За кулисами (В ритме страсти, клуб романтики)

2.5

Передо мной стоял бокал вскрытого, щедро налитого виски, но я несколько раз нерешительно принюхался к едкому, перехватившему дыхание алкогольному запаху и с оглушительным грохотом вернул свою сегодняшнюю дозу отравы на стол. Вот они: мои срочные, неотложные дела. Хотя бы дома я мог позволить себе снять с лица натянутую прогнившую улыбочку и встретиться в отражении зеркала над кроватью с перекосившейся от страха гримасой.

Не хочу знать, насколько паршиво ей было видеть мою спину в дверях студии... Я ляпнул что-то совершенно невпопад, что-то вроде "обязательно обсудим с тобой, но мне нужно уехать сейчас", и теперь со скрежетом сжатых челюстей бесконтрольно повторял в голове момент, как влажные от скупых слёз тоскливые глаза кротко провожают меня до выхода. Её обезоруживающее, простодушное признание в любви в тот же миг превратилось в сущее проклятье. Я сжимался от панического ужаса, впиваясь от злости ногтями в сомкнутые в кулаки ладони, потому что хрупкая девушка демонстрировала столько бесстрашной честности, сколько у меня самого никогда не нашлось бы, чтобы сорить никчёмными исповедями. Так я не умел никогда, и наблюдал за танцовщицей раскрыв рот, пока сам не заметил, как неминуемо оказался за порогом студии.

Мишель просто шокировала меня, применила запрещённый боевой приём, от которого я незамедлительно капитулировал в сторону своей квартиры, как последний трус, чтобы тихо умирать от её признания в привычном несокрушимом одиночестве. Как добрался домой я не помнил совсем: голову стянуло напряжением, к сознанию упорно подступала встревоженная замученная совесть, пробирающая до постылой тошноты. С таким пылким энтузиазмом я кусал и целовал её влажные губы, гладил ароматные шёлковые волосы и ласкал нежную шею, покрывшуюся рябью мелких мурашек ― зачем? Может, уже стоит разобраться?!

Это нечто бесконтрольно подступало ко мне всё ближе, как в самых бесчестных схватках, со спины, и, лишая привычного ритма, исподтишка жалило в самое сердце: оно замирало каждый раз, стоило Мишель завести со мной серьёзный, хоть и крайне редкий разговор, нестерпимо сжималось, когда я сталкивался со слезами танцовщицы, нещадно билось от предвкушения поцелуев с ней... Нечто просыпалось, когда я касался головой подушки, всегда нависало надо мной во время репетиций с Мишель, что-то неразборчиво нашёптывая и окутывая спокойствием мою бдительность, как самое коварное в мире зло... Я жил с этим бок о бок с неизвестного мне момента.