(18+)Давай, будем говорить как настоящие друзья...

На утро после...

– Ч-что? – Лёша вздрагивает от серьёзности тона, почти физически ощущает, как недавно затуманенный пьяной пеленой взгляд проясняется, становится жёстче. Видит, как сжимаются кулаки, как сжата челюсть .
– У меня появился молодой человек... Вов, нам нельзя.. – оправдывается почти шёпотом, голос надломлен, старается прокашляться и чуть ли не подскакивает от внезапного сильного удара о стекло прямо рядом с лицом. Переводит испуганный взгляд на лицо Братишкина и замирает.
– Кто?! – голос становится ниже, почти хрипит, и теперь от этого по телу совсем неприятные мурашки, невольно становится страшно. Перед ним стоит не тот Вова, которого он знает, нет, этот человек кажется, готов его прямо сейчас придушить.
– Какое тебе дело? – втягивает воздух через дрожащие зубы, набирается смелости и заглядывает с вызовом в глаза напротив. Они с минуту ведут бой одними взглядами, и пока у них нет проигравших.
– Я спросил, – выдаёт с нажимом, а Губанов, впервые с момента появления Братишкина в его квартире, жалеет, что Шевцов уехал.
– Это ничего не изменит. Да и какая разница? Я же не дружбу обрываю. Найдёшь с кем потрахаться, – сразу с козырей, и, словно на секунду прозревший Семенюк отшатывается, отходит немного назад. Отворачивает голову и думает, мыслей нормальных нет. Тянет было руку к бледному лицу, и видит как дрожит, отстраняется. Напугал, придурок.
– Хес.. – а названый невольно начинает дрожать, и даже не знает, сказалась так на нём ситуация или не совсем приятное детство. Но Вова впервые выглядит таким обеспокоенным и.. виноватым? Губанов зажмуривается, когда чувствует прикосновение горячих пальцев. Шмыгает носом, когда большой палец обводит контур губ. Младший, резко развернувшись, покидает квартиру так же скоро, как в ней и появился. Лёша вздрагивает в последний раз от громкого хлопка двери, медленно сползает по стеклу на пол и всеми силами желает, чтобы оно треснуло под его весом, чтобы он вылетел из этой злосчастной квартиры. Однако окно, оказывается крепким и стойко выдерживает подрагивающего парня. К горлу колючим комом подступает паника, пальцы леденеют, кончики начинает покалывать, а голову словно сдавили тисками. Из глаз почему-то начинают течь слёзы, которые начинают обжигать холодную кожу лица, сейчас кажется, что это всё просто дурной сон, что эта слабость – лишь его фантазия, но не может почувствовать ни ненависти к себе, ни упрёков. Мозг упорно не даёт понять, что именно становится причиной такой истерики, мысли блуждают где-то далеко, все ощущения в момент пропадают, остаётся только непроглядная пустота. Тишина становится почти осязаемой, глаза начинает тянуть неприятной болью, руки дрожат уже не так сильно, а все звуки слышатся словно через толщу воды.
В себя Хесус приходит только утром. Судя по звукам и противному яркому свету, приехал Шевцов. Лёша чувствует, как его лица и горла касаются в холодных перчатках. Видимо он напугал своим состоянием, и вызвали врачей. Кое-как хватается за тонкую руку, очевидно, женская. Девушка успокаивающе что-то говорит, поглаживает пальцами по щеке. Рука соскальзывает, совсем не держит. Перед тем, как провалиться в кромешную тьму, слышит странный разговор.
– Судя по всему – истощение, сил совсем нет, давно ничего не ел. Я не уверена, но, похоже, это и повлияло на нервную систему.
– Доктор, так всё хорошо? – Вполне, нужно будет попить... Голоса предательски искажаются, тьма снова принимает в свои объятья. Перед глазами бегают какие-то картинки, отдалённо слышит родной, но явственно неприятный материнский голос. Судя по всему, снова отчитывает за то, что ничего не поел, говорит, что это опасно, где-то в другой комнате недовольное ворчание, слов не разобрать. Картину не даёт рассмотреть громкий звук, он словно не из сна, где-то там, дальше всего, что видит парень, резко раскрывает глаза, оказывается на диване, странно. Чувствует, как трясётся, прячет замёрзшие руки в тёплый плед, пытается осмотреть помещение, где находится, и замирает, столкнувшись с чужими глазами. Его гладят по голове, что-то неразборчиво шепчут, почему-то начинает болеть спина, неприятно тянет в висках и глаза саднит от сухости. Но вместе с неприятными ощущениями проясняется слух.
– Ты как? – говорит чуть громче, всё ещё поглаживает по голове, немного приподнимает и садится рядом, укладывает голову на плечо.
– Херово.. – удивляется тому, как тяжело говорить, сглатывает, но хриплость никуда не пропадает, кусая губу, отводит взгляд. Неприятно быть зависимым от кого-то.
– Нужно принять таблетки и поесть. Я помогу, – притуплённые чувства подсказывают, что подняли на руки. Не сопротивляется и прикрывает глаза, смотреть на это не хочется совсем. Открывает только когда ставят на кафельный пол на кухне. Облокачивается на стол, еле как добирается до стула и без аппетита смотрит на явно привезённую из доставки еду. В целом должно выглядеть аппетитно, пахнет приятно, вроде каким-то мясом. Не уверен, что ему в таком состоянии можно, но ест всё, что дают. Даже немного приподняло настроение, устало улыбается, допивая ягодный сок из стакана. Перед ним на стол опускаются какие-то таблетки и стакан воды, делать нечего, принять придётся. Шевцов куда-то уходит с кухни, позволяет остаться наедине со своими мыслями, а они все какие-то спутанные, скомканные. Разобраться трудно, почти невозможно, но одна мысль проскакивает в голове лёгким дуновением, и Лёша успевает поймать её. Тянется к своему телефону, открывает нужный мессенджер, наконец заходит в диалоговое окно, листает все сообщения. Не понимал зачем все эти слова, удивляется проявляемой заботе и стыдливо отводит взгляд после последних прочитанных сообщений.
•Я не знаю куда ты делся, Хес Но знай, что я скучаю Очень
***
Утро для Братишкина началось с неприятной головной боли, сознание ещё совсем сонное, ни черта не соображает и не помнит. Чувствует поцелуи на шее, ласковые поглаживания по рукам, спине. Невольно улыбается и, приоткрыв шею больше, тихо зовёт того единственного, кого ожидает увидеть, на что получает лёгкий удар по плечу. Вздрагивает, принюхивается и, резко вскакивая с кровати, понимает, что не у НЕГО. Это своя комната, своя кровать, а на кровати своя девушка, с очень уж недовольной рожей смотрит на вскочившего с кровати пьяницу. Невольно скалится, хрипит и бьёт рукой по лицу. Потирает глаза и протяжно зевает, нихера не понимая, опускается на кровать, накидывая одеяло на пах, горбит спину и трёт обеими руками лицо. События вчерашнего дня сваливаются на голову неприятным гулом. Через плечо кидает девушке сухое:
– Таблетки принеси, – из-за спины слышен лишь недовольный голос, поднимается с кровати и, легко покачивая бёдрами, уходит куда-то из комнаты. Снова лечь на кровать не решается, не привык здесь просыпаться. Трёт виски и пытается понять что здесь делает, почему не там, где привык быть, а потом вспоминает. После того, как уехал от Хеса, снова напился, домой приехал часа в три ночи, вроде как даже особо пытался не шуметь. Дальше всё каким-то комом, но раскиданные у кровати вещи и настроение его дамы намекает, что успели даже потрахаться, этого не помнит. Запускает пальцы в волосы и тихо рычит, тянет за светлую шевелюру, пытается болью привести себя в чувства. Не получается, перед глазами сверкают уже до боли знакомые ледяные океаны глаз, вздрагивает, открывая глаза. Поднимая взгляд, видит перед собой девушку, с таблетками и стаканом воды в руке. Тихо благодарит, выпивает почти залпом, немного жмурится от неприятного чувства кислоты в горле.
– Есть будешь? – ласковый женский голос бьёт по ушам очень даже отрезвляюще. Не глядя на неё, протягивает стакан и кивает, что ему ещё остаётся? Слышит, как выходит из комнаты и резко хватает телефон с прикроватной тумбочки, заходит в диалог и вздрагивает, сообщения прочитаны. Ничего не ответил, в тг своём ничего не написал, почему-то накатывает чувство вины. Всё же бросил не в лучшем состоянии, и сам к нему же привёл. Вдруг электрическим током бьёт осознание, противная мысль – с чего бы это я о нём волнуюсь? Мотает головой, чувство никуда не делось, теперь только появляется идея сорваться к нему снова. На этот раз на трезвую голову, поговорить, помочь. А потом так же быстро исчезает, о нём теперь есть кому позаботиться. И эта мысль ничуть не приятнее других, пробивает на мурашки по спине – ужасное ощущение.
Вспоминает, что через пару дней стримхата, первая мысль "отменить", не до неё сейчас. А вторая сопровождается приятным покалыванием рук, "он там будет". Собирали список ещё не поругавшись, приехать обязан. В ванну отправляется уже в чуть приподнятом настроении, да, он всё же в списках есть, проверяет несколько раз. Натягивая чистые вещи, продумывает возможные планы, мысленно ругает себя за дурные мысли. На пробу пишет в личку, минута, две, пять, десять. Уже ни на что не надеясь, оставляет телефон на столе, уходит на кухню. Привычно чмокает девушку в щёку, она как-то мило улыбается, достаёт из холодильника что-то. Опускается за стол, приготовленный завтрак пахнет вкусно, больше ему ничего не остаётся. О чём-то разговаривать не получается, как бы девчонка не пыталась, разговор не идёт. Сообщение с коротким текстом он увидит уже днём, ответит так же коротко.
•Я приеду.
•Буду ждать)