Лес

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Возвращавшихся домой ребят было слышно за километр. Не до конца отойдя от городского веселья, и не совсем понимая, который час, они варварски нарушали спокойный Лесной сон. Им было хорошо и весело – они смеялись и дурачились, вели себя как пьяные школьницы после выпускного, хотя не проронили в рот ни капли спиртного. Время близилось к двум ночи.

— К чему теперь ложиться, верно? — весело заметила Саня.

Егор странно улыбнулся и плюхнулся на диван, стягивая с себя куртку.

— А я, пожалуй, пойду, отдохну, — прокряхтел Дима таким голосом, будто он не отдыхал целый день, а разгружал вагоны угля без выходных и перерывов.

Ребята молча приняли его желание, и проследили за его ссутулившейся фигурой, устало поднимающейся по лестнице.

— Ну, по крайней мере, он был весёлым. Какое-то время. Нам удалось развеселить его на целый световой день! — Егор бодро посмотрел на Сашу.

— Значительное достижение, — согласилась она и выдержала паузу. — Пойдем, перекусим?

***

В комнате было темно и душно, но Диму пробирал озноб. Он чувствовал этот холодок внутри, который заставляет тело подрагивать, а сердце – замирать. Это самый плохой холод из всех. Дима открыл окно настежь, чтобы хоть как-то заглушить этот холод настоящим, забился в родной угол кровати и укутался в плед чуть ли не по самую макушку.

Кофе в городе варили вкусный, булочки пекли сладкие и музыканты пели красивые песни. Одну из особо запомнившихся он тихо напевал, следя за тем, как осенний ветер танцует с занавесками. Серебряный диск луны, окружённый звёздами, светил так, как будто кого-то похоронил, и нагонял на Диму те мысли, от которых так старательно отвлекали его друзья целый день. Дима улыбнулся уголком губ. Его друзья так пытались ему помочь! Он ещё шире расстегнул улыбку. Он думал, как же это хорошо, когда тебя кто-то любит, когда о тебе кто-то волнуется и переживает за тебя. В следующую секунду он уже улыбался той самой идиотской счастливой улыбкой от уха до уха, которую обычно ничем не уберёшь.

— «А Деда никто не любит...»

Улыбка тут же стекла. Дима запрокинул голову, закрыл глаза.

— «Да что же это за старик такой, что всё время в голову лезет?!»

Все мысли, мелькавшие в его голове за сегодняшний день, возвращались к одному и тому же. К Деду. Но если днём его спасали от этого Саня и Егор, то теперь он один. И никто его не спасёт. Дима решил, что раз уж он не может избавиться от этих мыслей, надо разобраться во всём этом как следует, да так, чтобы от Деда начало тошнить. Так сказать, подойти к проблеме основательно. Он в два шага добрался до гитары, перетащил её к себе на кровать, привычным жестом подключил и заиграл. К танцующим занавескам, наконец-то, прибыл аккомпанемент в виде вступления к песне «Nothing else matters». Под музыку Димины мозги заработали. Начал он с того, что вспомнил всё связанное с Дедом от и до. Потом поразмышлял, станет ли преступник, сбежавший из тюрьмы, возвращаться к прошлому и убивать совершенно ненужных ему молодых людей. Вступление сменилось куплетом. Диму вдруг осенило.