел конец.
— Ты теперь со мной не разговариваешь? – спросила она, прожигая меня взглядом.
— Разговариваю, — пожала я плечами. – А что не так?
— Не знаю, ты мне скажи. Почему у тебя на лице маска вселенской печали?
— У меня нет никакой маски. Это же тебе, как выяснилось, пространства не хватает, — не сдержалась я, отходя к столу. – Я тебе его даю, чтобы ты передохнула.
— Боже, — вздохнула Андрияненко, качая головой. – Ты серьезно? Ир, я извинилась за свои слова, что мне еще сделать? На колени встать?
— Ну, что ты, — фыркнула я, начиная снова заводиться. — Зачем такие жертвы? Просто продолжай жить так, словно я не являюсь для тебя кем-то значимым, продолжай скрывать от меня все, что посчитаешь нужным, дабы я не влезала в твое личное пространство, — язвительно проговорила я, хотя понимала, что меня уже «несет», и что сейчас я окажусь той, кто пожалеет о своих словах. Но было уже поздно. У нас постоянно было так – если Андрияненко делала что-то, что меня бесило, после того, как она пыталась извиниться, я все только усугубляла. Чертов характер. Порой я могла это контролировать, но… по всей видимости, не в этот раз.
— Понятно, — сжав челюсти, ответила она и направилась в прихожую.
— Ты уходишь? – покачала я головой. – Снова бежишь от разговора?
— Я ухожу, чтобы не поругаться еще больше, — медленно произнесла она, засовывая ноги в ботинки.
— Беги, конечно, все, как всегда, — фыркнула я, сложив руки на груди.
Андрияненко смерила меня испепеляющим взглядом и, накинув сверху пальто и взяв с красивой тарелочки-подставки ключи от дома, вышла из квартиры.
Я злилась. Я очень злилась. На то, что изначально она повела себя, как сука, а в итоге неправой оказалась я. Но я хотя бы не сбегала! А она просто ушла! Трусиха!
Не придумав ничего лучше, я тоже оделась и, нацарапав записку, положила ее на тарелку, где обычно лежали ключи.
«Если ты уходишь от разговора, то и я уйду!»
И, движимая, как мне казалось, праведным гневом, я тоже вышла из дома. Но так как на улице была совсем «нелетная» погода, я решила отправиться в бар, что располагался неподалеку от нас.
Придя туда, заказала выпить и… позвонила Оксанке, чтобы излить душу и скоротать время. Пить в одиночестве – не самая моя любимая привычка, а так, слыша на том конце трубки голос подруги, я вроде как была и не одна.
Мы проболтали почти два часа. Оксанка пыталась доказать мне, что я веду себя неправильно, но меня было не остановить. Я пыталась доказать, что не права именно Андрияненко. Сама же Елизавета Владимировна звонила мне несколько раз, но я категорично отклоняла входящие.
Она сама ушла, так почему я должна сейчас идти ей навстречу? Именно так рассуждало мое подвыпившее сознание, когда я ехала домой в такси, гадая, вернулась она уже домой или нет. Хотя, раз звонила, наверняка, уже дома.
***
Я открыла дверь квартиры и, первое, что я увидела – ботинки и пальто Андрияненко. На тарелке лежал ее комплект ключей, но моей записки не было. Свет тоже нигде не горел. Я прошла в кухню, чтобы налить воды, но, когда зашла, встала, как вкопанная. На столе в красивой вазе стоял… букет цветов. Черт.
Выходит, она ушла, проветрилась и… купив букет, решила помириться? В том, что этот букет предназначался мне, я даже не сомневалась – вряд ли она вышла с кем-то на свидание и подарили цветы ей. Черт, черт, черт. Она пришла, чтобы помириться, а я в это время пила в баре и отклоняла ее звонки. Прекрасно. Как говорится, ну, все, Новосельцев, ваше дело – труба.
Понимая, что меня непременно ждет наказание, я решила, что попробую подмазаться к ней среди ночи. А что? Пойду с козырей! Может, она не будет слишком суровой, если я накинусь на нее голая с поцелуями? Или предложить, чтобы она села мне на лицо, в качестве моего извинения?
Я сходила в душ, умылась и, не одеваясь, на цыпочках направилась в спальню. Приоткрыла дверь, подсвечивая телефоном, и… открыла рот. В спальне никого не было. Я, не поверив глазам, даже включила сначала фонарик на смартфоне, а потом и свет. Но мне не привиделось – Андрияненко в комнате не было.
Я, глупо моргая, смотрела на пустую кровать, пытаясь сообразить, где моя любимая. Потом, продолжая светить телефоном, направилась в гостиную.
Андрияненко спала на диване, отвернувшись к стене и укрывшись пледом.
Отлично. Она была настолько зла, что даже отказалась спать со мной в одной кровати. Такого у нас еще не было, честно говоря. Даже если мы сильно ругались, то просто могли молчать полвечера, но потом все равно мирились. А что делать сейчас я даже не понимала.
Лежа в кровати, я размышляла над тем, какая же я идиотка. Нет, правда. Может, дело в том, что я так долго добивалась от Андрияненко взаимности, а после она меня разбаловала? Иначе свое безрассудство я не могла объяснить. Я хотела знать о ней все, хотела быть посвященной во все аспекты ее жизни безоговорочно, но почему-то забыла о том, что и у нее есть право на личное пространство. Учитывая, в каких стенах отчуждения она жила больше десяти лет. Но, может, в какой-то момент я забыла об этом?
_________________________________
984 слова