🥀Записки депрессника🥀

Глава 8 "Искусство бреда выше реальности"

Мужчина чувствовал это напряжение и неловкость между нами, поэтому встал, попрощался со мной, оставил мои заметки на столе и вышел из палаты. Наша дружба закончилась ещё несколько лет назад, но наивность проступила, словно слёзы на глазах, и мы решили поверить в то, что по одному своему принципу было невозможно. Впрочем, как бы грубо это не звучало, я не испытывала сожаления и приняла всё, как есть. Может во мне наконец проснулся «взрослый»? Впрочем, мои дни проходили бессмысленно, не было видно Сьюзи, а без её задорности всё как-то опустело. Доктора постоянно требовали сдавать различные анализы, пытаясь выяснить, что с моим организмом не так. Однако может им просто не нужно этого знать? Может моё время уже вышло? Какую пользу я могу принести? Сомневаюсь, что от сорокапятилетней женщины-инвалида, которая вскрикивает и начинает рыдать, как не нормальная при каждом болезненном случае, да ещё и не может никак в себе разобраться, действительно может быть какая-то польза. Мне абсолютно нечем гордиться, потому что чем дольше я существую, тем больше вреда наношу остальным. У меня нет ни мужа, ни детей, ни родителей, а теперь и не друзей, ради которых мне стоило бы жить и помогать им. Моя помощь, как психологини, уже толком никому и не требуется, да и кому мне наконец помочь, если я сама не понимаю для чего наконец здесь нахожусь. Пожалуй, смотря на меня, можно только позабавиться и посмеяться над тем какая убогая перед всеми стоит женщина, которая нормально и с места не может сдвинуться, так ещё и с грязными волосами, в больничной, изношенной одежде, пропахшей порошком,. Не представляю, как жил Джон Браун в ужаснейших условиях, его воля просто завораживает меня до сих пор. Его стойкости действительно можно позавидовать и даже в этом я проигрываю ему. Ох, Джон, как бы мне хотелось, чтобы Вы были живы, ведь, по-моему, Вы единственный, кто знал правду. Впрочем, моя мечта несбыточна, так что нет особого смысла придаваться забвению.

Вдруг что-то зашуршало около окна и пробудило меня дрожью из мира мыслей. Я обернулась и испугалась того, что находилось теперь напротив меня. Пытаясь, проникнуть внутрь, в окно билась четырёхдюймовое насекомое, которое именовалось Сатурния луна. Я вздрогнула и поняла, что всё моё прошлое слилось в одной только бабочке, один взгляд которой жёг меня изнутри. Мне сразу вспомнился мистер Эллис, его худое, сине-фиолетовое, лихорадочное лицо и эти муки, которые преследовали его до самой смерти. В моё сознание ворвался кошмар, который был настолько реалистичен, что сам чёрт не разобрал бы, было ли всё это наяву или нет. Мне вспомнился Готтфрид, его слёзы и мольба о прощении, а затем очередная измена. Моя голова начала кружиться, пульс ударил в виски и продолжил раздражать сознание. Нет, больше нет возможности это терпеть. Я желаю заснуть и больше не открыть глаза, чтобы больше не чувствовать ничего из того, что сейчас проносится в моей голове. Мой бред разрушает меня, и я начинаю чувствовать, как мою плоть поедают сотня, а может и тысяча таких насекомых. Они с удовольствием вкушают железный вкус крови и продолжают свою трапезу. Меня больше нет, я растворилась среди них. И та медсестра, что торопится вколоть в мою вену лекарство, не успеет этого сделать, ничего не останется от меня, всё пожрут летающие гады. Они съедят всё и выпьют всё: и лимфу, и слёзы и кровь... И эти судороги всего лишь последнее трепетание тела, утопающего в бреду, а дальше будет вечный сон.