Ковёр из белых перьев

Глава 4. Беглянка Белая

Пустота разложила в кухне на столе золотые цепи, янтарные броши, изумрудные серьги - всё неимоверно блестящее и роскошное. Белая с удивлением наблюдала каждое действие своей сожительницы, а как только та закончила и отступила на несколько шагов назад, чтоб полюбоваться, она подошла к столу и провела тонким белым пальчиком по сияющей и гибкой, как золотистая змейка, цепочке.

- Красота, правда? - улыбнулась за её спиною Пустота.

- Да, - кивнула Белая, аккуратно извлекая из блестящего спутанного клубка нитку речного жемчуга и кладя его себе на грудь, - Очень, - Она повернулась вокруг своей оси, чтоб стоять к Пустоте лицом, - А я тоже красивая?

- Ага, - вздохнула та, протянула руку и, сорвав с девушки бусы, небрежно кинула их на стол в сверкающую кучу, - Не тобой положено - не тобой и взято.

Белая поникла.

- Ты так говоришь, как будто сама клала все эти вещи на место, - вздохнула она.

- Не твоё дело, - буркнула Пустота, завязывая драгоценности в уголок салфетки.

- Нина! Милая Нина! - бросилась к ней на шею Белая, прижимаясь к её лицу своими помокревшими щеками, - Не делай так! Не делай так больше!

Но Пустота грубо отстранила её и унесла завязанные в салфетку драгоценности с кухни. Белая от сильного толчка отлетела к стене, вжалась в угол и зарыдала, закрыв лицо руками. Её узкие плечики подрагивали, сотрясая розовую лёгкую материю, собравшуюся в небрежные складки, которые бились, как морская вода.

А из прихожей донеслось, как хлопнула дверь, щёлкнул замок - Пустота ушла и заперла на замок. Белая осталась совсем одна. Она не сдвинулась с места, продолжая рыдать.

За окном шумел сад, колотя длинными ветками в стёкла. Ветер завывал в печных трубах, как будто хохотал по-злому. Пытался напугать Нину, но Нина не испугалась, пусть и продолжила плакать.

- Я негодная, неумеха, - стонала она, глотая звуки и утирая с лица слёзы руками, - Нина не любит меня, потому что я глупая. Она даже Лесному так сказала. Я дурочка...

Внезапно налетевший ветер открыл скрипучую форточку и ворвался в кухню. Пронёсся вихрем мимо плакавшей в углу Нины, и такой родной, такой нежный голос шепнул ей: «Не плачь, милая сестра». Белая подняла голову и огляделась по сторонам, вздрагивая от резких всхлипываний, глубоко засевших в горле. Прислушалась.

Она знала этот голос. В любую тяжёлую минуту он находил её, чтобы успокоить, с ветром просачиваясь в любую щель, затекая тёплой бархатистой массой в каждое отверстие.

Нина всегда любила определять, откуда он исходит на сей раз. Вот и сейчас она прислушалась получше, приосанившись, затем поднялась на ноги и подошла к окну. Рамы распахнулись, пропуская в кухню тёплый ветер. Белая подставила лицо ласковым потокам и зажмурилась от сильно яркого света солнца.

- Как хорошо! - воскликнула она, раскидывая руки.

Солнечные лучи сушили слёзы на фарфорово-белоснежных щеках. Всё лицо Нины источало некое серебристое сияние, совсем как луна.

Аккуратно забравшись на подоконник, Белая по-кошачьи тихо спрыгнула на яркую траву в саду, прикрыла за собою окно и побежала вниз, где в кружеве ветвей синела клочками искрящаяся река. Нина чувствовала себя самой настоящей беглянкой, бессовестной, но боящейся показаться кому-то на глаза. Вот-вот - и что-то враждебное настигнет её.