В подвале, наполненным ржавым светом пламени, главенствует атмосфера разбитости и бессилия. Каждая новая полученная информация, касающаяся темы афоантропосов и проявления нарушенного баланса элеменаду, всё сильнее и глубже прорывается буром в самые невинные части разума. Карвер Майнбласт сквозь пелену крови и печали прошлых дней смотрит на грязный пол. В мыслях проскакивают идеи о том, чтобы отдаться испытаниям Келемдара, чтобы разузнать всё, что скрыто и находится так близко – в нём самом. Всматриваясь в трещинки и пыль окрашенных оттенком разрушения, тот перебирает меж пальцев пулю, доставшуюся от Ролафа. "Пригодится патрон" – вспоминает слова Искателя. Всё же, бросив взгляд на снаряд, тот ощущает большую разницу с его, уже заряженными. "Вроде калибр тот же. Странно, что кто-то использует тот же, что и я. Неужели технология дошла до ордена? Интересно." – размышляет. Всё же, цвет самого металла больше оттягивает в медный, ежели гильзы, заряженные в барабан семисотого, отдают в серебрянный, более благородный оттенок. Не улавливая связи в словах Ролафа и текущей ситуации, тот продолжает размышлять об этом, сидя в подвале, где все ожидают убежавшего Стиллиана Трикста.
Келемдару тем временем всё не терпится выстрелить в подопытного. Лицо старика искажено странной эмоции, походящей на блаженство и страх одновременно. Какое-то безумно обречённое состояние виднеется не только в глазах невысокого учёного, но и в самих движениях. Он то дрожит от страха, то, впадая в какой-то мыслительный транс, ходит, аккуратно и медленно ступая, выбирая шаг. Иногда бросая взгляды на Стрелка, бродя по помещению и шумно ударяя обувью по полу. Его руки убраны назад, а сам удивительно погружен в мысли, выбираясь из них, он притормаживает и дёргает головой, будто выбрасывая из себя гнетущие идеи. Карвер, подняв глаза на своего знакомого всё больше понимает, что разум того осквернён глубочайшим одиночеством прошлых дней. Майнбласт видит, что мозги Келемдара не просто сломаны, а были подвержены неким расстройствам, из-за чего того можно назвать даже сумасшедшим. Всё же, тот вновь уходит в раздумья, опустив взгляд.
Стиллиан возвращается, а за ним следом идёт Кинесса, встревоженная действиями афоантропоса. Уранн немного озадачен, но доверие к товарищам Келемдара не позволяет одёрнуть Трикста. Девушка в платье и с черными кудрявыми волосами останавливается у ступенек и молчит, окинув неодобрительным взором всех. В глазах её – компания психопатов вместе с Уранном. Карвер, обратив на неё внимание и, завидев сияющие зелёного оттенка глаза, всё же чётко для себя понимает, что личность, стоящая перед ними уж слишком знакома, но память, к его сожалению, пытается уберечь от неких напастей. Стиллиан спускается и идёт в противоположный конец подвала. Все никак не реагируют на появление Кинессы, ведь новый человек в их компании мыслителей может помочь найти ответы на многие вопросы. Сразу же он интересуется подробностями, когда в Стрелка стреляли в таверне. Идёт короткий рассказ о произошедшем. Тот начинает размышлять, обращаясь к своим знаниям.
— Откуда ты знаешь Найера или как его там? — спрашивает убийца.
— Он один из людей, который попал под нож человеческого гения. Мы оба неудачные эксперименты так называемого "О.Ч.А.Г.а". Нам пришлось многое пережить, я боялся, что он полностью потерял себя, как… – проглатывает последние слова. — Сейчас же мы собрались не для этого. Кинесса должна быть в курсе событий. — Воодушевленный взгляд бегает по внимательным слушателям. — Действительно вот что странно! — возбуждённо. — Если они каким-то способами узнали про тебя, лишь только заметив тебя в городе, то почему я остался невидимым для них? Меня наталкивает на мысль, что о тебе доложили ещё недели, а то и месяцы назад!
— Тебя нет в письме. Я тоже заметил, — говорит Карвер. Дама подходит ко всем, озадаченная происходящим. Поправляет волосы и начинает внимательно слушать разговоры и обсуждения всех и каждого. — И всё же, — подняв патрон, показывает всем, проговаривая: — об этом мне сказал гонец, добавив, что этот патрон мне очень пригодится.
— И всё что он сказал? — интересуется Уранн. — Может когда пригодится...
— Нет! — перебивает Карвер. — Он просто сказал, что он мне пригодится. У меня иногда складывается такое ощущение, что идёт какая-то тайная игра, где я – такой же патрон, как и этот, — вглядываясь вновь в пулю, тот крутит её пальцами, но не опускает. Говорит уже более спокойно, задумчиво и погружено куда-то в глубокие мысли. Ему кажется, что сейчас самое время заявить о себе, рассказать о каких-то мгновениях будущего, но всё же вспоминает последнее видение, где в подвале тот ощутил присутствие смерти и теней. — И всё же, здесь уже рождаются три стороны этой войны. Я даже ставлю под сомнение враждебность Садроса. Может быть его и вовсе подставили? У меня в голове уже слишком много причин в которых начинаю путаться. А этот патрон... в нём мне кажется глубокий намёк, позволяющий мне понять насколько глубоко я застрял в этой бездне.
— Может быть, — внедряется в разговор Келемдар, — может нам стоит стрельнуть в тебя им? — все оборачиваются на старика, который тут же, сделав шаг назад, поднимает ладони. — Я подумал, может они знают о моём исследовании? Раз, быть может, какие-то шпионы из тени за нами следят, да и Садрос может всё слышал, знает или даже предполагает, ведь он отнюдь не глупец, раз выжидает лучшего момента, осаждает нас, ждём действия уже и не только нашего, но и главы ордена? Может это послание, чтобы мы попробовали что-то повторить? Видел ли Садрос выстрел?
— Он возможно и знает о нём, — опускает патрон. — Олаф и Мираэтта, наверное, рассказывали ему об этом. Абаналара... Какая-то путаница!
— И получается, что этот светловолосый парень, как его там? — интересуется Логпоин.
— Найенаар, — проговаривает медленно Трикст.
— Да, да и он тут в истории уже получается не... Не недельной? А... Даже и не знаю. — Продолжает, бродящий по помещению хозяин дома. Потеряв мысль, он вновь проваливается в размышления с самим собой.
— Я уж и сбился со счёта лет, когда видел его в Кораге, — звучит тяжко от Стиллиана.
— Келемдар, если ты знаешь Садроса, то может и этого парнишу тоже? — спрашивает Майнбласт.
— Нет! — выкрикивает Келемдар, сразу же съёжившись от какой-то тревоги, тот оглядывает всех, затихает и пытается будто что-то неумело скрыть, — я его не знаю, хотя, быть может, и видел, но не думаю, что что-то касается нашей общей темы. Меня очень волнует то, что здесь могут со дня на день появиться какие-то особые люди, которые если не перебьют тут всех, то уж точно не дадут спокойной жизни. Что будем делать? Может... Всё же... Мы сделаем по моей воле? А? — никто не замечает какой-то лжи, да и все слишком погружены в мысли, чтобы заметить эти оттенки. Только Карвер замечает недоверчивый взор Трикста, направленного на старика. В глазах читается некое презрение, наблюдается даже враждебность, словно заметил опасность. Всё же, Стрелок может ждать. Пока слишком мало сведений, чтобы сделать шаг в этой шахматной партии.
— У меня есть одна интересная идея, но я не знаю, быть может мы и сможем что-то выиграть, сделав такой шаг. — Уранн поднимает руки на уровне груди, начинает перебирать пальцами, придумывая слова. Тот взглянув на Кинессу, встречается с одобрительным кивком, будто она уже в курсе ещё не прозвучавшего предложения. — Мы! — замерев, — мы можем пойти в орден. — Бородатый рассказчик расслабляется, убирает руки за спину и озвучивает идею: — я, Карвер и Стиллиан, я думаю и Кинесса тоже может отправиться к Старшторму. Дослушайте до конца, может быть вам эта идея понравится. Так как у нас сложилось недопонимание всех сторон этой игры, то есть у нас недостаточно сведений о враге, о его следующем шаге, то мы вынудим их его сделать. Как во время любых войн, во время осады городов, подступающий враг чаще всего, если не атакует, то просто выжидает, пока горожане не ослабнут и не начнутся бунты. Быть может все сейчас и ожидают от нас этого – путаницы в мыслях, может даже ссор и так далее. Один из противников заявил, что придёт к нам в ближйшие дни, но, как я понимаю, некий шпион, забравшийся в стан этого "врага", стоит не просто на нашей стороне, но и пытается манипулировать нашим мышлением. Даёт какие-то намёки, не давая точных объяснений. Садроса ли этот лазутчик? Не знаю. Так вот я предлагаю, во время этой осады сделать удар первыми. Мы выйдем из нашей крепости, отправимся прямо на переговоры с нашим прямым противником, который желает избавиться от Майнбласта. Что нам это даст в первую очередь? — тот принимается ходить, подбирая правильные слова: — во-первых, возможно, что это письмо и вовсе не написано Гавилладом. Тем не менее, стиль очень похож, ведь мы знакомы с ним. Во-вторых, возможно, мы сможем с помощью Гавиллада найти и Садроса, если Карвер так ему необходим. Он не даст просто так отдать какую-то силу, или как ты там говоришь, Келемдар? Не суть! Но, так ли Садросу нужен Карвер? Может быть Келемдар? В таком случае, Садрос явится прямо сюда, где его и встретят мои бывшие служащие военных орденов – эгарарайз, а может и Кинесса тоже. Да, Кинесса точно останется здесь, хотя я с тобой ещё это пообсуждаю, — пронзительно посмотрев на свою жену. — Кстати, поход к Старшторму и снимет с меня обвинение тоже. Возможно, мы перейдём в сотрудничество с ним. Так вот, если пойдёт что-то не так у Гавиллада, то у меня есть пара козырей в рукаве. Я не просто "человек" в этом городе, а достаточно уважаемая и влиятельная личность, мне эта личинка, как он – не помеха. Я его уничтожу, если вдруг Карвера посадят под стражу. Да, если они всё же умеют "вычислять" какими-то способами... даже странно это говорить... Элеменадала, то я думаю они смогут заметить это и в Триксте, который пойдёт в здание со мной, пока Карвер будет ожидать в тени, возможно, кстати и там, он сможет вновь повидаться с гонцом. Да и, если же этот гонец будет в самом здании ордена, то он узнает нас.
— Я не очень понимаю зачем мне раскрывать себя? — разводя руками, произносит Стиллиан.
— Это нужно к тому. Во-первых: чтобы понять, могут ли они вообще распозновать таких как ты или Карвер, если вы одной породы, конечно; во-вторых: это будут только переговоры на счёт Карвера, я ещё не точно знаю как и каким образом мы поступим, надо это будет обсудить уже более детально. Мы бы, конечно, могли бы просто набрать сюда оружия и запереться в подвале, отстреливаясь от этого особого отряда утранения, но к чему это? Потом придётся бежать, да и большой удар по репутации будет, в первую очередь моей. Карвера, наверное, мы вызволим, как только мы поговорим со Старштормом, я могу немного поиграть с ним полуложью. Увидим.
— Да, я предлагаю оставить такой план. Высиживать здесь это будет идти только во вред. Я согласен с наступательной тактикой, — Майнбласт встречается взглядами с Логпоином, и в голове у него вспыхивает момент, когда двое обсуждали в кабинете предстоящие разговоры. Стрелок понимает сейчас, к чему вёл Уранн. — Что думаете?
— Это уж точно лучше плана Келемдара, верно? — приговаривает инициатор идеи.
— Если бы это была война, то ваш бы план может быть и был бы... — махнув рукой, — вы не понимаете... — Расстроенный старик, качая головой, видимо придумывает другие рычаги воздействия.
— Дорогая? — интересуется Уранн у Кинессы.
— Я всегда на твоей стороне, — улыбнувшись, отвечает она. — Нужно будет написать письмо Фалбире – нашему эгарарайз.
Некоторое время спустя все расходятся по своим делам. Уранн с Кинессой запираются в кабинете. Стрелок, держа кольцо в руках и всматриваясь в потёртое серебро, попивает блаженно расслабляющую воду. Он иногда пропадает в мыслях, что-то вылавливая в искрящихся фантомах вокруг драгоценности. В нём, тот будто видит что-то, а что понять совершенно не может. Нервы всё же сдают, ведь решить все загадки у него не получается. Вокруг него несколько неизвестных ему людей, один из которых хочет в него выстрелить. Тот поднимает глаза на сидящего напротив Трикста. Немного кривится, позже переведя глаза обратно на вещицу. Сжав её в кулаке, тот мыслит: "Напрасна ли была жертва? Мираэтта, Олаф, вы, может, и вовсе знали о чём-то? Нет! Не может быть такого. Да, и у Садроса может мотивов не было их убивать, хотя... Быть может он хотел, как Келемдар, что-то открыть во мне? Сколько я был в отключке? Пару дней? Вызнали ли они что-то от...". Поток вопросов прекращается, ведь Майнбласта отвлекает сидящий напротив афоантропос. Стиллиан ёжится. Не может усидеть на месте. Дрожит. Лицо бледное и болезненное. Челюсть напряжена. Иногда проскакивает оскал и боязливая скованность. Он усердно чешет свои ладони, держа их у живота. Келемдара рядом нет. Как кажется Карверу, его бы заинтересовал подобный симптом, но, всё же, наверное, перед лицом старика вновь, хранящая в себе ответы и вопросы, бумага, пропитанная чернилами. "Лучше пусть ищет ответы" – думает Стрелок.
— Я надеюсь мы убьем кого-нибудь, — проскакивает дрожь в теле афонантропоса. Карвер, усмехнувшись, отвечает ему:
— Конечно, убьем.
— Мне нужен… какая тяжелая жажда, — разрывается на части парень. Наполнив стакан водой, Карвер пускает его по деревянному столу. Проскользнув, он эффектно подъезжает прямо к Стиллиану. После, они некоторое время общаются и болтают на разные отстранённые темы. Стрелок отвечает очень сухо и грубо, и вскоре сообщает:
— Я видел тебя в Традстольме, когда здесь прогремел взрыв, — ответ не заставил долго ждать. Подняв печальные, но яростные глаза, парень коротко и ясно сообщает:
— Меня не было в городе уже с месяц.
Пока двое общаются за столом, хруст бумаги звенит в ушах Келемдара, пытающегося найти себе оправдания в ложных сведениях. Понимая, что тот потерял несколько лет за пребывание в темнице – Портэлдо и драгоценные часы за последние выяснения ситуации, прибывает в отчаянии, которое часто трогает сердце. Чешет лицо, счищая кожу, что сыплется с него в момент сильного неконтролируемого стресса. Хватаясь за волосы, с них часто падает перхоть. Лик обращается к окну, обзор выходит на старую дорогу, что простирается меж домов. На улице светло, а метель бушует с новой силой. В память вторгается ворон, который своим чудовищным взором впитался в подкорку. Уголки губ опущены вниз. Недовольный старик всё думает о том, как бы покинуть это место и наконец сделать выстрел. Начиная ходить по комнате, проговаривает раз за разом то нервно, то более спокойно, будто копается в тонне собственных мыслей: "Садрос точно придет за мной! Надо быть готовым!". Завешивает окно шторами, зажигает свечи, чтобы освещение позволяло читать – не более. Когда он перечитывает одну из своих заметок, которая расположилась на рассказе о местной природе, замечает, смотря сквозь свой же текст: "... Фортуито славится своими вековыми, могучими деревьями, о которые слагаются легенды. По мнению многих, они хранят в себе древние знания о элеменадалис...", "...поглощение энергии заставляет их перенаправлять энергию Солуса к Каэлуму и Ликворе, или же наоборот...". Гул ветра заставляет нервничать. В заметке идёт речь о существах, которые подверглись искажению элеменаду, заставляя переживать ужасы дуритии – внесение в вапор ликворы, превращая любого в подобие животного, живущее инстинктами, но обладающего слабым, но интеллектом. "Деформация конечностей происходит за неделю. Видоизменённый организм обычно прячется под одеждой, позволяя им оставаться скрытными. Они умело умеют пародировать человека, копируя поведение основанного на памяти в мозге". — Опустив бумагу к ногам, вскоре кладёт на стол. Спокойный огонёк освещает бледное лицо. Язычок палмени подталкивает на размышления о вапоре и Карвере. "Завтра проведем эксперимент!" – решительно проговаривает старик с пустым взглядом, направленным в сторону света. — Всё же... — тот переключается на другую идею, вдруг возникшую в обезумевшем разуме: — дуриты ведь не просто так нужны Садросу. Он бы просто так меня не отпустил. Может, они и вовсе не его слуги?
— Теперь мы знаем, что… – говорит Майнбласт, встав и подойдя к окну, — существует кто-то, кто может принимать облики людей. — Поворачивается к Стиллиану, который не находит себе место, и отворачивается. "Никто не может угрожать человеку с оружием" – бубнит Карвер наблюдая за ветром и вьюгой, которая скрывает за собой жизнь и разные отрицательные мысли. Трикст поднимается и убирается прочь в спешке, на что собеседник не обращает внимания, оставшись наедине с собой. Чувство одиночества приятно радует сердце, ведь тот остаётся один с проблемами и переживаниями, ищет им оправдания. Сделав глубокий вдох, отправляет руки в карманы. Дверь на улицу захлопывается. Леденящие ветра, что вопят на улице, играют приятную мелодию, она заставляет вслушиваться. Сквозь танцы снежных потоков видит жизнь, что приобретает свойства хаоса. Морозные кристаллы крутящие бешенные хороводы похожи на неуловимые идеи, они стараются скрыться за своим безобразным поведением. В голову продолжают вонзаться разные образы и события, которые казалось давно прошли, но никак не отпускают. Месть, исполнить которую он стремится, медленно сходит в пустоту, она растворяется в непреодолимых, и в то же время, восхитительных ледяных ветрах. Она медленно гаснет с этой накопившейся в сердце яростью. Сейчас Майнбласт осознаёт, что движет им отнюдь не какая-то месть, а невидимая тень, взывающая за собой, прямиком в бездну тьмы. "Не обрек ли я на смерть Келемдара, Стиллиана, Уранна, Кинессу, как я обрек на смерть Оле, Мираэтту и Олафа?" – широко раскрыв глаза уносится во вьюгу. В ней он видит своего отца, осколки воспоминаний царапают и разрывают сферу, в которую трудно смотреть. "Я тебя убил?" – зажмурив глаза, старается избавиться от всего, что видит в буране, но всё остаётся во тьме. Кровавые руки уже давно запятнаны рубином близких и невинных людей. Мысли сковывают его. Напряжённый, он старается сконцентрироваться на событиях последних дней и вновь старается вернуться на мысли о предстоящем. В голове вспыхивают образы теней, подвала и вспышек света.
— Закончится ли всё это? — спрашивает вслух от напряжения Стрелок. Голос разносится по гостиной и кажется, можно услышать во всём доме, ведь отклики отчаяния застают не только одного убийцу. Карвер считает, что Уранн и Келемдар, являющиеся старыми друзьями действительно люди чести, готовые отвечать за свои слова и отдавать долг. Доверие удивительно высокое, что редко можно заметить в убийце. Единственный кому он верил ранее – умерли, но сейчас на их место встают другие. В голове всплывает образ Мираэтты и Олафа, которые в момент взрыва, своим пронзительным и любящим взглядом передали надежду, передали стремление не оставаться чудовищем, способным лишь на кровавую работу. Майнбласт закрывает глаза, стараясь расслабиться, но на него вдруг нападает осознание: "не вызвано ли моё непреодолимое желание изредко убивать с желанием познать смерть, в которой, по всей видимости и хранится что-то невообразимое? Что во мне хочет открыть Келемдар? И... Садрос? Не эта ли сила заставляет Стиллиана охотиться за себе подобными? точнее – за вапором? И, если эти силы схожи, то, по всей видимости и сны, и видения есть некий симптом? Наверное, если Трикстом управляет что-то изнутри, эта сущность, то и сны, видимо голос сущности, но имеет ли она одну природу? А если имеет, то, неужели, Стиллиан не по собственной воли вступил с нами в союз? Шпион ли он?".
— Карвер! — кричит Келемдар с лестницы. — Карвер! — повторяет вновь. Истерзанный мыслями старик пробуждает Стрелка, открывший глаза только на втором вызове. В голосе кричащего чувствуется стресс, напряжение, понять которое может только он сам. Майнбласт поворачивается и видит, как Келемдар останавливается.
— Да? — направляется навстречу. Глаза старика измучены вопросами. Сердце, кажется, переполняется печалью и отчаянием, а на его лице красные мелкие, едва заметные царапины, оставленные ногтями. Взъерошенный старик превращается в больного параноика. Он переводит дух, и, споткнувшись, чуть не упав, продолжает спускаться.
— Садрос идёт за мной… – дрожащим голосом. — Я чувствую, что он где-то рядом...
— Этого я как раз и жду, — слегка отстранённый взгляд встречается с Келемдаром. Майнбласт уже думает о том, как бы ему встретиться с этим двуличным неизвестным, завлёкший в свою игру слишком много судеб. Стрелку всё же, не смотря на поведение Келемдара и враждебные мысли в сторону Садроса, хочется поговорить с соперником, разъяснить всё и разложить по полочкам.
— Я так больше не могу! — выразительно шепчет и хрипит, словно умирает. Лик полный горечи умоляет, — мы должны! Слышишь меня? Мы должны попробовать в тебя выстрелить! — спустившись, отправляется на кухню за стаканом воды. Сумка, кажется, наполовину опустела.
— Как ты думаешь, что будет в момент выстрела? — идёт следом, в серьёз задумываясь над предложением безумца. В мыслях у него страшная дилемма, и всё складывается так, что выстрел и вправду не кажется таким уж страшным, да и не смертельно опасным. Вновь поддаётся воспоминаниям. Сюжеты, явившиеся в голову, о том, как тот увидел взрывающуюся пулю перед глазами, а далее сны, волнуют его. Покачивая головой, заходит в помещение, не представляя чем может обернуться все принятые им решения, каждое из которых по своему интересное.
— Я думаю, что твоё проявление "болезни" это… – обмакнув руки в чан с чистой водой, стоящий на тумбе, тот ополаскивает лицо, немного похлопывая по щекам, чтобы пробудить мысли. Встряхнув ладони, чешет морщинистый лоб и говорит: — Я думаю после вмешательства в твой стихийный баланс, тот кто это делал… – наливает из большого стеклянного графина обыкновенную воду. — Я тебе сейчас покажу.
Стрелок скрещивает руки на груди. Келемдар достает из шкафчика у пола бутылку прозрачного спиртного. Усмехнувшись, говорит пока наливает во второй стакан жидкость:
— Была бы воля стихий, они бы не позволили нам встретиться. Мы впервые общаемся наедине, я тебе так и ничего не объяснил, ещё с Портэлдо, поэтому постараюсь объяснить всё понятно и быть… – слабая улыбка проскочила на лице, — кратким.
— Точно, — почесав затылок.
— Смотри. В одном стакане у нас обыкновенная вода, а во втором спирт. Если провести параллели, то обычный человек или лучше сказать вапор – это вода, и пока мы разговариваем, мельчайшие частицы не только испаряются, но и выветриваются, пока мы его не загерметизируем, то есть не внесём сюда каэлум. Я прав?
— Ближе к делу.
— Нет! — сердится, — тебе нужно это понять! Этот стакан со спиртом, подобен тебе и твоему вапору, он видоизменён, но в какую сторону? Он прозрачен и имеет в целом то же преломление света, грубо говоря, спирт, почти не отличить внешне от воды! Только это вещество, очень летучее, пока мы разговариваем, оно испаряется в сотни раз быстрее, и оно может гореть, а то и взорваться, конечно, при определённых случаях. — Келемдар достаёт толстые деревянные спички и зажигает одну.
— Я думаю, что, если… – подносит пламя к спирту, и он воспламеняется, быстро испаряясь. Испуская синее, едва заметное пламя, то буквально бежит по стакану. — Если мы используем внешние факторы, чтобы заставить воспламениться тебя так же, как и этот спирт. Я не говорю, что ты умрёшь или же будешь страдать… хотя... — думает. — Понимаешь, моя теория, о которой я сейчас говорю довольно безумная и невозможная, но только поверь мне. Ты! — ударяет пальцем в область сердца Карвера и замирает, смотря в глаза. Речь замедляется и становится более проникновенной, а с лица пропадает любая тревога. — Ты – артефакт, которого ещё не знал мир. Мы зажжём твой вапор, который сочится из тебя словно пот, мы проявим твои способности, мы ударим по аномалии и исследуем её!
— Спичка – это выстрел, который раскроет мои истинные способности?
— Верно! Я думаю, наблюдая за тобой, мы сможем понять, что выходит из тебя, когда тебя поражает эта скверна. — Берёт дощечку, преднозначенную для разделывания, накрывает спиртное. Оно гаснет. Положив назад, тот опрокидывает стакан в рот, а следом берёт другой и опрокидывает тоже, выдерживая паузу для вдоха. — Ух! — дрогнув. — Эмоциональный всплеск, который заставил пулю исчезнуть, а после подавил тебя на несколько дней? Страшная болезнь? скверна? что это? Сила! — ткнув в Карвера. — Сила, необходимая Садросу. — Оба отправляются к окну в гостиной и смотрят в снежную бездну, а шум сильного ветра расслабляет. — В тебе живет нечто, что не открылось по его замыслу. Выстрел был случаен? — поворачивается на Стрелка, немного хмурясь.
— Выстрел тот, ведь не открыл во мне какие-то силы, — сомневается.
— Я думаю, что выстрел, смерти твоих близких и смерть человека, который оказался для тебя первым ближним товарищем – Оле, замыслы, которые пытаются пробудить в тебе чудовище. Вопрос в том, что если его пробудит Садрос, то оно будет на его стороне, если мы… – усмехнувшись, начинает мотать головой из стороны в сторону, делая медленный, печальный выдох. — Всё это предположения! Понимаешь! Ты не умер тогда, не умрёшь я думаю и сейчас. К тому же, что произошло в доме? Неужели ты был в том здании и выжил при взрыве? Тебе бы там все лёгкие, сердце и мозг одной лишь взрывной волной разорвало. Да и глаза, как ты вообще мог видеть? Ты – большой вопрос, над которым я размышляю последние несколько дней – это точно. Собранная нами информация помогла мне избавиться от лжи! дрянной лжи Портэлдо. — Схватившись за лоб, тот продолжает размышлять. В его мыслях бушует спирт, и всё же, Келемдар чувствует расслабление: — по моим расчётам, как с Дуритами, понимаешь... Да и как с афоантропосами, у тебя есть нечто схожее с ними. Как мне кажется, нарушая баланс элеменаду, ну, какой-то из трёх стихий, а в твоём случае из двух, начинает уж очень активно потреблять энергию из неизвестного источника. Как афоантропосам необходим вапор, понимаешь? Есть ощущение... Знаешь опыт с маятниками? Ставишь два маятника на одну поверхность, раскачиваешь и они спустя какое-то время синхронизируются. Вот и с тобой такое. Когда ты должен умереть, вапор, видимо осознающий опасность, выхватывает из эмиралеса энергию, создавая барьер. Вот, к примеру, с афоантропосами, у них немного по-другому, если по твоим рассказам, тебя спас какой-то барьер, защитивший тебя от пули, то афоантропосов, судя по рассказам Трикста, да и дуритов, спасает не барьер, а регенерация. Я точно уверен больше в том, что ты так же регенерируешь, вот у меня тут и не сходится что-то. — Махнув рукой, тот будто, хватает мысль из воздуха. Сжав кулак у своего лица, говорит: — голод у афоантропосов, превращение и регенерация, а у тебя? А у тебя что-то посерьёзнее, ведь за основу у тебя, наверное, вапор. В тебе нет этой животной ликворы. Мы должны понять, что за сила в тебе! Она поможет нам понять все замыслы Садроса! — Майнбласт поворачивается на Келемдара, понимая, что тот уж очень близко подбирается к разгадке. Они выходят к окну, где стоял до этого Карвер в гостиной. Стрелок всё же, решает не рассказывать о возможности видеть лишь очертания будущего.
— Скажи, Келемдар, — задумавшись, Карвер делает паузу. Теряется в уличных вихрях, но в них, всё же, находит гармонию. Мысли находят порядок. Он продолжает: — ты так много провел времени в изучении подобного. Расскажи мне… – скрестив руки на груди. — Какие смешения ты видел в жизни? Да и. Садрос ведь не человек в привычном варианте, ведь он – афоантропос. Но точно ли? — Келемдар отходит от поразившего ум вопроса. Лицо его кривится вопросами, а рука поглаживает подбородок. Развернувшись, тот отходит от окна и садится на стул.
— Элеменадалис, являящаяся просто философией, на самом деле… – понимает, что Карвер не поймёт эту мысль, поэтому решает рассказать по-другому. — Элеменадалис даёт нам знания, по которой мы можем разграничить природу на четыре основные элеменаду, — чешет голову. Рука невольно тянется к бумагам в сумке, но тормозит себя, стараясь выведать умозаключение без подсказок. Карвер же ищет ответы в леденящей буре. — Мы часть всемирного равновесия и любое смешивание, способное повлиять на нас, на любую флору и фауну, на рельеф – это и есть тот же баланс, о котором мы разговариваем. Понимаешь к чему я веду? То есть какими бы не были смешивания между одной стихией и другой, это в любом случае часть того равновесия, которое пытаются сотворить эмаларис – система схожая с той, как синхронизацией маятников, только... не суть! Я хочу сказать: какими бы не были вокруг события, они уже предопределены, это так называемое в еверабискхе "аб'башэм". Как и "Война Восстановления Баланса", как и эра "Стихийного Величия" и остальные глобальные исторически значимые события, как и "Хоруг" и "Ацерабина", как и правление Торгинов, как и "Голос Стихий", как и выстрел, так и смерти последующие – это часть нашего неизменного мира, понимаешь? Мы канатоходцы в этом мире. Остаётся быть: либо как Уранн, способным к анализу и чувствовать следующий шаг, либо же не думать о нём вообще. И вот задача, я думаю об этом... Может ли быть так, что ликвора, как часть животного мира, является олицетворением прошлого, точнее, скажем так, быть обратной стороной будущего, когда вапор – человеческий мир, быть стороной будущего... — махнув рукой, закрывает рот, понимая, что говорит глупость. Карвер понимает, что Келемдар не так уж и глуп, раз вышел на такую теорию. Тот чешет затылок и продлжает: — Я подумал, ведь регенерация должна быть чем-то обоснована, понимаешь? Может ли быть так, что она возвращает назад время? грубо говоря, парадокс, который создаётся смертью, заставляет аб'башэм и элеменаду возвращать человека в котором теснятся и ликвора и вапор назад в то состояние, когда... — тот закрывает лицо руками и качает головой. — Какие же всё это глупости, Карвер, не слушай меня! Мы отошли от темы и наш вопрос только в следующем шаге. Смешения в нашем мире необходимы, как и необходим ты и Садрос, афоантропосы и эвануиты, которых я встречал. Они такие же канатоходцы. Они пока неповторимы для нашей науки, но механизмы для Эмиралеса. — Он поднимается и начинает бродить вокруг стола, убрав за спину ладони. — "Эвануиты – как единица измерения"… Это ещё одна моя теория! Как единица измерения недостатка каэлума в мировом значении, а может и только одного Фортуито и Ройла. Они нестабильны в своей оболочке, не так, как мы поняли на примере Трикста – афоантропоса, они в прямом смысле неосезаемы. Их нестабильность проявляется по неизвестным причинам, я единожды наблюдал их и лишь… – останавливается и смотрит на потолок, — лишь единожды и краткосрочно. — Продолжает движение. — А афоантропосы, они откровенно дикие, ведь они нестабильны не в своей оболочке, а во внутренней своей составляющей, — Келемдар показывает на себе руками, погруженный мыслями в астрал собственных знаний, а Карвер всё продолжает смотреть на хаос в поисках порядка. — В их человечность – вапор вмешивается животное начало – ликвора. И она лишь капля, способная пробудить в человеке инстинкты, оставшиеся ещё с древнейших времён. И эта капля очень хорошо впитывается, вмешивается или вживляется в вапор, ведь она сильнее его и первичнее, из-за чего происходит внутренняя деформация в тех случаях, если не восполнить утопающую в бездне человечность. И ведь ошибки на ошибках встречаются в такой сложнейшей загадке, до которой я вот, думаю, догадался. "Афоантропос" – в целом и расшифровывается, как "аномально функционирующая оболочка", а "антропос" пришедшее из еверабискха "анарабис". Но ведь, не оболочка аномально функционирует, а, скажем так, внутреннее состояние. Сама неповторимая сущь.
— Стиллиан сейчас ест человека. Зачем?
— Да, верно, Стиллиан не просто ест человека, он поглощает человечность пока что единственным найденным путём – пожиранием. По сути, чтобы не стать чудовищем, нужно сохранить свой рассудок, чтобы: либо справиться с собой и обратиться навсегда в животное из-за подавления ликворой твоего разума, оставив все ужасы позади, либо же принять это как должное и поедать людей, исследуя свой персональный цикл подавления. Теперь картина сложилась в единое целое, всё благодаря Стиллиану. Раньше я думал, что афонатропосы уже мертвы и их "аномальный функционирующий облик", как раз и заключался в том, что каэлум распадался, заставляя кожу гнить, а мышцы иссыхать. Как я понимаю теперь, всё оказывается куда сложнее, чем казалось ранее, а ведь достаточно было встретиться со Стиллианом. Я ведь говорил, что у нас очень полезный союзник! помнишь? Кхм... Так вот, часто афоантропосы сходят с ума и превращаются в монстров, убивая одного за другим. Откуда же я всё это знаю? Оказывается, я видел таких, но совсем позабыл. Все знания уже наложились друг на друга... Контролировать эмоции и чувства во время голода почти невозможно, я видел их в Кораге. Что ж, если афоантропосы это у нас смесь вапора и ликворы в каэлуме, где вапора большая часть, то что с дуритами? В их случае, это скажем обратная ситуация. Понимаешь, если афонатропос он человекоподобный и разумный, то есть в нём вапор – главный, то у дуритов главная ликовора, а вапор их частичка, которая и делает из них человекоподобных кровожадных животных. У меня ещё вот что не складывается... Произошли искусственные вмешательства в сущь человеческую. Баланс был нарушен так, что поменялись сами законы. Если мы все были единицами: вапор или ликвора, то сейчас сам недостаток элеменаду может быть единицей: эвануитами. А дуриты и афоантропосы так это вообще, две ветви развития, как эволюция... — останавливается и хмурится, — понимаешь? это математика, которая выводит на соотношения, как сообщающие сосуды. Вся система эмаларис в Эмиралисе есть вечное движение. Это считают философией, не обращая внимания на знания, которые там хранятся, хотя некоторые сравнивают и с религией, потому что почти сверхъестественно. Я же думаю, что это наука об устройстве мира.
— Ещё что можешь рассказать? — Карвер всё же задаёт вопрос, и не от того, что хочет вызнать больше, хотя сам мало чего усвоил из этого монолога, а от того, что Келемдар будто ещё не рассказал все тайны. Стрелок чувствует, что у старика не было ни друзей, ни собеседников ранее, поэтому тот пытается вылить все накопленные знания не только за долгие годы, но и полученные за последние дни. К тому же, этот безумный учёный будто и вовсе разговаривает с самим собой, вот он и думает, что может тот придёт к какому-то новому умозаключению.
— Твоя история кстати чем-то схожа с ними, с этими "сообщающими сосудами", хах! — поправляет волосы и принимается почёсывать бороду. — Ещё, однажды, я читал о тех, в кого всё-таки смогли привнести солус. — Стрелок поворачивается. — Они… – глаза начинают бегать, а голос дрожать, — в муках вопили о смерти, держались за голову и, как было написано: "Разрывали плоть свою в области затылка". — мудрец заканчивает мысль и поворачивается своим дряблым лицом на удивленного Карвера. Стрелок явно немного волнуется, ведь он не понимает, кем является. — Всё же, в тебе что-то есть такое, что-то новое, ещё неизведанное. То, до чего так и не додумался Садрос.
— Он значит ищет, как пробудить во мне… – останавливается, смотря в пришедшую зиму, — как мы это назовем? — интересуется Карвер с едва заметной улыбкой, которая пробудилась, словно тот потихоньку сходит с ума вместе со стариком.
— Назовём? — останавливается, подняв голову на какую-то головоломку, лежащую недалеко, на полочке. — "Сацер" ещё есть, но о них я знаю очень мало. Совершенно никаких упоминаний в современной литературе, я откопал как-то книгу двухсотлетней давности, где на первой странице было написано заглавными буквами "Сацер – Путь к Просвещению". Чтобы ты лучше понял почему это ты, я сделаю разбор слова. В еверабискхе, как ты, наверное, знаешь есть слово "Сабцера", означающая...
— Горящий, воспламенённый.
— Верно! Но опять же слова были исковерканы со временем. К сожалению, вся книга была словно специально испорчена, оставили только эти слова, как издевательство, а может шанс. — Подходит к стене и берёт головоломку, стоящую на полочке, представляющий из себя маленький куб, который имеет на каждой плоскости свой цвет. Каждая сторона делится на девять маленьких кубиков. Он проворачивает одну плоскость и, нахмурившись, ставит назад. — Ты будешь Сацером. — Кладёт назад. — Думаю, что это твой случай. Пройдем же путь к просвещению! — указывает на револьвер.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Майнбласт. В Бездне Тьмы. Часть I
FantasiМайнбласт - это история об отчаянии в человеческим сердцем, о темной бездне, порабощающей мысли, идеи и свободу. Она опутывает цепями всех и каждого, и только Карвер продолжает двигаться вперед навстречу неизвестности. Карверу предстоит окунуться в...
