- Т/И, встань сейчас же, - Чонгук все еще звучит твердо, строго, но от твоего пьяного и до одури томного взора потемневших глаз кровь к члену приливается неумолимо быстро, он контролировать это при всем великом желании не может и уста размыкает в немом стоне, когда ты проводишь большим пальчиком по мокрой от предэякуля́та головке, не скрывая своего хищного оскала, что Чон так стереть с твоего лица хочет. Ты всем своим видом показываешь полную власть над сильным, взрослым мужчиной и его это злит до сжатых кулаков, руки так и чешутся намотать твои волосы, заставить заглотить полностью, почувствовать узкие стенки горла, но Чонгук борется отчаянно с собой, всё происходящее в корне неправильное, ему нужно тебя остановить, пока не стало слишком поздно.
- Я сказал прекра… - вот только, мужчина не успевает договорить и воздух жадно глотает, чувствуя твой мокрый ротик, в который ты до рвотного рефлекса вбираешь член полностью и широким мазком языка по нему проходишься. Чонгуку так хорошо, что, кажется, плохо, ему это удовольствие запредельное голову кружит, он глаза закатывает и с трудом дышит, совсем забывая о необходимости воздуха. Чон забывает обо всем: о стыде, о том, что завтра за это глаза в нуне смотреть не сможет после твоего с ума сводящего минета, забывает о большой разнице в возрасте, откидывает все сожаления и о последствиях тоже задумываться не хочет, пока ты с пошлым чмоком отстраняешься от члена. Юрким язычком уздечку дразнишь, всасывая головку, даешь ощутить это неземное блаженство, заводя ствол за щеку, рукой надрачиваешь и Чонгук стона своего не сдерживает, не может больше молчать с тихими мычаниями, а у тебя немыслимой тяжестью возбуждение грохается к паху, сводит в сладкой истоме от его блаженных стонов, вынуждая позорно свести коленки. Твой рот Чонгуку умело бескрайнее наслаждение дарует, он голову назад откидывает с закатанными глазами и рычит, руки свои оковами стягивает, чтоб не потянуться к твоему затылку и не засадить грубо, как хочет, но ты словно его грязные желания считываешь, наращивая темп, сжимаешь тесными стенками горла, вбирая так глубоко, что мужчина в пространстве теряется, потому что конечности немеют. Отсасываешь со всей присущей тебе страстью, увлеченно языком узоры на красивом, большом члене вырисовываешь, сочными, блестящими от вязкой слюны губами проводишь по всей длине и снова заглатываешь, чувствуя горячую жидкость во рту. Чонгук кончает ярко, обильно, безвозвратно накрывший оргазм сбивает трезвый рассудок с такой силой, что в голове после него полнейшая пустота, накаченные ноги мелко дрожат и тело млеет – такого сексуального удовлетворения он еще никогда не получал. Большим пальцем стекающую по подбородку каплю спермы по губе нижней размазываешь, облизываешь жадно и глотаешь семя с лисьей улыбкой, а глаза твои, всё еще плененные похотью впиваются в унесенного экстазом Чонгука, загораясь озорным огоньком.
- Твоей нуне я не расскажу, если сам не проболтаешься. Мою мать легко обмануть, - шепчешь в его предательски покрасневшее ухо, пуще обжигая своим горячим дыханием, нависаешь над ним, представляя его взору аппетитную грудь, отчего все его тело повторной волной возбуждения омывает и он веки прикрывает в попытках унять досадное самозабвение, пока ты победно удаляешься, оставляя мокрый смазанный поцелуй на мужской скуле. Чонгук зол, осознание собственной никчемности, неспособности остановить маленькую похотливую девчушку, отрезвляющей пощечиной бьет, он шипит раздраженно с раздвинутыми ногами и всё еще со стоящим колом членом, понимает, что сам себя в ловушку загнал, будучи пленником твоих бездонных очей с необычайно чарующим станом и сопротивляться тебе, видимо, не сможет.
Наутро голова не болит – ты пить умеешь, смущение тоже не спешит тебя настигать – редко жалеешь о содеянном, потому что даже в нетрезвом состоянии не ведешь себя крайне несуразно, лишь пользуешься искусно опьянением, свои чары вдоволь распыляя вокруг предмета воздыхания. Слышишь восторженные вопли и звонкий смех выходя из душа, крики резвящихся детей доносятся с гостиной и ты хмуришься, понимая, что помимо Давон есть и другие малыши, второпях сушишь волосы, натягиваешь спортивную одежду и покидаешь свою комнату, направляясь к источнику шума. Первым делом замечаешь незнакомую девушку, довольно молодую – на вид твоя ровесница, она брови удивленно вскидывает, увидев тебя и к мужчине оборачивается, которого ты тоже раньше не видела.
- Познакомьтесь, Т/И, - Чонгук подкрадывается со спины и на твои покатые плечи свои большие ладони опускает, обнажая белоснежные зубы в широкой улыбке представляет тебя своему другу и его супруге. – Т/И мне как сестренка. – ты фыркаешь несдержанно на его «как сестренка», вспоминая, как он прошлой ночью рычал утробно от твоего отменного минета и руки его от себя отмахиваешь, дружелюбно улыбаясь.
- Приятно познакомиться, Я – Тэхен, моя жена – Тэми. – протягиваешь в ответ ладонь мужчине, ничем не уступающему в красоте Чонгуку и невольно засматриваешься на его идеальные черты лица, супруга тоже отличается необыкновенной красотой, улыбается по-доброму тебе и подзывает к себе двоих девочек-близняшек, прося поздороваться, а ты восхищаешься такому красивому союзу с такими же красивыми детьми. Похожие друг на друга, как две капли воды малышки послушно прибегают, звонко щебеча «Ким Тэхи и Ким Тэри», выглядят они старше Давон и разговаривают четче. Ты детей безумно любишь, улыбки теплой не сдерживаешь, опускаясь к ним на коленки, две маленькие ручки в свои берешь и смотришь на девчонок с небывалым трепетом, а маленькая Давон увидев тебя с ними подбегает, топая крохотными ножками, вцепляется в твою шею и ревностно выдает громкое «моя!».
- Ого, да малышка Вони обожает Т/И! – Тэхен не скрывает искреннего восторга, когда видит прижимающуюся к тебе дочку Чонгука, знает, что Давон никогда не тянулась к бывшим няням, капризничая каждый раз перед уходом папы.
- Да, у нас с малой любовь, - поднимаешь на ручки маленький ревнивый комочек счастья, зацеловываешь её алые щечки и к сердцу прижимаешь.
- А, вот, папа её дурак неотёсанный. — ты бы добавила нескромное «любящий отсос от сестренки», но вовремя стиснула зубы, не желая портить радужную идиллию.
- Это еще почему? – Чон спокоен, но в голосе его слышна толика возмущения и он в безмолвном шоке застывает, когда дочь повторяет за тобой смешное «дулак» и все вы заливаетесь смехом, позволяя домашней, такой уютной атмосфере укутать вас своим теплом.
- Она дочь нуны И/М*? – Ким отпивает из бокала полусладкое, подставляясь приятному весеннему ветерку прикрывает глаза и наслаждается долгожданным выходным на заднем дворе Чоновских хором.
- Да, - мужчина отвечает как-то грустно, аэрируя вино в бокале, - она самая.
- Чего ты так погрустнел? Понравилась? – друг локтем подпирает Чонгука, многозначно улыбаясь бровями играет, наконец догадываясь о причине его рассеянности прошлым днем.
- Брось, у нас с ней ничего никогда не будет. Она не та… Я вдовец, Тэхен, все еще любящий свою покойную жену. – ты невольно становишься непойманным свидетелем разговора, который слышать не хотела вовсе, на душе от его слов становится знойно, паршиво и от сгустка этих неприятных ощущений хочется всё вырвать, выблевать наружу. Тебе впервые стыдно за содеянное и ты впервые так болезненно воспринимаешь чужие слова, что острым кинжалом в сердце вонзаются, проливая алую кровь под дикие, мучительные вопли.
