Девушка под тобой | j.b

Глава 37. Иначе быть просто не может. Конец.

Удивительно. Никогда я не могла представить, что чёрный цвет может быть не мрачным, не грязным, не траурным, а таким элегантным, аристократическим и возвышающимся на фоне других цветов. Стоя напротив узкого длинного зеркала, я рассматривала, как атласная, пышная ткань угольно-чёрного платья великолепно сидит на моей худощавой талии.

Действительно, пусть я ухватилась за первое попавшиеся платье, когда мы с Джастином зашли в магазин, и сейчас, когда я надела его на себя, то ни на секунду не пожалела. Случайность или удача? Надеюсь, Джастин оценит. Да, он злится на меня, но мне ничего не оставалось делать.

На самом деле, я просто чувствую, что должна быть там, рядом с ним. Несмотря на прошедшие месяцы, на всё протекающее сквозь пальцы время, после смерти Брук в моей груди по-прежнему скребётся ужасное чувство, тошнотворное и омерзительное, и я понятия не имею, как это называть. Может, - стыд, может, - скорбь, не знаю. Я знаю одно - я должна защищать Джастина. Да, звучит смешно, худая, хиленькая восемнадцатилетняя девчонка пытается что-то кому-то доказать. Нет, не «кому-то», а себе. И если нужно будет, я заслоню его спину своей грудью.

Какая-то рассеянность, будто даже задумчивость с каждой протекающей перед благотворительным балом минутой понемногу овладевала мной: минутами я будто забывалась или, лучше даже сказать, забывала о главном и придиралась к мелочам. То пряди вывалились из причёски, то жемчужный браслетик не подходит к образу, и я то и дело сдёргивала его, кидая на кровать, через минуту снова надевала на руку.

Нервничаю, жутко нервничаю. Конечно, я буду с Джастином, он, в любом случае, не позволит кому-то причинить мне вред, но я боюсь не этого. Мне страшно снова увидеть перед собой образ человека, которого он зовёт «отцом». Виктор безжалостен, у этого человека нет ничего, кроме как авторитета и денег. Ни сострадания, ни справедливости, ни раскаяния. И тот факт, что после всего произошедшего он вот так спокойно приглашает Джастина на свой банкет, несомненно, до очевидности пропитан каким-то нехорошим замыслом. Как со стороны Джастина, так и со стороны Виктора. Всё это чертовски подозрительно и опасно.

Наконец, после двадцати минут мне удалось взять себя в руки. Я глубоко вздохнула, вцепившись в подол пышного платья и собрав ткань в кулаки, приземлилась на кровать. Потянулась к шелковым чёрным перчаткам до локтя, медленно натянула одну, следом надела вторую. В камине из серых бетонных плит полыхали сине-оранжевые языки пламени. На стене свою вечную песню чеканили круглые бежевые часы, стрелки которых указывали на семь тридцать вечера. Квартира Джеймса находилась на третьем этаже, а окно из комнаты, в которой я нахожусь меньше суток, выходило на окно другого здания, совершенно никакого вида. Я задумалась, глядя, как каждый язычок пламени борется за своё местечко.