Майнбласт. В Бездне Тьмы. Часть I

Глава XX: Твой Путь Ещё Не Окончен

    Пока происходили события, связанные с Карвером, многое произошло и у Трога, Безымянного и Лозы. Они, блуждая по Корагу, всё же находят вход в подземелья, где, по всей видимости, и находится О.Ч.А.Г.. Проникнув туда, те сталкиваются с неизвестными персонами, говорящими на причудливом для них языке – еверабискхе, и вскоре, поддавшись иллюзиям и стремлениям добраться до истины, Трога и его безымянного товарища травят усыпляющим газом. Они погрузились в сон на несколько дней. Проснувшись в тёмном помещении, Трог пытался докричаться до своего друга, но никто не ответил. Оставаясь с самим собой некоторое время, к нему вновь приходят неизвестные. Пытаясь что-то ему донести, тот не слушал их, а лишь вступал в драку. Хозяева катакомб вновь травят афоантропоса.
   
    Сами катакомбы древние. Настолько, что некоторые части погрузились в вечность под завалами. В нескольких местах, свисающие корни неизвестного происхождения, превратились в каменные образования. Сами же жители подземелья все в шрамах, изувечены и ослаблены тьмой, а быть может, и усилены. Подобных им два друга не видели. Сам голубоглазый Трог проклинает тот день, когда доверился афоантропосу – Лозе, которая всё же, как кажется ему, предала их. Тем не менее, истинные причины двоим неизвестны.
   
    Монстр, бороздящий просторы сознания во сне, неожиданно для себя пробуждается. Он видит комнату, хорошо освещенную тусклым, но приятным глазу светом, который смешивается с гнилым и мерзким оттенком каменных стен.
   
    Поднявшись на ноги, осмотрев всё помещение и не обнаружив ни единого живого вапора, он трогает слегка приоткрытую дверь, и благо скрипа она не издает. Шаги толкают в безвестность, а в голове проскакивают мысли о товарище, кто так же стал заложником неизвестных, говорящих на непонятном языке. Всё же, тот не желает выйти из безопасной зоны, поэтому лишь осматривается, приоткрыв дверь. Вид коридора напоминает тюремные помещения из-за того, что длинный туннель, простирающийся на несколько десятков метров, с несколькими дверьми по сторонам, которые стоят друг за другом на равном расстоянии. У каждой из входов в помещения висят причудливые фонари, внутри которых держится свет, только неизвестно каким образом. Трог присматривается, видит вдалеке большую табличку, где красуются символы еверабискха.
   
    — Стихии… — нервно и тихо ругается про себя Трог. Иногда слышно, как в манящем мраке кто-то ходит, то стуча обувью по каменной кладке, то топая босыми ногами, быстро и резво ими передвигая, будто маленький ребенок играет в прятки. — Г-гриф? — проглатывает слюну и делает отчаянный шаг из комнаты. Шепот разносится по помещению, пропадая за углом. Движения становятся увереннее, и он уже заглядывает в каждую комнату, чтобы обнаружить там своего товарища. Разминая пальцы, думает о первоначальной цели, но для начала желает хоть капельку узнать об этом месте, из-за чего останавливается в одном из помещений, где во всю стену простирается письменность, удивительной красоты и четкости, без округлых линий, с одними углами, которые сменяют друг друга.
   
    — Трог? — кто-то шепчет за дверью.
   
    — Гриф? — радостно раздаётся в ответ.
   
    — Ты меня теперь будешь Грифом называть? — двое встречаются и сначала ударяются крепким рукопожатием, а после лезут обниматься. Тяжелое дыхание напарников будит тишину, вливая в неё капельку чувств. Их пронзает радость, счастье и желание жить, тьма отступает медленными шагами в свою берлогу – бездну.
   
    — Не знаю почему я тебя так назвал, дружище... — проговаривает Трог. — Я вспомнил, что ты говорил, будто хочешь улететь, да и, вспомнил твой облик, который ты не показывал уже очень давно. Оставим это! Мы должны выбраться отсюда! — шепчет, схватившись за плечи друга. Бешеные и скачущие по сторонам зрачки стараются найти выход, а ледяная дрожь, что проходит по телу, заставляет напарника чувствовать отвращение. Глаза того скрывают что-то, что он хочет рассказать, но не может по неизвестной причине, как и всё что происходит в подземелье. На лике проскакивает слабая радость, а персты цепляются в ответ за грязную и старую одежду искателя прошлого.
   
    — Иди-ка сюда! — говорит безымянный. Дверь медленно закрывается, двое остаются в комнате, которая полна таинственности и загадок. — А ты не думал о том, что мы уже в О.Ч.А.Г.е? — глупая улыбка разбивает разговор на до и после. — Ты хоть раз слышал об этом месте? — истерично кивает из стороны в сторону головой, глаза наполняются безумием. — Я вот никогда не слышал. Нас Лоза привела видимо точно в самое логово? Может, она всё же никакой и не предатель? Я имею в виду, что... Понимаешь, мы здесь, но как? Нас сюда провели и просто положили на землю? Глупости! Наверное, у неё есть связи, поэтому нас тут и бросили! Она сдержала обещание!
   
    — Я думаю, мы были бы уже мертвы, — с уст Трога срывается смешок, который громким звуком раздался по всему залу. Двое замешкались, и напуганные ожидали гостей, но некоторое время никого не слышно.
   
    — Нет!
   
    — Нет? — отталкивает от себя старого монстра. — Ты видел шрамы у этих… — разводит руками, — чудовищ, или людей или вапор, мать твою? — вспоминает неизвестных, которые показались им, когда те ступили в секретный вход с Лозой.
   
    — А если это и есть те самые люди из Теургии? — подбирается ближе и вновь хватается за одежду. — Ты видел когда-нибудь такой язык? — в коридоре послышался звук шагов, будто несколько неизвестных быстрыми шагами двигаются в сторону проснувшихся. В панике они начинают суетиться и искать подручные средства для обороны. Один подбирает всяких хлам и отбрасывает в сторону, из-за чего поднимается шум. Гриф же выковыривает с угла стола, который по-видимому был сделан из обломков с поверхности, гвоздь. Двое встречаются взорами и подбегают к двери, которая открывается точно перед ними со словами от незваных гостей:
   
    — Ена'алис? — гвоздь тут же вонзается в глаз человека, кто одет в длинное тёмное одеяние. Гость, сразу омертвев, не произносит ни слова и звука, а падает, ведь обломок добрался до самого мозга. Гриф делает пару шагов назад и смотрит, как на второго прыгает Трог, повалив на пол. Быстрыми и сильными ударами разбивает голову о твёрдую поверхность, перед этим закрыв ему рот, чтобы крики не раздавались по округе. Добив того окончательно, они осматривают два трупа. Переглянувшись, затаскивают их в комнату. В некой панике, со страхом в сердце, те суетятся, бросаясь идеями. И всё же, когда один из неизвестных начинает подавать признаки жизни, те переламывают им шеи, понимая, что пора сваливать. В их сердца закрадываются самые отчаянные чувства, решая действовать удачей
   
    В спешке двое бегут по коридору, не ведая куда их приведёт дорога, но безумие ужаса толкает только вперёд. Они не разговаривают и не дают друг-другу советы и указания, ведь начинается борьба за жизнь. По сторонам раздаются крики, а босые топают как дикие животные, ударяясь о каждую стену и угол, отталкиваясь давая себе большую скорость.
   
    Неизвестные бродят в округе, и кажется, уже застали нескольких возможно мёртвых чудовищ, ведь ярость воплем вибрирует по стенам, заставляя конденсат падать с потолка. Напарники останавливаются, завидев перед собой большие врата. Трог обратив внимание на тёмную комнатушку рядом, затягивает безымянного, который не отрывая взора, осматривал красоту ворот.
   
    Спрятавшись в помещении, они замечают маленькие огоньки, которые медленно разгораются, и уже освещают помещение в разы лучше. Товарищи видят разные инструменты, висящие на стенах. В некоторых местах есть специальные отсеки для обломков корней, а под ними, на неизвестном языке, по всей видимости, подписи. Безымянный, вырвав со стены корень, прячется за стену, а Трог падает и заползает за пьедестал, на котором лежит смертоносное холодное орудие – меч. Дивное оружие с лезвием, на котором сияют символы в лучах слабого освещения от фонарей. Двое не понимают, как могут гореть фонари, ведь не может подземный народ использовать топливо, которое закончилось бы уже через несколько месяцев пребывания, озаряя каждую комнату и коридор. Что-то неземное или незнакомое творится в подземельях.
   
    Врата распахиваются, а очи напуганных афоантропосов открываются шире от страха. Песни, звучащие из комнаты, раздаются по помещению. Входят двое и быстрыми шагами скользят по поверхности, устремляясь в сторону чудовищных воплей, знаменующих тревогу. Когда они скрываются из поля зрения, безымянный выглядывает, чтобы осмотреть помещение. Склоняет голову, а челюсть резко опускается вниз. Глаза горят великолепием, освещенное неизвестным для него чудом.
   
    — Что там? — спрашивает Трог. Подкрадываясь к другу,  Гриф на секунду поворачивается к нему, но возвращает внимание назад. Трог решает тоже оценить пейзаж, ведь в глазах Безымянного, кажется отражает свет чего-то невероятного, чего-то, способного охватить вапор в объятия жизни. Выглянув, рассматривает лазурный небесный свет, расталкивающий всю тьму, что сохраняется в разуме товарищей. Они будто видят домашний очаг, на котором греется вкуснейшая похлёбка. Словно ощущают теплоту всего хорошего и любимого в жизни. Видя, как огоньки парят и медленно медленно гуляют по воздуху, их поражает это. Двоим, так и хочется выскочить, и встретиться с создателями невообразимо чудесного и настолько светлого творения. Впереди стелится небольшой туман, будто пуховым одеялом лежащий у пола. Пение не прекращается, а в обзоре никого, кто мог бы их заметить. Хор неизвестных жителей катакомб кажется немного грубым, но, являясь подобием молитвы или даже колыбели, находят в словах, звучащих на неизвестном языке ту же красоту и мирное спокойствие. Им даже представляется, будто те знают о материнской любви, а всё из-за неких сокрытых смыслах в интонации – самих звуках. Не замечая, что творится в округе, Трог, всё же отводит взгляд, понимая, что смотрит уже несколько минут. Взглянув в коридор, прислушивается. Шаги утихли, только вопли вдалеке не прекращаются, становясь мелодией, тревожащей сердца двоих. Монстр затягивает безымянного обратно в помещение, спрятавшись. Они переглядываются, не зная, что и сказать. Во взорах друг друга те видят желание выскочить, наконец встретиться с собственным счастьем, только сомнение давит. Сомнение заключается в том, что это вовсе и не то, чего они желали изначально. Сопротивляясь этому веянию вапору выбраться на свет, молча смотрят друг другу в глаза, сидя и слушая пение.
   
    — Трог, явись же наконец, — в мысли двоих проникает женский, приятный голосок, который, смешиваясь с хором, звучит будто эхом в горах, — мы жаждем видеть все тебя.
   
    — Ты слышал? — произносит ошарашенный Гриф, который озверев, подскакивает к другу и впивается в его одежду грязными от пересохшей крови пальцами. Красный от невиданной ярости взор уже будто старается проникнуть в мысли Трога, чтобы лишь узнать одно: слышал он или нет. — Скажи! — повторяет, смотря на напуганного друга, старающегося отвести взгляд. Тот прижимает голубоглазого к стене и вновь повторяет, уже более гневно: — Говорит, твою мать!
   
    — Я... — в растерянности. Собираясь с мыслями, он выбирается сознанием на свет и произносит чётко и холодно: — Я слышу имя – Трог. — Хват безымянного слабнет. Отстранившись, Гриф отходит, освободив мертвецких хват.
   
    — Кто же ты такой? — с безумием в яростном оскале. Взгляд полон и злобы, и ненависти. Тот, подняв и направив на друга вырванный ранее корень, острие которого выглядит опаснее лезвия бритвы, угрожает. Отходя всё дальше, ступает медленными, боязливыми движениями, держа Трога на расстоянии: — Почему кто-то проник в мой разум? Кто взывает тебя? Отвечай! Быстро!
   
    — Я... Я не знаю! Что с тобой? Голод? В тебе говорит голод? Я не понимаю тебя! — оперившись на стену произносит безоружный. — Мы можем поймать кого-нибудь и скормить ликворе, друг! — носится по помещению, совершенно забыв об опасностях вокруг.
   
    — Какой, мать твою, голод? — хватает за одежду и подносит к горлу срезанное растение. — Мы сюда явились, чтобы правду узнать, ублюдок! А ты, видимо и вовсе её знаешь! — остриё ударяется о кожу, сочится проклятая кровь. Глаза Грифа словно пьяны. Тот делает необдуманные поступки, будто над ним кто-то держит контроль. Всё же, кажется, будто безымянный пытается с этим бороться, поэтому предаётся удивительной силы панике. Он продолжает говорить: – Кто ты такой? Я тебя спрашиваю! Почему зов внемлет лишь тебя? Я недостоин? Кто ты, проклятие, говори! — Трог, отбросив тень сомнения в неадекватности товарища, ударяет по его руке, сбив от шеи и оставив на своей коже глубокую царапину. Взгляды с агонией в зрачках встречаются, Безымянный выходит на свет, исходящее из помещения, где поют жители катакомб. Тот выскакивает, ошеломившись, сталкивается с нечто, о чём никогда и представить не мог.
   
    Трог, проругавшись про себя всеми ужасными словами и сорвавшись с цепи, ступает следом. Товарищи встречают пред собой дыру в пространстве, а вокруг огни, что горят созвездием. Как светящиеся цветы, они гуляют по воздуху, пленяя взгляд каждого, ведь в них, будто поселился сам вапор. Потолок же находится настолько высоко, что эта бездна, зависшая над полом в десятке метрах, сама имеет диаметр в несколько человеческих ростов. Она поглощает всё, только ореол светится ярко белым светом, изредка излучая при этом цвета радуги. Гриф, потеряв дар речи, не смотря по сторонам, впитывает в себя это безумное величие, ставшее для него единственной мечтой жизни. Смотря словно на возлюбленную, изучающую глазами чистейшую любовь, тот медленно перебирает ногами, подступая ближе и ближе по туману. Оказавшись достаточно близко, он собирается с мыслями и с восторгом кричит:
   
    — Я достоин! Вот он я! Не ждали? — бьёт в грудь. — Я не Трог, а тот, кто привёл его сюда! Одари же меня величием, о, чудо! — держа в руках корень, поднимает руки выше, желая пасть в объятия.
   
    Неизвестные продолжают петь, будто находятся в глубоком трансе. Тем не менее, некоторые из них, всё же обращают внимание именно на Трога, стоящем в полном иступлении. Парень, смотря на всех присутствующих, не обращается к чёрной дыре, будто и не замечая вовсе. Бездна, будто понимая этого, меняет цвет, окрашивая огромный зал кровавыми тонами, излучая сомнения и злобу. Огни начинают пульсировать и вращаться вокруг дыры, поднимается ветер, раздувший весь туман. В головах раздаётся зов:
   
    — Взгляни на меня, чудовище! Я знаю тебя, каждый твой шаг и горечь во мнеме! Я здесь! Прямо над тобой! — Трог поднимает голубые глаза и смотрит точно на дыру, что бездной смотрит на него. Ничего в ней нет, оно будто туннель, в котором нет света, но жизнь сочится из неё. Песни прекращаются. Они слышат только шум ветра. Два товарища переглядываются. Безымянный в ярости, отворачивается на бездну вновь и говорит:
   
    — Я здесь! Я здесь! — умоляя. — Я проделал такой путь, чтобы получить молчание? Дай же мне ответ!
   
    — Ты явился, Трог, — произносит неизвестный, сидящий на троне, что высится над залом по левую сторону. По всей видимости, это глава культа, который с незнакомым акцентом говорит: – Я ждал тебя. Ты тот, кто жаждет своё прошлое получить. Покажи свой облик зверя. — Безымянного никто не замечает и не слушает. Он в гневе начинает визжать и подходить всё ближе к бездне, которая находится высоко над полом, почти под потолком. Словно звезда она начинает вращать вокруг себя планеты, пламенно-багровые созвездия окрашиваются в кислотно-зеленый цвет разрушения. Улыбка проявляется, и он смотрит точно в центр, не отрывая взгляд. Сжимает корень и крепится, готовясь к своей участи. Не ведая ничего вокруг себя, пламенем горят глаза, а кожа покрывается чернотой и смоляным покровом, колени сгибаются, чудесные созвездия начинают вращаться вокруг своей любви.
   
    — Что вы делаете с ним?! — вопит в оцепенении Трог, на лице проскакивают слёзы, а память проходит по глазам. Разум застилает неизвестность.
   
    — С кем? — полу-мертвец хрипит. "Как это "с кем?", мать вашу?" – думается Трогу, кого боль и гнев выжигают изнутри. Безымянный пропадает в неизвестность. Начинают петь культисты, а голос в голове звучит:
   
    — Зови меня – Винит, я предвестник нового мира, кто стихиям даст отпор, — блаженство в речи и любовь.
   
    Званный гость падает на землю. Смотря на свои руки, видит, что держит корень. В страхе, отбросив его в сторону, не понимает, как каменное образование отказалось у него. Не контролируя себя, павший на колени искатель истины, чувствует метаморфозы у себя в организме. Начинается превращение. Боль пронзает в области сердца. Странное ощущение, которое тот никогда не чувствовал, похоже на превращение в животное, только, если ранее, всё происходило безболезненно и довольно таки быстро, то сейчас, он ощущает будто молнии бегут по костям. Иногда взрываясь внутри, будто хлёсткими ударами, щёлкают по нервам. Смотря на свои кисти рук, которые держит ладонями к полу, видит, как пальцы ломаются, выгибаясь сначала в другую сторону, а после, вернувшись назад, резким движением удлиняются. Подняв руки, смотрит, как ногти удлиняются, становятся уродливо-острыми и длинными, немного изгибаясь. Ломается рука, выгнувшись, начинает нарастать мясом, а после и короткой редкой шерстью с проплешанными в некоторых местах. Зажмурив уже глаза от боли, понимает, что и лицо подвергается изменениям. Сорвав крик, он меняется с человеческого на подобие животного. Гулкий, в некой степени жадный и голодный, давящий ужасом вопль пугает его самого. Упав на бок, меняются и ноги. Дрожа, ступни становятся подобием волчьих лап. Размеры Трога увеличиваются, рвутся тряпки, которые на нём надеты. Страшнейший зуд пробегает по телу. Начиная разрывать самого себя когтями, сбрасывает с себя одежду и омертвевшую кожу. Трог становится настоящим чудовищем – смесью зверя и человека. Он умоляет в страданиях вместе с превращением, чтобы тому дали вапора, и как можно больше. И всё же, метаморфозы прекращаются. Разум становится чистым. Тот возвращает контроль над телом. Монстр скулит. Открыв глаза, видит свою вытянутую, полу-лысую морду. Посмотрев на руки, взирает когти на длинных пальцах. Кожа того серая, будто мертвецкая, с обильным количеством уродливых шерстинок разной длинны. Сжавшись, кричит:
   
    — Кто я? Кто я теперь? — приоткрыв взор, наблюдает, как вновь ложится туман, а цвета Винита становятся лазурными.
   
    — Аб'баца с нами, Винит, — поднимает глаза неизвестный, сидящий на троне. — Дайте выйти из темницы! Я свет не видел сотни лет. — мертвец сходит с трона. Под хор, он подходит к Трогу, которого иногда подрагивает, то плечо вдруг станет больше, массивнее с мускулами, то нога, на которой вырастет участок с шерстью, то лапа, где выскочит коготь. Страдалец унывает, не понимая происходящего. Глава культа хватает за голову Трога и приподнимает своей неимоверной силой. Взглянув а глаза, он говорит с гордостью:
   
    — Ты открыл нам выход на волю!
   
    — Олаф, ты свободен теперь, выполни свой долг, — мягкий голос проносится по посещению, заглушая гласы певцов, в ответ улыбнувшись, главный продолжает:
   
    — Твой дар, узри его! Теперь каждый, как ты или я, сможет познать смещение элеменаду!
   
    — Не сможет, мертвец, ты – обычный бессмертный солдат. Твой путь ещё не окончен.
   
    — Что? — разъярённый отпускает Трога и поворачивается к Винит, которая лишь вызывает спокойствие и лёгкость внутри. Певцы замолчали, — ты обманула меня!
   
    — Ты свободен теперь, и свет солнца благоволит тебе. Ты можешь подняться наверх. Осталось лишь трёх найти неизвестных тебе, они из Традстольма бегут. Знамёна Фортуитцев горят, подними же свои, подними же солдат.
   
    — И что будет? скажи!
   
    — Лишь малая часть сотворила такое с несчастным. Узри же создание, — Олаф оборачивается на смесь животного и человека, которое не шевелится и меркнет в глазах. — Все солдаты твои, под знаменем смерти и нового мира, поднимут глаза и увидят свободу. Бессмертные воины сильнее, дуриты сейчас бушуют в Традстольме, а часть известная тебе засела в Могроуде. Там камни – творенье моё, они питаться способны стихией. Возьми камни, пожри ты вапор Майнбластов! — голос становится яростнее и чудовищнее, он грубеет и становится выше, в нем сливаются несколько звуков. — Принеси ты их мне! Глупцы слишком долго живут! Они должны быть поглощены! В них разорванного на части вапора больше! Каждую часть ты получишь в дары, став чудовищем сильнее, мощнее, могучее, чем слабый Трог!
   
    — Кто они?
   
    — Карвер и Найенаар Майнбласты! — свечение становится красным, а звёзды сияют вокруг, начиная движения по окружности. — Садрос Каис. Они сацеры трое, мощнее и сильнее мутанта рядом с тобой. Они часть мироздания! Пожри их и принеси их вапор мне! Впитать я готова их слёзы и пламя, получишь ты дар – господство над старым миром, что сумел сохранить! Ты поднимешь погибших давно, восстановишь погибший народ! Я же, сольюсь с Эмиралес и стану пятым элеменаду!
   
    — Я! — хрипит позади несчастный, — я теперь монстр! — воет.
   
    — Ты - истинный лик. Ты был проклят стихией, верни же свободу! — кричит на лежащее чудовище на холодном камне. — Верни свободу себе! Вместе с нами, обрети покой!
   
    — Верен буду вам… — ревёт, — но свободу мне дайте потом, — медленно поднимается на лапы. — Видеть себя не хочу! — смотрит на когти. — Сделаю всё! Я сделаю всё, лишь поверьте! Что мне сделать, мой повелитель?
   
    — Винит, даруй ему их лица! — чудовище воплем сотрясает стены в агонии. Глаза широко раскрываются и напряжение заставляет дрожать.